Левашова. Какого черта прислали сюда этого следователя из Ростова? Только для того, чтобы разнести во всех подробностях весть о, позорном провале операции?
Пусть бы Гоблин слинял подобру-поздорову, догадавшись о ловушке. Но откуда такое счастье — этот гад еще поимел всех разом.
До стоянки вертолета было каких-то десять минут езды. Левашов велел ростовчанину и куратору ехать вместе с ним. Снег пошел еще сильней, и Парамонов не испытывал ни малейшего энтузиазма по поводу полета. Не хватало только врезаться в какую-нибудь опору или радиомачту, как уже не раз случалось с «вертушками» при такой погоде.
— Вы на сегодня в моем подчинении! — с места в карьер накинулся Левашов на летчиков. — Под трибунал пойдете!
«Такой до генерала дослужится, — подумал про себя Парамонов. — Всегда готов бросать других на амбразуры».
— Ладно. Пожалуйте на борт, — любезным жестом пригласил пилот.
— Я буду на связи, — заявил полковник. — Вот они полетят.
«Спасибо за доверие, — мысленно поблагодарил Парамонов. — Иного от тебя и ожидать не следовало».
При взлете вертолет поднял бешеную круговерть, она продолжалась и дальше, на высоте.
Отдельных снежинок нельзя было разобрать, — седые космы завивались вокруг с тем же остервенением, с каким летчики проклинали полковника.
— Сука, тварь. Прицепить бы за яйца, пусть бы болтался внизу. Не дай бог что случится, завтра кинут семье подачку и привет. Живите как можете.
«Нормальные дела нормально раскручиваются, — думал ростовский следователь. — А если началось по-дурному, значит, так и дальше пойдет».
— Вы, может, высоко не забирайтесь, — осторожно предложил пилотам куратор Хмеля.
— Надо еще поглядеть, где лучше, где ветер послабей.
Чтобы не чувствовать себя полным идиотом, рискующим попусту, Парамонов пытался разглядеть местность с высоты «птичьего полета». Сквозь подвижную муть едва-едва, будто в бреду, проступали лесной массив, линия дороги.
— Куда хоть лететь, кто из вас знает?
— Давайте в сторону «железки», — пожал плечами куратор. — Там чуток повисим.
Реплики насчет Левашова и его ближайших родственников продолжали сыпаться как из рога изобилия. Никто, кроме Парамонова, не утруждал себя безнадежным разглядыванием земной поверхности.
Подполковник тем временем вышел на связь, поинтересовался первыми результатами.
— Вроде как молоко перемешиваем лопастями, — доложил куратор.
Его мутило: губы страдальчески искривились, румянец отлил от щек.
— Сейчас все выправится. По прогнозу снегопад сегодня только в первой половин? дня.
Вертолет продвигался медленно, будто на ощупь. Только сейчас обозначилась еще одна линия — железнодорожная колея, хотя от трассы до нее было рукой подать. Парамонов различил внизу игрушечный поезд. А вон река темная лента неодинаковой ширины. Лучше таращиться изо всех сил, чем пережевывать, как жвачку, собственные страхи.
— Почему поезд стоит? — спросил он у куратора. — Ни станции вроде нет, ни платформы.
— Может, пропускает встречный, два зараз обычно не въезжают на мост, морщась от тошноты, ответил капитан. — Но вообще далековато встал, километра за три.
Мост был явно свободен. В чем тогда дело?
Тут «вертушка» неожиданно угодила в сильный воздушный поток. Борт тряхнуло как следует…
Глава 40
СИНХРОННЫЙ ПРЫЖОК
В это время суток товарняки шли один за другим, с небольшими интервалами. Поезд, увиденный с вертолета, остановил не кто иной, как Гоблин. Ехал внизу, вдоль края насыпи, держался наравне с тепловозом. Выстрелил из винтовки дагестанца один раз, другой.
Машинист с помощником пригнулись, решив, что кто-то придуривается с дробовиком. Или дозу принял, или по жизни такой дурак. А может, охота не сложилась и он теперь нашел подходящую цель, по которой мазануть трудно?
Резко прибавив скорости, Гоблин вырвался вперед, перескочил через рельсы перед самым носом накатывающейся махины и снова выстрелил, теперь уже с другой стороны. На железнодорожников посыпались осколки стекла, одновременно долетел отчетливый крик:
— Тормози! Никому ничего не будет!
— Контейнер грабануть хочет, — уверенно предположил помощник машиниста.
— А мы здесь не обязаны за чужой товар рисковать, — возмутился старший. — Нам за это никто не доплачивает. Пусть бы отправители позаботились об охране. Ни фига, решили сэкономить.
Еще две пули гулко ударили в обшивку. Машинист продолжал лихорадочно взвешивать «за» и «против». «Головы не поднять, ни красного, ни зеленого не разглядишь. Сейчас влетим куда-нибудь — от тепловоза рожки да ножки останутся».
Он точно знал одно: лично с него взять нечего, с помощника тоже. Надо тормозить, пускай потрошат любой контейнер. Вылезет потом фирма с претензиями — можно будет предъявить им отверстия в обшивке тепловоза. Вон пуля вообще влетела в кабину и засела в потолке — доказательство весомой угрозы.
Экстренного торможения машинист применять не стал, выводил рукоять потихоньку. Крикнул, не высовываясь:
— Через час пойдет поезд! Управляйтесь как-нибудь живей!
Тяжелый состав прополз последние метры, и колеса неохотно замерли. Казалось, равновесие их неустойчиво — сейчас поезд покатит своим ходом вперед или назад.
Прежний голос Спросил насчет пустых вагонов.
— Два с головы, еще один в середке, — запинаясь, ответил машинист.
Не влезая в кабину, человек предупредил железнодорожников:
— Тридцать кэмэ отмахать без остановки.
Тормозить начнете — подорву.
Такого дерьма машинист не ожидал. Уже ругал себя, что испугался выстрелов. Теперь делать нечего, назад не отыграешь.
Гоблин тем временем сдвинул вбок незапломбированную дверь вагона, осмотрелся внутри. В самом деле пусто, даже мусора нет.
Спустившись с насыпи, заломал средних размеров елку. Саблей перерубил последние древесные жилы, которые все еще соединяли ствол с жалким остатком у корневища. Обкорнал большую часть веток и потянул бревно к вагону. Закинул одним концом внутрь, второй оставил на насыпи.
Завел мотоцикл и с первой попытки лихо, как по сходням, влетел в вагон. Сразу резко притормозил, иначе вышиб бы стенку изнутри. Развернулся, скинул ногой бревно.
Сверху раздался клекот вертолета. Ото, какая честь!
— Трогай! — крикнул Гоблин в сторону тепловоза, задвигая на место массивную дверь.
Важно было проскочить мост, только и всего — дальше он вырывался на простор.
Ограждение моста взмывало вверх шестью дугами, по три с каждой стороны. Центральные дуги повыше, крайние пониже. Атаман вовсе не был уверен, что противник каким-то образом появится на мосту. Но в скором появлении людей в бронежилетах был уверен на все сто.
Прополз по клепаной стальной дуге наверх.
Достаточно широкая, она надежно прикрывала от тех, кто мог бы появиться внизу. При ясной погоде
