это время был в Гааге, – загородный дом посещал наездами, к даче коллеги не подходил на пушечный выстрел и понятия не имел, что там, оказывается, кто-то живет в отсутствие хозяина. Ни с кем из группы Васильева никогда не пересекался... А между тем, Федор Филиппович, это ведь именно он рекомендовал кандидатуру Мансурова для участия в том международном симпозиуме. Туда хотели отправить его самого, но он отказался – проявил, так сказать, благородство. Дескать, чем Мансуров хуже? Ну, в такой ситуации, сами понимаете, начальство ни на чем не настаивает: не хочешь – не надо, сиди дома, раз такой благородный... Короче говоря, я бы его давным-давно шлепнул. Только ведь покойник нипочем не скажет, куда картину подевал.
– Прелестно, – проворчал генерал Потапчук. – Только, знаешь, что мне кажется? Мне, Глеб Петрович, кажется, что я только что выслушал довольно подробный отчет о работе местного уголовного розыска. А вот отчета о твоей собственной работе я пока не слышал. Чем ты тут занимался? Во время допросов за занавеской прятался?
– Было такое дело, – сознался Глеб. – Но это все присказка. Когда я понял, что колоться Дружинин не намерен, я вплотную занялся им самим и его окружением. Побывал, как водится, в гостях, просмотрел содержимое компьютера...
– И?
– Тоже по нулям. Никаких подозрительных предметов, не считая коллекции женских трусиков в бельевом шкафу и стопки эротических журналов на полке. Да и странно было бы, если бы мне удалось обнаружить 'Мадонну Литта', как когда-то обнаружили 'Джоконду', в чемодане под кроватью.
– А еще лучше – на стене в гостиной, – сказал Федор Филиппович.
– Ну, это вообще был бы подарок судьбы! Но – увы...
– А компьютер?
– Операционная система полностью переустановлена буквально месяц назад. Само по себе это довольно подозрительно, хотя криминала тут, естественно, никакого – эти системы нуждаются в регулярной переустановке, это нормальная процедура, без которой память машины засоряется обрывками старых файлов и программ и попросту перестает удовлетворительно работать. Но после этой нормальной процедуры восстановить стертую информацию не сможет даже сам господь бог, так что компьютер – пустой номер.
– А на работе?
– То же самое. Полная переустановка всех компонентов операционной системы, и притом, заметьте, едва ли не в тот же день, когда аналогичная процедура была произведена с его домашним компьютером. И спрашивать, почему он так поступил, бесполезно. Скажет, что всегда так делает – имеет на это конституционное право, и весь разговор. И что дальше? Спросить, что у него там было, в старых файлах? Доктор Дружинин – человек в высшей степени вежливый и обходительный, так что, возможно, он и не откажется нам об этом рассказать. Он нам такого порасскажет! Проверить-то его слова невозможно...
– Да, – сказал Федор Филиппович, – поработал ты на славу. С таким же успехом можно было вообще не работать, а вот именно ходить по ресторанам и просаживать казенные денежки в казино.
– Так точно, – смиренно подтвердил Глеб. – Правда, в его загородном доме есть одно помещение, которое я не успел осмотреть до конца. Кстати, я вам говорил, что на втором этаже у него оборудована операционная?
– Впервые слышу, – сказал Федор Филиппович. – Незаконная медицинская практика?
– Похоже на то, – кивнул Глеб. – Хотя часто посещаемым это место не выглядит. Полный набор самого современного оборудования, стерильная чистота, ни одного постороннего предмета и, что довольно странно, никаких медикаментов.
– Не вижу ничего странного, – проворчал генерал. – Кто же станет хранить наркотики в доме, куда может забраться любой проходимец?
– Так уж и любой, – не обиделся Глеб. – Это, чтоб вы знали, было очень непросто. Кроме того, вору там и без медикаментов раздолье. Одно медицинское оборудование потянет... нет, я даже боюсь предположить на сколько. Но уверен, что в клинике, где он работает, аппаратура пожиже. Как минимум, не такая новая...
– Это уже шерсти клок, – одобрительно проворчал Потапчук. – Лишение права заниматься медицинской практикой – это угроза...
– Вы еще скажите про сокрытие налогов, – предложил Слепой. – Мы же не в Америке! И потом, надо сначала доказать, что он там людей режет, а не крыс или каких-нибудь морских свинок. Не пойман – не вор, а оборудование может купить каждый, у кого есть на это деньги.
– И какие!
– Это уже другой вопрос. Деньги действительно большие, и решительно непонятно, откуда они взялись. Притом оборудование новенькое. Я смотрел таблички с техническими данными – знаете, такие металлические, на задней стороне... Так вот, самый пожилой прибор выпущен в прошлом году, а есть и такие, что сошли со сборочного конвейера нынешней зимой.
– Занятно, – сказал Федор Филиппович. – Узнать бы, когда он все это приобрел.
– Так он вам и сказал. Вы еще спросите зачем.
– А ты не иронизируй! Бездельничаешь тут, как этот... Что ты говорил про помещение, которое не успел осмотреть?
– О! – сказал Глеб и с воодушевлением хлебнул кофе. – Это, товарищ генерал, особый разговор! Такое, знаете ли, не каждый день увидишь. Захожу это я к нему в гараж...
Глеб спустился в гараж и с интересом огляделся по сторонам. Гараж мало чем отличался от остальных помещений этого просторного, построенного на совесть, красивого, чисто прибранного, уютно обставленного дома. Здесь тоже царил идеальный порядок, прямо как в операционной или на дорогой станции технического обслуживания. Ровные, без трещин, оштукатуренные стены цвета слоновой кости, гладкий бетонный пол без единого пятнышка пролитого масла, удобный, чисто прибранный верстак с укрепленной над ним лампой дневного света, тиски и сверлильный станок, выглядящие так, словно к ним никто не прикасался с самого дня покупки, аккуратные стеллажи с инструментами, какими-то баночками, канистрами и прочей дребеденью, которая, согласно расхожему мнению, жизненно необходима каждому автолюбителю. Были
