– Сумасшедшая, – проговорил Антон. – Ничего, она успокоится. Сорвалась и снова придет в себя. Она сильная, если захочет.
Он дошел до поворота и обернулся. Марина уже пересела за руль. Полуянов проследил за тем, как она развернула машину. Ехала не спеша, ровно. Когда автомобиль поравнялся с Антоном, Марина вскинула руку.
Полуянов успокоился.
Вагончик еще горел вовсю. Только что прибывшие пожарники раскатывали брезентовый рукав. Милицейский лейтенант стоял возле машины и курил, глядя на огонь. Сторож стройки, бледный, со всклокоченными волосами, сидел на бордюре поодаль. Возле его ног лежал опустошенный огнетушитель.
Завидев Полуянова, сторож оживился.
– А вот и хозяин, – крикнул он милиционеру.
– Что ж, могу только посочувствовать, – лейтенант немного удивленно взглянул на Антона.
Обычно человек, когда горит его имущество, хотя бы поинтересуется, как это произошло.
Подбежал пожарник:
– Что у вас в вагоне?
– Стол… – начал Антон и осекся, поняв, что, добавь он: кровать, душевая кабинка, холодильник с напитками, прозвучит это глупо.
– Баллонов с газом и бензина нет? – торопливо спросил пожарный.
– Нет. Там нечему взрываться, разве что холодильник.
Загудел насос в пожарной машине. Плоский брезентовый рукав вспучился, и из брандспойта ударила тугая струя воды. Зашипел раскаленный металл обшивки вагончика, повалил пар.
– Однако, и работничек у вас, – милиционер загасил окурок. – Я бы такого сторожа со стройки выгнал. Проснулся, только когда милицейскую сирену услышал. Толку от него я не добился. Пожарники позже приехали, а я-то здесь с самого начала пожара. Сто процентов, что это поджог, снаружи горело, а не изнутри.
Вы слышите меня?
Антон как завороженный смотрел на то, как пламя исчезает под струей воды.
– Да, да, подожгли, я сам видел.
Лейтенант удивленно вскинул брови.
– Я еще раньше вас сюда приехал, – Антон показал на свою машину. – Видел мальчишку, он с канистрой был. Поджег и бросился бежать.
Я погнался за ним, но так и не догнал. А теперь вернулся.
– Вы его запомнили?
Антон неопределенно повел плечами:
– Высокий, худощавый, в джинсах и клетчатой рубашке, в темных очках.
– А лицо вы его видели?
– Нет, только со спины. Он, когда убегал, даже не оборачивался.
– Что ж, негусто. Вы кого-нибудь подозреваете? Может, он работал у вас, а вы его обидели?
– Нет, несовершеннолетний еще.
Огонь пожарники уже сбили, но вагончик продолжал дымиться.
– Я вас попрошу, напишите заявление, так будет проще.
– Зачем? Я же понимаю, поджигателя вряд ли найдут. Зачем вам и мне лишняя головная боль?
– Положено так. Если вы заявление не напишете, придется все равно возбуждать дело.
Поджог в городе…
– Ладно.
Полуянов забрался в милицейскую машину и под диктовку лейтенанта написал заявление.
Затем они поменялись ролями, лейтенант записывал его показания. Мальчишку, якобы поджегшего бытовку, Антон описывал подробно, в деталях. У милиционера и сомнений не возникло, что Полуянов его обманывает. Когда лейтенант переспрашивал, то Антон не ошибался в деталях: когда говорил, он видел перед собой Марину, ее джинсы, ее рубашку, ее очки.
– Только лица не помню. Не видел я его.
Антон подписал протокол и протянул лейтенанту ручку.
– Это ваша, – напомнил милиционер.
– Несчастливый день, – вздохнул Антон и вышел из машины.
Марина на секунду задержалась перед высоким забором, а затем решительно толкнула калитку. Ястребов сидел в шезлонге возле крыльца, глаза его прикрывали солнцезащитные очки. Он не выказал удивления, словно ждал женщину.
– Я уже слышал, что случилось с вашим мужем. Примите мои соболезнования.
– Я вспомнила, как приходила сюда, и подумала, что вы сможете мне помочь.
Ястребов подал руку, помогая Красновой подняться на крыльцо.
– Я извелась, не знаю, что делать.
Мягкий кожаный диван чуть слышно скрипнул.
– Это обычное дело, – Ястребов положил очки на стеклянный столик. – И вы перепробовали все средства?
– Средства… – горько рассмеялась Марина. – Я даже хотела отравиться, вот только таблеток дома не нашлось. И я, и мой муж Сергей никогда не страдали бессонницей.
– А потом вы решили напиться?
Марина, сузив глаза, смотрела на хозяина дома:
– Откуда вы знаете?
– Это первое, что может прийти в голову, если хочешь забыться.
– Тоже не помогло. Мне стало так плохо, стоило выпить сто граммов.
– Вам повезло, организм не принял алкоголь. Было бы хуже, если бы помогло.
– Наверное, все же я зря приехала к вам.
Извините, – Марина порывисто поднялась. – Я поеду, мне стыдно, – она отвернулась.
– А вагончик зачем было поджигать? – мягко поинтересовался Ястребов, преграждая Марине дорогу. Женщина остановилась, отбросила со лба волосы. – Про это тоже в деревне говорят. Строители рассказывали.
Напряжение спало. Марина, немного успокоилась, но желание уйти не исчезло, а усилилось.
– Пропустите, – уже властно произнесла она.
– Вы этого не хотите, – покачал головой Ястребов, – иначе бы не приехали.
– Я лучше вас знаю, чего хочу, а чего нет.
Мне показалось, что я должна сюда приехать, а теперь вижу, зря.
– Вы говорите, как маленькая девочка, – вдогонку Марине бросил Ястребов.
Марина поймала себя на мысли, что она совершенно не воспринимает Ястребова как мужчину.
Так можно воспринимать доктора, контролера, продавца. Он лишь функция, но не человек.
– Вернитесь и не делайте глупостей.
– Глупостей я уже наделала, – Марина вернулась на диван. – Извините, что разговаривала грубо, но мое состояние…
– Я не в претензии.
– Вы чужой мне человек, а я приехала просить помощи, сама не знаю какой. В отчаянии ухватишься за любой шанс.
– Вы правильно сделали, – Ястребов вытянул руку, его ладонь замерла над головой женщины. – Вы чувствуете тепло?
– Пока еще нет.
– Вы и не должны его чувствовать, я проверял. Сидите и ни о чем не думайте. Старайтесь ни о чем не думать, – поправился хозяин дома.
Голос его долетал до Марины как бы издалека. – Люди боятся своих желаний и, чем сильнее глушат их в себе, тем больше страдают.
