В этот момент сверкающий лаком «кадиллак» на полном ходу ударил в металлические ворота контрольно-пропускного пункта. Они не выдержали удара и распахнулись. «Кадиллак» с ревом вылетел на взлетно-посадочную полосу и, набирая ход, устремился к самолету.
— Держись, Юра! — заорал Бузуев и направил автомобиль на левое шасси самолета.
— Что ты делаешь?! — крикнул Терпухин, пытаясь ухватиться за руль. — Мы разобьемся!
Бузуев захохотал, и «кадиллак» врезался краем бампера в шасси. От удара лимузин отбросило в сторону и развернуло на триста шестьдесят градусов. Бузу- си крепко держал руль. Он опять выжал педаль газа, разгоняя автомобиль.
— Видишь, уцелели! — лихорадочно блестя глазами, закричал Бузуев. Он развернул «кадиллак» и снова повел его на самолет.
— А теперь стреляй в турбину, Юра! По лопаткам ее, по лопаткам! — почти визжал Бузуев.
Терпухин высунулся из окна и несколько раз выстрелил в жерла самолетных турбин. Раздался режущий уши треск, и куски турбин разлетелись по всему аэродрому. Вслед за этим поднялась беспорядочная пальба. Никто не понял, кто на кого напал. Одни, спасая жизнь, улепетывали куда глаза глядят, другие палили в воздух, третьи залегли за самолетные шасси и старались попасть из пистолетов в неизвестно откуда взявшийся «кадиллак», на огромной скорости крейсировавший взад-вперед по взлетно-посадочной поло
— Ну что, хватит с них? — спросил Терпухин, наблюдая за перестрелкой.
— А хрен его знает, может, и хватит, — ответил Бузуев. — Ты подними стекло-то, вдруг шальная за летит...
— Смотри, — крикнул Терпухин, — омоновцы!
Они увидели, как через пробитые ворота контрольно-пропускного пункта один за другим въезжали фургоны «ЗиЛ-130». Из них на ходу выскакивали омоновцы и палили в воздух из автоматов с укороченными стволами, превращая возникшую на аэродроме сумятицу в хаос...
Тем временем в самолете происходило следующее.
— Ты все запорол! — орал чиновник на подполковника. — Откуда здесь омоновцы? Почему этот чертов «кадиллак» протаранил шасси?
— Все будет в порядке, шеф, — бессвязно лепетал Калинин. Неожиданно он вырвал кейс из рук чиновника и бросился к выходу из самолета.
— Стой, ты куда? — взревел холеный, в его руке появился изящный пистолетик.
— Послушайте! — остановился подполковник. — Только я один смогу прорваться через омоновцев.
— А зачем здесь омоновцы? — крикнул чиновник. — Откуда они?
— ОМОН для подстраховки... Командир ОМОНа — мой товарищ... Ничего страшного не произошло. Нам бы только этих в «кадиллаке» отогнать.
— Хотелось бы верить... — немного успокоился холеный. — Ладно, сделаем так. Ты подгони к хвосту самолета машину. Но кейс верни!
— Тогда все пропадет! — прошипел подполковник. — Все документы и все, буквально все...
— Возьми тогда вот это, — холеный достал из кейса папку с документами и передал ее подполковнику. Тот запихнул папку за ремень брюк и бросился к трапу.
Терпухин сразу заметил, что подполковник выскочил из самолета и помчался к краю взлетно- посадочной полосы, за которой простиралось поле. За полем синела полоса лесопосадки.
За ним! — крикнул Терпухин Бузуеву. — Несется, как на стометровке, никогда такого не видел.
— Ты еще не то увидишь! — прорычал Бузуев, пытаясь тронуться с места, но автомобиль перестал ему повиноваться. — Все, драндулет сдох! Смотри, нас окружают.
— Еще есть шанс разбежаться в разные стороны.
— Нет, — ответил Бузуев, — теперь мы должны работать вместе, в одной связке. Тем более что нас окружают...
Действительно, со всех сторон на них надвигались омоновцы.
— Что будем делать? — тревожно спросил Терпухин. — Подполковник уходит.
— Я знаю, что я сделаю, — почесал нос Бузуев.
— Что?
— Я буду сидеть здесь, а ты уходи, пока цел. Иди. Ты еще успеешь добраться до лесопосадки... Попытайся догнать Калинина.
— Нет, я тебя не оставлю, — замотал головой Терпухин. — Одного тебя они еще могут хлопнуть, а двоих сложнее.
— Ты думаешь, что мы вдвоем будем в порядке? — спросил Бузуев, наблюдая, как омоновцы окружают машину.
— Да, тем более, что подполковник зря бежал.
Бузуев посмотрел на край взлетно-посадочной пол
Приятелей заковали в наручники. Задержанного подполковника, к его неудовольствию, тоже. Лишь на одного чиновника не осмелились надеть наручники. Немца, который нос
Всех задержанных собрали возле контрольно-пропускного пункта. Рыжий капитан, командир роты ОМОНа, рассматривал бумаги, представленные правительственным чиновником для доказательства правомочности отправки лошади за границу.
— У нас все законно, — важно и, главное, спокойно, покровительственным тоном убеждал капитана холеный. — И купчая на лошадь в порядке, и таможенное разрешение, и ветеринарная виза... А тут вмешиваются какие-то сумасшедшие и таранят самолет. Да за это руки-ноги надо выдергивать!.. Хорошо, если авиаторы предоставят нам другой самолет. Иначе вылет сорвется... Что подумают о нас наши зарубежные партнеры, а?
— Не верь ему, капитан, — вмешался Бузуев. — Они не просто лошадь хотят вывезти. Тут дело не в ней.
Рыжий капитан недоверчиво посмотрел на Бузуева.
— Да, да! Надо хорошенько обшмонать самолет.
— Он чокнутый! — вмешался в разговор подпол- конник Калинин. — Разве вы не слышите, что он несет? Кроме того, товарищ капитан, вы превышаете полномочия, задерживая рейс.
— Что у вас в кейсе? — строго спросил капитан у чиновника.
— Личные вещи.
— Откройте...
Чиновник замялся.
— Ключик где-то затерялся.
— Тогда отдайте...
Чиновник и вовсе растерялся. Лицо его посерело. Несколько подчиненных капитана подошли к чиновнику и силой вырвали кейс.
— Надо открыть, — сказал капитан омоновцу. Тот поковырялся ножом в замке и чистосердечно признался:
— Не могу, товарищ капитан, ключик надо. А ломать — жалко. Вещь хорошая.
С этими словами омоновец поставил кейс в сторонку.
— Бульдог! — негромко произнес Терпухин и выразительно посмотрел на Бузуева. Бузуев
