Чикмаз повернулся лицом в сени.
– Гей, стрельцы! Я начал, кончайте брюхатых!
Из глубины приказа десятки голосов ответили:
– Чуем!
– Чикмаз, слышим!
– Бра-а-а-ты, с вами мы!
– Гой, братья! Кто с нами, тех не тронь.
– Ла-а-дно-о!
Чикмаз, повернувшись к стрельцам, воткнул в бревно перил топор, высекая огня закурить, смахнул с руки кровь, приказал:
– Руби, браты, поперешный тын, едини дворы, бревна жги!
Пылили сапоги белым песком, десятки рук топорами валили тын, отделявший другой двор. Бревна волокли на середину двора, подрубив, зажигали. Стоя на прежнем месте, дымя трубкой, Чикмаз громко проговорил:
– На эстих огнях поперечников наших спекем!
За поваленным тыном открылся обширный двор, на нем тоже толпились стрельцы. Так же, как Чикмаз, на крыльце приказа стояли двое: неуклюже широкий в плечах, толстоголовый Каретников и тонкий, в синем жупане, рядом с ним Лебедев, черноусый. Лебедев резким голосом кричал звонко:
– Гей, браты! Кабаки, что припечатал воевода, разбить!
Каретников, покашливая в руку, изредка махал отточенным бердышом, басил:
– Перво добыть водку, пить!
– В кремль! Пущай воевода жалованье даст.
– За два года пущай даст!
– То надо-о!
– Кабаки перво, эх!
– Водку добыть – пить!
– Прежде с сотниками расправ!
– Браты! Мы ж с вами-и!.. Из стрельцов мы…
– Едино все: спустим – к воеводе шатнете?
– С вами идем!
– Вали тын – жги-и!..
На всех дворах, свободных от поперечного тына, зажглись костры.
– С клопами да дьяками пали съезжие избы!
– Не трожь построй!.. Где Красулин?..
– Красулин с Олешкой, каторжным казаком, дальние громят!..
– Дьяки сбегли!.. Съезжие для расправы нам гожи!
– Добро, Чикмаз, чуем!
– Айда к кабакам!..
– Стойте ище-е, чуйте!
Застучали копыта лошадей – в пыльном тумане двигалась конница, впереди ее все шире и ярче белел, поблескивая, колонтарь воеводы. Воевода с черкесами в пятьдесят и больше человек осадили перед приказом лошадей. На пыльной площади лошади фыркали, звенело оружие. Воевода в мисюрском шлеме, на кауром бахмате, украшенном золоченой сбруей с кистями; на коне – черкесский чалдар[303] с седлом в жемчугах.
– Бой, што ли? Кладу пищаль к глазу.
– Стой, не стрели: говорить ладит…
Воевода, гнусавя, громко заговорил:
– Служилые! Пошто воруете противу великого государя? Что потребно вам?
– Жалованье.
– Пошто давно не даешь?
– Сами наги, семьи с голоду мрут!
– Вишь, мы в улядах – опорках, ты в чедыгах, жемчугах…
– Седни же выдам деньги! Уймитесь, идите в приказ…
– Отпирай кабаки!
