меня достал. Музыка для рекламного ролика совершенно не годится, а я никак не соображу, что туда поставить.
— Обязательно сообразишь, — утешила Хайди, наполняя тарелки китайской едой. И если Карла Джонсон соврала насчет этого странного канала, пусть лучше побережется! Джефф с каждым днем становится все меньше похож на сказочного принца. Может, если ее как следует оттрахают, она почувствует себя лучше. В конце концов, он партнер известной фирмы и купил ей квартиру в кондоминиуме, хотя промежуточный кредит она платит сама. Но ведь заставила записать квартиру на ее имя! Он действительно любит ее… насколько вообще способен любить. Зато они уже успели стать слаженной командой креативщиков!
Хайди налила мыла в дозатор. Пригодится на следующий уик-энд, когда чистая посуда кончится. Хозяйка из нее никакая. А ведь судя по ухоженному дому и прекрасно оборудованной кухне, Нора Бакли — гений домашнего хозяйства. Можно держать пари, она и готовит хорошо. Но Джефф вроде бы не злится из-за того, что приходится питаться готовой едой. Она размораживала, грела и заказывала блюда из ресторана, но готовить? У кого есть на это время?
— Десерт есть? — спросил он.
— Печенье. Миндальное и с предсказаниями, — сообщила Хайди.
— Дай мне два миндальных, и я допью вино, — бросил Джефф, выливая остатки вина в свой бокал. — Иду спать. Прости, беби, что оставляю тебя одну. Но я знаю, как ты любишь смотреть «Дистрикт».
Он обнял Хайди, поцеловал и, пожелав спокойной ночи, ушел.
Хайди убрала со стола и, поднявшись наверх, приняла душ. К тому времени как она надела изящную черную ночнушку, которая словно была на ней нарисована, Джефф уже храпел. Хайди захватила пустой бокал, спустилась вниз, в гостиную, и подняла трубку, но тут же поняла, что не знает номера компании. Огляделась, нашла программу кабельного телевидения и, набрав номер, заказала «Ченнел». Если не считать легкой заминки, когда оператор назвала ее миссис Бакли, все прошло гладко. Канал шестьдесят девять. Что же, все очень цивилизованно.
На часах было начало девятого. Она включила телевизор. Экран медленно посветлел, и Хайди увидела тускло освещенную спальню с большой круглой кроватью в центре. Присмотревшись, она заметила алые атласные простыни. Потолок был зеркальным.
Хайди хихикнула. Она всегда мечтала о подобной комнате. Было что-то крикливое, порочное и очень непристойное в комнате с огромной круглой кроватью, зеркалами на потолке и в алых атласных простынях.
— Наконец-то! Где ты была? — послышался грубый голос. Из тени вышел мужчина гигантского роста с широкими плечами и грудью.
Зато талия и бедра были узкими.
— Я Брэд. Четырнадцать дюймов раскаленного мяса, — объявил он, притягивая ее к себе и одним движением разрывая рубашку. — Классно, беби, — ухмыльнулся он, сжимая ее груди. — Действительно — классно!
— Эй, полегче, здоровяк! Это настоящий шелк, не лайкра! — предупредила Хайди.
— Брось, беби! Ты любишь грубый секс, и я это знаю, — ухмыльнулся он, крепко прижимая ее к себе. Одна рука обвила ее талию, другая гладила попку. — Понимаю, чего ты хочешь, — продолжал он, — и могу дать это тебе. Верно, Хайди? Сейчас я брошу тебя на эти кроваво-красные простыни. Ты раздвинешь ноги пошире. Для меня, так ведь, беби?
Хайди ощущала, как растет возбуждение. Сердце забилось сильнее, а клитор запульсировал при одной мысли о сексе с этим великаном. Она уже промокла!
— Да, — прошептала она, принимаясь вылизывать его ухо.
— А потом я воткну в тебя мой кол, и ты наконец поймешь, что такое настоящий мужчина. Не тот, достаточно старый, чтобы быть твоим папашей, любовничек, а настоящий мужчина. Тебе такой и нужен, верно?
Он резко воткнул три пальца в ее лоно и стал двигать ими взад-вперед, пока она не застонала, охваченная нескрываемой похотью.
— О, беби, да ты горячая штучка, — рассмеялся он. — Это твой первый визит на «Ченнел», и я постараюсь сделать так, что ты запомнишь его на всю жизнь.
Он вытащил пальцы и сунул их ей в рот.
— Это вкус распаленной «киски». Обсоси дочиста.
Хайди послушалась, едва не теряя сознание от возбуждения. На нем были черные, бугрившиеся спереди трусики-танга. Его непристойности заводили ее, как никакие нежные слова.
По-прежнему держа его пальцы во рту, она взглянула на него, отстранилась и пропищала:
— Я такая скверная девчонка, Брэд! Как ты наказываешь скверных девчонок?
Его лицо расплылось в широкой улыбке.
— Я их шлепаю, беби. Шлепаю этим, пока попка не покраснеет!
Он поднял большую руку.
— А я не боюсь, — храбрилась она, но тут же со страхом добавила: — Только не ремень, Брэд. Пожалуйста, только не ремень!
Нижняя губа Хайди дрожала.
— Значит, сучонка, ты не боишься моей ладони?! — проревел он. — Тогда я отдеру тебя ремнем!
В его руке откуда-то появилась кожаная полоса, не менее шести дюймов в ширину. Конец представлял собой нечто вроде завязанной узлами бахромы.
— Иди сюда! — приказал Брэд, показывая на высокую, обтянутую материей скамью, и, не дожидаясь, пока Хайди подойдет к нему, поволок ее через всю комнату и грубо швырнул поперек скамьи, где сковал запястья наручниками.
— О, Брэд! — вскрикнула Хайди. Глаза ее горели желанием.
— Я научу тебя послушанию, сучонка! — прорычал он, с силой опуская ремень на ее голые ягодицы.
Хайди почти стыдилась того, как сильно наслаждается каждым ударом. Очевидно, подобные желания были частью ее истинной натуры, которую она, если не считать двух случаев, скрывала от людей. Но здесь, в «Ченнеле», она получила возможность осуществить самые безумные грезы. И сейчас визжала и молила о пощаде, но ремень снова и снова опускался на ягодицы. Завязанная узлами бахрома впивалась в кожу, а иногда захлестывала и лобок. Наконец она пообещала всегда быть хорошей, и Брэд остановил порку. Она тут же ощутила, как он входит в нее сзади. Хайди снова взвизгнула и кончила, не в силах сдержаться. Но это было только начало.
Брэд, смеясь, расстегнул наручники и, взяв Хайди за загривок, повел к кровати.
— Ты маленькая лгунья. И никогда не умела себя вести, так, Хайди? Скажи: «Я лгунья».
— Ни за что! — отказалась она, чем заработала пощечину.
— Скажи!
— Нет!
Он снова ударил ее так, что голова непроизвольно откинулась.
— Нет!
Он намотал на кулак ее волосы, дернул назад и стал шлепать по груди, безжалостно щипля соски.
— Скажи!
— Нет!
— Скажи «Я лгунья», беби, — настаивал он, сильно ущипнув ее клитор.
— Я лгунья! — поспешно завопила Хайди. Господи, как же хорошо!
Она едва сдерживала нетерпение. Какое-то чертово, непонятное ей волшебство позволяло Брэду точно знать все ее желания.
— Хочу, чтобы ты меня отодрал! — простонала она.
— Знаю, но сначала вылижешь мои яйца. Люблю, когда это делают хорошенькие женщины. И если мне понравится, я отдеру тебя, беби. Справедливо, не так ли?
— Если это моя фантазия, разве не я здесь главная? — удивилась Хайди.
