Родион.
Казалось, незнакомец заколебался. Однако в конце концов он выполнил то, что от него требовали.
– Так и сиди, – чуть резче проговорил Волков, когда тот попытался выпрямиться. – Руки за голову, пальцы сцепи на затылке.
Опустив ствол «Калашникова» ниже, чтобы держать цель, он подошел к сидевшему на корточках человеку и ногой отбросил подальше пистолет, оказавшийся неожиданно легким С глухим стуком оружие отлетело к противоположной стене коридора.
– Кого-то ищешь? – вкрадчиво спросил Волков.
Незнакомец молчал.
– А ну-ка, давай вовнутрь, – приказал Родион, кивая на приоткрытую дверь палаты с номером «восемь».
Человек в балахоне снова сделал попытку встать, но Волков умерил его пыл чувствительным тычком ствола в основание шеи.
– Гуськом, – спокойно произнес он. – Топай.
И тут же полетел наземь от сильнейшего удара ногой в низ живота. Как это произошло, Родион даже не сообразил: вот только что он возвышался над сидящим в беспомощно-унизительной позе человеком – ив следующую секунду врезался, словно пушечное ядро, в стену коридора, обшитую деревянными панелями.
Тот, кого он держал на мушке, просто бросил свое тело на спину, под ствол «Калашникова», и, упав на пол, ударил ногой назад, в корпус стоявшего за ним Волкова. Удар был рассчитан точно – подушечки пальцев бившей ноги воткнулись в мышцы брюшного пресса на пол-ладони выше паха, туда, где находилась одна из наиболее чувствительных болевых точек на всем человеческом теле.
Боль заставила Родиона буквально переломиться пополам. Кроме этого, он ударился затылком о стену, и в глазах у него на мгновение потемнело. Недолгого периода помутнения сознания оказалось достаточно, чтобы «Калашников» из его рук практически беспрепятственно перешел к человеку в балахоне.
Обезоружив Волкова, тот, не долго думая, оглушил его, воспользовавшись автоматом как дубинкой. От удара в затылок ноги Родиона разъехались, и он ткнулся лицом в пол, не успев выставить перед собой руки. Впрочем, из-за сильной боли в сломанной переносице он тут же пришел в себя и даже попытался подняться, но второй удар не заставил себя долго ждать и поверг его обратно в черную муть беспамятства…
Схватив Родиона за ворот куртки, незнакомец втащил его бесчувственное тело в палату и прислонил, словно мешок, к стене. Затем выглянул в коридор, чтобы подобрать свой пистолет, и скользнул обратно, осторожно прикрыв за собой дверь.
Волков действительно походил на куль с мукой. Единственное отличие заключалось в том, что из ноздрей его по подбородку стекали две узкие алые струйки, пятная ржавчиной вылинявшую рубашку в серо-го"убую клетку.
Человек в балахоне двигался беззвучно, словно тень. Оставив в покое потерявшего сознание Волкова, он проверил пистолет и поднял руку, целясь в тело на койке у дальней – той, что прямо напротив двери – стены. На мгновение рука его дрогнула, но…
Три негромких хлопка прозвучали один за другим, практически слитно. Над койкой взметнулись перья и пух из нашпигованного свинцом одеяла и подушки. Незнакомец сделал несколько шагов вперед, чтобы произвести контрольный выстрел, и только сейчас, случайно глянув влево, заметил, что узкое окно, через которое в палату проникал скудный лунный свет, распахнуто настежь.
С нехорошим предчувствием он поспешил броситься к койке и откинуть в сторону одеяло. Под ним оказались две подушки и жгут, свернутый из халата и нескольких пижам.
Он заскрипел зубами в приступе злости. Так и есть: девчонку разбудил шум потасовки в коридоре, и она предпочла побыстрее сделать ноги.
Человек в балахоне развернулся и вскинул оружие, чтобы прикончить хотя бы своего неизвестно откуда взявшегося соперника, но застыл теперь уже в полном недоумении – не подававшее признаков жизни тело, которое он только что прислонил к стене у входной двери, бесследно исчезло.
Было от чего взяться за голову. Однако на то, чтобы впадать в отчаяние, у него не оставалось времени. Ему следовало как можно скорее уходить из больницы.
Марк на мгновение замер, прислушиваясь. В коридоре явственно прозвучали удаляющиеся шаги: его неизвестный противник, по всей видимости, тоже принял решение отступить. Ситуация осложнялась тем, что он забрал свой «Калашников» и снова был при оружии. А меньше всего Эрдману сейчас хотелось привлекать всеобщее внимание, ввязываясь в перестрелку.
Он должен был признать, что вылазка полностью провалилась. Вот только из-за кого? Человека, который попытался захватить его в плен, он не знал совершенно; охранял ли тот девчонку или тоже пришел убить ее, нельзя было сказать наверняка.
Впрочем, поспешное бегство этого незнакомца скорее доказывало второе.
Решив, что незачем им двоим уходить одним и тем же путем, Марк подтянул лямки рюкзака, сунул пистолет в специальную петлю-кобуру на поясе балахона и выбрался из палаты через окно. Спрыгнув в темноту, он угодил в цветочную клумбу – его ноги по щиколотку погрузились в мягкую землю.
Сориентировавшись, Марк двинулся направо, прижимаясь спиной к стене. На расстоянии нескольких десятков метров возвышалась монастырская ограда, которую сейчас, если девчонка бросилась за подмогой, будет не так-то просто преодолеть. Одно дело – лазать по валунам, когда тебя ничто не беспокоит; совсем другое – делать это, спасаясь от погони.
Судьба словно подслушала его невысказанные опасения.
Внезапно совсем рядом зазвучали встревоженные голоса – наверное, девчонка разбудила монахов. Представив себе, как черноризцы бестолково суетятся во дворе, пытаясь решить, что делать и где искать незваных гостей, Марк улыбнулся.
Вытащив из поясной петли пистолет, он, пригибаясь, побежал к чугунной ограде, окружавшей больницу. Взяв разбег и ухватившись одной рукой за изогнутый прут вверху, он легко перемахнул через нее и, приземлившись, длинным кувырком ушел в ближайшую тень, которую отбрасывала раскидистая яблоня.
Прижавшись к земле, он замер на мгновение и оглянулся.
Загорелся свет на крыльце больницы, и хорошо было видно, как стоят перед ней, переговариваясь, полтора десятка монахов. В палатах, одна за другой, тоже вспыхивало электричество, освещая близлежащую территорию на три-пять метров.
Марк понял, что если кто-нибудь сейчас направится в обход здания, то неминуемо обнаружит на клумбе следы его ног и определит нужное направление.
Поэтому он прыжком поднялся с земли и бросился к сложенной из валунов ограде. Пистолет снова вернулся в петлю и на бегу бил его по бедру.
Когда до ограды оставалось не более трех метров, Марк ощутил вдруг, что земля уходит у него из-под ног. Кто-то свалил его искусной подножкой, и Эрдман, едва успев сгруппироваться, покатился вперед. Однако он тут же вскочил на ноги и потянулся к пистолету, но человек, возникший перед ним словно из пустоты, пресек это намерение хлестким ударом ноги по его предплечью.
– Ну что, добегался? – спросил уже знакомый ему голос с толикой ехидства. – Руки за голову и не вздумай рыпаться Для пущей убедительности говоривший сопроводил свои слова недвусмысленным движением автоматного дула.
– Не знаю, на кого ты работаешь, но сейчас не время для разборок, – быстро проговорил Марк, тем не менее поднимая руки. – Нужно уходить.
У человека, стоявшего перед ним, был сломан нос – свернутый набок, он распух и посинел, а на подбородке двумя черными полосами запеклась кровь.
– Кто тебе сказал, что у нас есть общие интересы? – не скрывая враждебности, спросил он.
– И мне, и тебе нужна девчонка, – Марк пошел ва-банк. – Не лучше ли объединить усилия?
Человек заколебался. По его лицу было видно, что он весьма скептически оценивает эту перспективу.
Громкие голоса приближающихся монахов заставили его поторопиться с решением.
– Девчонка мне не нужна, – ответил он. – Но так и быть. Только отдай мне рюкзак и пистолет, быстро…
