ставшего его врагом, жажду мести, которая долгое время была единственным ориентиром в жизни. Вот как оно все закончилось – в заброшенной фабрике, среди бомжей и наркоманов, в обществе полубезумного монаха-расстриги…
Волков не выдержал и заскрипел зубами. На глаза навернулись слезы детской обиды на собственную судьбу.
– Банку-то верни, – напомнил ему монах. – А заодно, сын мой, и душу свою заблудшую облегчи. Да не торопись – конец света не завтра. Это я точно знаю.., прости, Господи.
Родион протянул ему банку.
– Кто тебе сказал, старик, что я собираюсь исповедаться? – спросил он. – Может, мне это на хрен не надо.
Монах пожал плечами.
– Да и мне, сын мой, плевать на твою исповедь с церковной колокольни. И Богу, если разобраться, она вовсе ни к чему. А вот кому она действительно нужна, так это тебе, – веско произнес он. – Мы не для кого- то исповедуемся, запомни.
Для себя токмо.
Несколько удивленный как лексикой монаха-расстриги, так и его богословскими рассуждениями, Волков в задумчивости поскреб щетинистый подбородок. Сморгнул – и горячая капля упала на руку.
Почему бы и нет, подумал он вдруг. Ситуация, конечно, безумна и абсурдна, но разве не такой же была, по большому счету, вся его предыдущая жизнь?
– Когда-то давно я предал своего друга… – глухо начал он свое покаяние.
На вокзальный перрон они вышли, когда совсем уже стемнело.
Панкрат еще в поезде надел запасную футболку и теперь двигался так, что никто не смог бы догадаться о полученной им ране. Одна Люся могла понять, чего это ему стоило. Она морщилась каждый раз, когда Панкрату случалось двигать правой рукой, словно могла чувствовать и переживать его боль как свою собственную.
Люди небольшими группами выходили из вагонов, с поклажей и без, чтобы торопливо скрыться в стеклянно-бетонном чреве вокзала либо подземном переходе. Электричкам метро оставалось ходить еще целых два часа, но люди все равно спешили: стоило им вновь окунуться в суету большого города, как он мгновенно подчинял их своему ритму.
Закинув на плечо рюкзак и взяв Люсю за руку, Панкрат направился в метро, с некоторым трепетом внутри пройдя мимо дежурного милиционера, задумчиво ковырявшего в зубах антенной служебной радиостанции. Впрочем, стражей правопорядка бояться пока что не стоило. «Хороший парень» Костылин вряд ли уже подал на Панкрата и его подозрительную спутницу в федеральный розыск. Будь оно так, их бы встречали подтянутые ребята с квадратными лицами в штатской одежде мышиной расцветки.
В метро было все как всегда: многолюдно, душно, грязно.
Под ногами валялась шелуха от подсолнечных семечек, нащелканных гостями столицы из провинциальных городов.
Какие-то типы с испитыми рожами гнусно хохотали у входа в кассы, но на этот раз Панкрат предусмотрительно постарался проскользнуть так, чтобы ни он, ни Люся не попали в их поле зрения.
Они купили жетоны и прошли турникет вместе со всеми, кто спешил по своим делам. Вот только им двоим некуда было спешить: впереди их ждала полная неизвестность.
Не выпуская Люсиной руки, Панкрат вошел в полупустой вагон подъехавшей электрички. Двери за ними захлопнулись с металлическим лязгом – резиновые прокладки были почти полностью срезаны с обеих кромок. Скорее всего над ними поработали футбольные фанаты, более прочих любившие уродовать общественный транспорт.
Свободных мест в электричке оказалось предостаточно, и они сели на такие же изрезанные сиденья, из которых торчали куски светло-коричневого поролона. Все стены и даже потолок вагона были расписаны замысловатыми граффити.
Панкрат положил правую руку на бедро, чтобы хоть ненадолго успокоилась дергающая боль в рассеченном плече.
Люся, севшая слева от него, почти сразу же начала клевать носом.
Еще когда они уезжали из городка, в окрестностях которого располагался монастырь, Панкрат задумался о том, почему Кузьма не пришел проводить если не его, так Люсю, к которой явно был неравнодушен. Он даже не смог попрощаться с хакером. Тот куда-то подевался с самого утра, и никто не мог подсказать Панкрату, где именно он может быть и когда возвратится. Поэтому единственным провожатым на провинциальном вокзальчике был врач, который привез их туда на своем автомобиле. А единственным напоминанием о хакере остались несколько листов, на которых он распечатал личное дело Марка Эрдмана.
Панкрат хотел было спросить Люсю о том, что она думает о столь внезапном и необъяснимом исчезновении Кузьмы, но обнаружил, что девушка мирно посапывает у него на плече. Позабыв о ране, он поднял правую руку, чтобы коснуться ее светлых волос, но тут же едва не вскрикнул от боли в разошедшемся порезе. Чтобы не разбудить Люсю, он изо всей силы стиснул зубы, и получился сдавленный полустон-полушипение.
Никто из сидевших в вагоне пассажиров не обратил внимания на его лицо, искаженное болью. Только старушка напротив поправила очки и близоруко прищурилась, но в следующую секунду Панкрат уже улыбнулся ей самой располагающей улыбкой.
Через три остановки он пошевелил затекшим плечом, и Люся, проснувшись, недоуменно заозиралась вокруг. Встретившись взглядом с Панкратом, она вдруг почему-то опустила глаза.
– Выходим, – с преувеличенной бодростью произнес он, сделав вид, что ничего не заметил.
Они вышли из вагона одними из первых и почти последними поднялись на эскалатор. Впрочем, не последними: уже на выходе из метро Панкрат расслышал за своей спиной шаги человека, явно торопившегося догнать их.
Только бы это был не милиционер, подумал он. Я устал настолько, что просто не переживу еще одной проверки документов.
Когда шаги приблизились вплотную, Панкрат подтолкнул Люсю вперед, а сам, остановившись, резко обернулся, готовый отразить удар или ударить.
Он чуть ли не носом к носу столкнулся с тощим и длинным парнем, бритым наголо. Абсолютно не готовый к такой встрече, Панкрат даже не сразу признал в нем Кузьму.
– Ну ты даешь, хакер… – удивленно протянул он.
Глава 6
На следующий день Марк Эрдман был объявлен в федеральный розыск. Согласовав свое решение с Кротовым, Олег отдал необходимые распоряжения, сказал дежурному, что его сегодня ни для кого нет, поставил запрет на все входящие звонки по служебному телефону и заперся у себя в кабинете.
Оказавшись в полном одиночестве, он открыл сейф и достал из мини-холодильника, устроенного в одном из его отделений, запотевшую бутылку чешской водки.
Но алкоголь не пьянил. Не закусывая, он выпил почти две трети ее содержимого, прежде чем появилось ощущение легкости во всем теле и едва слышный звон в ушах. Откинувшись на спинку кресла, Олег закурил и погрузился в раздумья.
Начиная «дело брата», он даже не подозревал, чем обернется это служебное расследование. Сейчас ему казалось, что было бы намного лучше, раскопай он факты какой-нибудь банальной коррупции. А вместо этого на поверхность всплыли настолько не укладывающиеся в голове вещи, что он до сих пор не мог с ними смириться.
Марк – сексуальный извращенец… Олег живо вспомнил кадры из видеоролика с бьющейся в конвульсиях девушкой – очень похоже на эпилептический припадок. К тому же выглядела она несовершеннолетней. Но то, что вытворял с ней его брат, и без этого заслуживало жестокого наказания Он передернул плечами от омерзения и налил себе еще одну рюмку водки. Потом протянул было руку к лежавшему на столе мобильному телефону, но не завершил движения.
Олег очень хотел позвонить отцу, чтобы хоть с кем-то близким поделиться тем, что происходило сейчас
