– Да ну их к черту, – в несвойственной ей манере отмахнулась Ирина. – Честно говоря, я вообще не хочу ничего праздновать. Настроение не то.
– Настроение – штука переменчивая, – сказал Виктор. Он смотрел на реку, повернувшись к Ирине своим античным профилем, и неторопливо прихлебывал из чашки густой черный кофе. – Именно поэтому твой день рождения будет отпразднован.
– Звучит угрожающе, – заметила Ирина. Она тоже отпила из чашки и отметила про себя, что Глеб Петрович варит кофе лучше. – Карфаген будет разрушен, да?
– Вот именно, – подтвердил Виктор.
– Перед лицом такой решимости слабой женщине остается только капитулировать. Я могу хотя бы выдвинуть условия капитуляции?
– Так об этом же и разговор! Я как джентльмен готов на любые условия, чтобы избежать напрасного кровопролития.
– Ага, – удовлетворенно сказала Ирина и задумалась. Честно говоря, она забыла о собственном дне рождения так основательно, что, если бы Виктор не напомнил, вполне могла бы пропустить эту знаменательную дату. Так что в данный момент она при всем своем желании не могла выдвинуть никаких особых условий – у нее их просто не было. – Слушай, – сказала она, осознав этот печальный факт, – а может, все-таки плюнем? Как сказал один умный человек, день рождения – это напоминание о том, что наша жизнь стала еще на один год короче. Что тут праздновать?
– Нет уж, дудки, – сказал Виктор. – В этой жизни не так уж много настоящих праздников, и я не позволю украсть у себя еще один. Даже тебе не позволю, ясно?
– Ясно, – сказала Ирина. Разговор этот был лишним, ненужным, и ей хотелось, чтобы он поскорее кончился. – Ну, тогда давай просто посидим вдвоем...
– Если ты настаиваешь, мы так и поступим, – сказал Виктор. Вид у него был слегка озабоченный. – Но это будет уже не праздник, а так... В последнее время ты постоянно думаешь об этой картине. Говорить о ней со мной ты не хочешь, блюдешь тайну следствия...
– Я?! Да нет там никаких тайн, сплошное топтание на месте. Я тебе уже давным-давно все рассказала, и ничего нового добавить не могу.
– Но думать об этом продолжаешь. И не спорь, я ведь не слепой. Хорошенькие у нас с тобой получатся посиделки!
– Ну, хорошо, – сдалась Ирина. – Что же ты предлагаешь?
– Позвать гостей, – сказал Виктор. – Прямо сюда. Если погода не испортится, можно накрыть стол на свежем воздухе, прямо у воды. Шашлычки, вино, задушевная беседа...
– Какая задушевная беседа?! С кем? Опомнись, что ты такое говоришь? Назови мне хотя бы одного своего знакомого, с которым я могла бы вести задушевные беседы! Да и ты тоже, если уж на то пошло...
– Это же не мой день рождения, а твой. Пригласи своих знакомых и беседуй с ними.
– Еще лучше! Во-первых, ты тогда умрешь от скуки. А во-вторых, умру я, и по той же самой причине.
– Да, – согласился Виктор, – куда ни кинь – все клин. Слушай, ты когда-нибудь задумывалась о том, что чем старше становишься и чем выше поднимаешься, тем меньше у тебя остается друзей? Сплошные нужные люди, по-человечески выпить не с кем!
– Тоже мне, открытие, – сказала Ирина.
– А ты позови своих подруг, – предложил Виктор.
– Каких еще подруг? – искренне удивилась Ирина. – Ты же сам только что все очень хорошо объяснил насчет друзей. А с подругами еще сложнее. Женская дружба – понятие специфическое. Я лучше лягу спать с коброй, чем позову сюда, в твой дом, кого-нибудь из своих так называемых подруг.
– Иногда с тобой бывает очень трудно, – заметил Виктор. Тон у него был шутливый и легкомысленный, но высокий лоб над прямым античным носом прорезала хорошо знакомая Ирине поперечная складочка, служившая у Виктора признаком сдерживаемого раздражения.
– Прости, – в третий раз за последние десять минут произнесла Ирина, чувствуя прилив ответного раздражения. – Пойми, я вовсе не капризничаю. Ты сам затеял этот разговор насчет дня рождения...
– От которого ты более или менее успешно уклоняешься, – вставил Виктор. – Я не о дне рождения, от календарной даты уклониться невозможно, я о разговоре.
– Ни от чего я не уклоняюсь, – сказала Ирина. – Ты хочешь прямого ответа? Изволь. Какие-то подонки уничтожили великое произведение искусства, но этого им показалось мало. Они убили моего отца...
– Откуда ты знаешь? – перебил Виктор. – Это что, доказано?
– Не задавай глупых вопросов. Когда ты садишься пить кофе, ты ведь не требуешь доказательств того, что в чашке у тебя именно кофе, а не керосин... Тот факт, что отца убили именно из-за картины, очевиден, как то, что солнце встает на востоке. Я пытаюсь в этом разобраться, пытаюсь найти и вернуть хотя бы то, что еще осталось от картины, а ты говоришь мне о каком-то дне рождения! Как будто, если по дому будет бродить жующая и галдящая толпа, это меня развлечет!
– Ну-ну, – примирительно сказал Виктор, – не надо так нервничать, я уже все понял. Извини, но мне и в голову не могло прийти, что для тебя все это так серьезно...
– Ты имеешь в виду смерть отца? – спросила Ирина, понимая, что несправедлива и даже жестока.
Виктор едва заметно поморщился.
– Разумеется, нет, – ответил он мягко. – Я имел в виду картину, и даже не картину, а это ваше расследование, в которое ты, кажется, ушла с головой. Мне почему-то казалось, что ты в этом деле выступаешь как свидетель и в некоторой степени научный консультант, а не как оперативный сотрудник ФСБ. Послушай, но ведь это же, наверное, опасно! Ведь, по твоим же словам, выходит, что исполнителей
