масла.
Сейчас десять вечера, концерт в Челябинске не начнется раньше шести. Двадцать часов в запасе, вроде бы не так мало. Но надо ведь еще по городу поколесить, выяснить, где состоится «мероприятие». В отличие от концертов раскрученной попсовой дряни, «Арию» не больно рекламируют. Например, здесь, в Нижнем, почти не было афиш.
Нужно еще время, чтобы где-то припарковать мотоциклы, чтобы пробиться в зал всеми правдами и не правдами. Короче, стартовать надо резко и отжигать, пока дорога позволяет.
— Самолет мы, конечно, не обгоним, но стремиться надо.
Улюкаев в самом деле заболел. В каком-то поселке Юрий отыскал убогую поликлинику — здание с облупившейся штукатуркой. Попросил градусник, столбик ртути добрался почти до отметки «сорок».
Докторша послушала фонендоскопом — сказала, что легкие чистые.
— Может быть, вирусная инфекция. Через пару дней температура спадет, тогда симптомы проявятся. Пока пусть принимает аспирин. Постельный режим, обильное питье.
Улюкаев слабо усмехнулся, но спорить с врачом не стал. Уже в машине сказал, что сам сядет за руль.
— Глотай таблетку и ложись. Ноги, правда, не вытянешь, но ничего, так даже теплее.
— Пустяки, температура — это еще не смертельно.
— Давай-ка, друг сердечный, соблюдать режим. Если есть смысл к кому-то из женщин прислушиваться, так это к врачам.
Понимая, что капризничать не время, Улюкаев дал себя убедить. Только попросил выключить печку — душно.
— Пропотеть тебе надо, потерпи ради дела.
Терпухин будто встретил нуждающегося в помощи соплеменника. И в самом деле — они ведь оба из мужского племени, пусть даже один мягче телом и духом, а другой крепче.
Редко Юрий чувствовал с кем-нибудь солидарность только по той причине, что мочится он тоже стоя, а не сидя. Сейчас вот столкнулся со слабостью плохо знакомого человека перед лицом женского сумасбродства, с преданной, верной любовью, которая не приносит ничего хорошего. Слабость не сделала его подлецом, и это уже достойно уважения.
Довез больного до города, устроил в гостинице, благо цены здесь не слишком кусались и деньги, взятые в дорогу, Улюкаев еще не успел растратить. Отогнал внедорожник на охраняемую стоянку, снял с крыши мотоцикл и отправился на поиски хорошего врача.
Терапевт из центральной больницы долго кочевряжился, но наконец согласился заехать в гостиницу после рабочего дня. К этому времени температура у больного спала, на лице и на теле выскочило несколько прыщиков.
— И здесь, кажется, тоже, — пробормотал Улюкаев, осторожно почесывая макушку. — Где я мог эту гадость подцепить?
Каждые пять минут он смотрел на себя в зеркало. Уверенный в скорой встрече с Катей, он хотел выглядеть как можно лучше. А тут неведомые прыщи превратили его, как назло, в карикатурного персонажа.
Врач не стал себя слишком утруждать, с порога определил ветрянку.
— Смеетесь? — возмутился Улюкаев. — Это же детская болезнь.
— Вы точно помните, что переболели в свое время?
— Не помню.
— Если не помните, значит, не болели. Соответственно иммунитета нет. Прыщики не расчесывать. Неплохо бы прижигать зеленкой.
Едва дверь за врачом захлопнулась, Улюкаев в отчаянье рухнул в кресло:
— Если она узнает про ветрянку, разлюбит меня окончательно.
В придорожных отстойниках еще не видели, чтобы молодая, красивая, со вкусом одетая женщина прикатила на такси и поселилась в тесной клетушке, где с трудом можно было развернуться, встав с кровати. Отстойник, правда, был не из самых паршивых. Кроме заправки и автосервиса здесь исправно работал душ, блюда в забегаловке не вызывали тошноту, по крайней мере у среднего гражданина. Можно было позвонить по междугородному телефону, в сортире дерьмом был испачкан только пол, но не стены.
На «плечевую» для водил такая красотка никак не походила. Может быть, городская проститутка разругалась со своим сутенером и теперь боится работать на прежней территории?
Первого, кто к ней сунулся, Катя вежливо отшила. Товарищ не понял, продолжал свои домогательства и тогда на глазах у нескольких свидетелей отлетел метров на пять после контакта с электрошокером.
Контингент в отстойнике постоянно менялся.
Не всех убеждала информация насчет охранного приспособления. Каждый считал, что уж он-то уломает блондинку. Один надеялся на личное обаяние, другой на модный прикид и богатый опыт, третий на бутылку с огненной водой особого качества.
Катя опасалась, что слабый удар током не всякого убедит, а сильный может отправить на тот свет кого-нибудь со слабым сердцем. Пора было объявить о себе, тем более что только так можно рассчитывать на скорую встречу с Гоблином.
Предмет ее мечтаний почти точно мотался где-то в этих краях. Она уже наслышалась о свежей истории с караваном фур. Несколько более давних случаев тоже связывали с бородатым мотоциклистом.
Вечером второго дня своего пребывания в отстойнике Катя отправилась переговорить с хозяином. Его усатая физиономия выразила живейший интерес. Подтянул тренировочные штаны с пузырями на коленях, поправил золотую цепочку от крестика, сцепил за спиной руки, пахнущие солярой, как у простого шоферюги.
— Как ваше ничего? Не скучаете?
— Человека жду.
— По делу или просто — ради интереса?
— Я его невеста.
Хозяин отстойника поперхнулся от неожиданности и сразу поскучнел.
— Что ж, дело хорошее.
— Слышали про Гоблина?
— Ну.
— Вот его как раз.
На мятом лице проступила кривая ухмылка.
В следующую секунду собеседник расхохотался Кате в глаза.
— Невеста Гоблина? В натуре?
— Странно слышать?
— Круто, однако, — кое-как, давясь от смеха, произнес хозяин. — Не забыть бы ребятам рассказать.
— Расскажите, ничего не имею против. Может, остерегутся лезть.
Развернувшись, Катя направилась в душ — только сейчас хозяин заправки разглядел у нее в руках махровое полотенце и флакон с шампунем. Побежал в свою кафешку делиться хохмой — блондинка-то, оказывается, с придурью.
Это же надо, что придумала.
На громкий смех быстро собралась компания человек в десять.
— Пойти сейчас и трахнуть ее в кабинке, — предложил кто-то. — Пусть потом жалуется жениху.
— Да Гоблин про нее знать не знает.
— Может, и поимел однажды, не слезая с мотоцикла. А она уже в невесты записалась.
— Кто пойдет? — громко поинтересовался хозяин отстойника. — Объясню, как открыть задвижку
