– Где твоя невеста? – тихо спросил Вирм мальчишку.
– Т-там… – заикаясь, ответил он, разом утратив мужество от этого тихого, мягкого голоса страшного убийцы. Если бы Ярослав кричал, парень, возможно, сумел бы сохранить твердость. А тут не смог… – Он-на в з-задней к-комнате…
– Забирай ее и уходи отсюда. Немедленно.
– Н-но…
– Ты что, не понял? – прошипел Яр. – Забирай девчонку, и чтобы духа твоего не было в этом доме через пять минут.
Он повернулся к остальным, обвел их взглядом. У каждого из этих людей руки были по локоть в крови… нет, они не нажимали на курок, не вонзали иглу… Но с их подачи на улицы Детройта выплескивалось оружие, с них начиналась цепочка, по которой к уличным дилерам попадали партии наркотиков. Они отдавали приказы – а исполнители шли похищать детей и взрослых ради выкупа. Или убивать тех, кто по тем или иным причинам мешал Семье…
Яр взглянул на часы. Секундная стрелка вышла на последний, шестидесятый круг. Сержант поднял пистолет – здесь работу следовало заканчивать. Еще необходимо переправить Оленьку в безопасное место, а затем найти пути к господину Франческо Бельконе. Ведь сегодняшнее заседание суда, как обычно, обернется фарсом, и дон Бельконе выйдет навстречу толпе журналистов, улыбаясь и тонко подшучивая над произволом властей, пытающихся засадить за решетку уважаемых граждан города, даже не потрудившись собрать хоть какие-нибудь улики.
Журналисты, конечно, уже с час толпятся под дверьми здания суда, в ожидании своей сенсации.
Что ж… сегодня они, возможно, ее получат.
– Зачем было опять устраивать весь этот фарс со стрельбой? – тихо поинтересовался Ярослав.
Дон Вальцоне слабо улыбнулся.
– У человека в моем положении, Вирм, может быть очень мало развлечений. Власть, деньги, красивые женщины – все это быстро приедается. Некоторые ударяются в коллекционирование… особо популярны драгоценности и картины. А я вот собираю нечто особенное. За прошедшие пятнадцать лет набралось шесть свидетельств об аресте некоего Джерри Вирма, бывшего сержанта Детройтской полиции. Два комплекта неопровержимых данных о его смерти… и еще четыре менее достоверных свидетельства. Поскольку о нашей… договоренности все же кто-то знал, сам понимаешь, сохранение тайны редко бывает возможным и в более простых случаях, дважды сюда являлись некие личности в надежде… убедить меня, что Джерри Вирм жив и намерен получить плату по счету.
– И этот фокус демонстрировался обоим посетителям?
Старик покачал головой.
– Не стоит осуждать меня, Вирм. Когда человек начинает охоту за большими деньгами, он должен принимать все условия игры. В том числе и риск…
– Я бы никогда не явился к вам, дон Вальцоне, со столь прозаической просьбой.
– Я знаю… и думаю, что предпочел бы расстаться с миллионом долларов, чем узнать, зачем ты на самом деле пожаловал сюда. Но прежде чем мы перейдем к делу… ой, Вирм, только не говори мне, что просто заглянул проведать старика… так вот, прежде сделай одолжение, удовлетвори мое любопытство. Как тебе удалось выжить?
– А с этим могли быть проблемы?
– Желаешь выпить чего-нибудь?
– Если можно, кофе.
– С коньяком?
– Ну… если совсем чуть-чуть.
Старик повернулся к неподвижному Каррере.
– Антонио, сынок, я понимаю, что это не входит в твои обязанности, но распорядись насчет кофе. И не стоит Памеле появляться здесь.
Спустя несколько минут на столике появились чашки с ароматным напитком. Не с тем, что в Америке и Англии называют кофе, не со странной коричневой бурдой, завариваемой в огромных стеклянных емкостях из растворимого порошка… Нет, дон Вальцоне знал толк в тех немногих удовольствиях, которые мог себе позволить.
Вообще, весь этот дом производил впечатление верности традициям. Именно так, наверное, могла бы выглядеть библиотека в каком-нибудь древнем замке, принадлежащем уважаемому аристократическому роду. Ряды книг – не подобранные по цвету корешки новых, ни разу не раскрытых томов, а старые книги, чьи переплеты не раз гладила рука внимательного читателя. Мягкий пушистый ковер, в котором утопают ноги… стены, драпированные темными гобеленами, удобные глубокие кресла. Камин, в котором пылают настоящие дрова, распространяя по комнате неповторимый запах и те чудесные отблески живого огня, которые с незапамятных времен заставляют человека вглядываться в гипнотические языки пламени в поисках чего-то волшебного.
В такой комнате почти мгновенно гаснут любые звуки. Шаги… голоса…
И выстрелы тоже.
– Видишь ли, Вирм, ты наделал много шума. Фактически ты обезглавил Семью Бельконе, отдав ее быстро остывающий труп в мои руки. Но даже тот ад, который ты сотворил в их штаб-квартире, не вывел с доски все фигуры. Остались не только пешки – остались и слоны, и парочка ладей. И главное, остался король. Шахматная партия не обрывается, пока король свободен и готов к бою. В твоем случае король угодил за решетку, и, возможно, ты поступил верно, не попытавшись завершить этот этюд эффектным матом. Вышла ничья… вернее, пат.
– К сожалению, я не большой знаток шахмат… – пожал плечами Ярослав.
– Это не важно… шахматы есть отражение жизни. Мы строим комбинации, чтобы вынудить противника сделать ход, выгодный не столько ему, сколько нам. Мы жертвуем мелкие фигуры… иногда приходится жертвовать и крупные, дабы получить преимущество в дальнейшем. Бельконе сделал очень верный ход, пожертвовав своей свободой, – но одновременно удержав Семью от окончательного распада. За твою голову была объявлена награда. Очень большая награда, Вирм, еще ни за кого и никогда не предлагали такой суммы. И контракт до сих пор не закрыт, хотя, как я уже говорил, были желающие получить этот приз. Откровенно говоря, я удивлен, что тебя не застрелил наш же охранник… Контракт свободный, не только для сторонников дона Бельконе. И я, заметь, не смог бы наказать ретивого охотника за головами – меня бы просто неправильно поняли.
– Это угроза?
– Это предупреждение. Я не хочу новой войны сейчас, когда все пребывает в относительном равновесии. Поэтому если кто-то попытается получить твою голову… очень прошу тебя, Вирм, не делать далеко идущих выводов и не обобщать. Даже если это будет мой человек, он будет действовать не по моему приказу. Ладно… так что, расскажешь?
Яр, полуприкрыв глаза, вдохнул аромат кофе, затем медленно, смакуя каждую каплю, отпил глоток.
– Все просто. Я уехал в Россию… не думаю, что кому-либо пришло бы в голову искать меня там. Сменил фамилию.
– К красным? – Лицо старика выражало неприкрытое изумление. – И ты сумел найти себе место в этой стране?
– Это было не так уж и сложно, – усмехнулся Ярослав. – У меня были… русские корни. Моя мать…
– Лжешь… – хмыкнул дон Вальцоне. – Ну да ладно, это и в самом деле твои проблемы. Так вот, просто, чтобы ты знал. Дело не только в том, что ты не стал убивать моего сына… и его невесту. Видит Бог, я желал этого брака, а после того побоища, которое ты учинил, альянс с дочерью Бельконе стал еще более важен. Фактически ты передал в мои руки всю власть… хотя, вероятно, и не желал этого. Но я ценю не столько намерения, сколько действия, а потому считаю себя перед тобой в долгу. И намерен свой долг отдать полностью. Готов выслушать тебя, Вирм.
Ярослав задумался. Идея, которая незадолго до визита в этот дом казалась практически беспроигрышной, вдруг увиделась в несколько ином свете.
Тогда, среди огня и крови, он не задумывался над тем, почему отпускает мальчишку. Менее всего его
