Простая констатация факта. Никаких эмоций. Прескотт был в ярости — он вдруг вспомнил, как сорвался голос у шефа полиции, когда тот объяснял им ситуацию, как сам он не раз сегодня ловил себя на том, что его трясет. А этот бандит, похоже, вообще не способен на какие-то чувства. Да что у него вместо крови — ледяная водица, что ли?! Отморозок какой-то, негодовал Прескотт. Точно — самый настоящий отморозок!
— А что бы вы сделали, если бы мы опоздали? — не выдержал он. — Убили бы кого-нибудь из этих ни в чем не повинных людей?
— Да.
— Из-за какой-то пары минут?! Вы считаете, что жизнь человека не стоит пары минут?!
— Сейчас я дам вам инструкции по передаче денег. Вы должны неукоснительно следовать им. Как поняли?
— Продолжайте.
— Двое полицейских должны спуститься на пути. Один понесет мешок с деньгами, другой — зажженный фонарь. Как поняли?
— Вас понял. Двое полицейских, один несет деньги, у другого в руках фонарь.
— Тот, у кого в руках будет фонарь, пусть водит им из стороны в сторону. Задняя дверь вагона будет открыта. Тот, у кого будут деньги, пусть забросит мешок в вагон. После этого оба немедленно поворачиваются и возвращаются на станцию. Как поняли?
— Водят фонарем по кругу. Дверь вагона будет открыта. Мешок с деньгами — в вагон, затем оба полицейских должны уйти обратно на станцию. Все ясно.
— И зарубите себе на носу: все условия остаются в силе. Малейшая провокация со стороны полиции — и мы убьем заложника.
— Да, — сказал Прескотт. — В этом я не сомневаюсь.
— На доставку денег вам дается десять минут. Если к этому времени их не будет, то…
— Ясно, — сказал Прескотт, — вы убьете заложника. Вы повторяетесь. Но нам нужно больше времени. Они не успеют дойти.
— Десять минут.
— Дайте нам пятнадцать, — сказал Прескотт. — По шпалам трудно идти, да еще с тяжелым мешком. Дайте пятнадцать.
— Десять. Когда деньги будут у нас, я свяжусь с вами и дам заключительные инструкции.
— Какие еще? Ах да, о том, как вам смыться. Ну это вам не удастся.
— Сверим часы, лейтенант. На моих 15.14. До 15.24 деньги должны быть у нас. Конец связи.
— Конец связи, — проговорил Прескотт и выключил микрофон. — И тебе тоже конец, проклятый ублюдок!
Патрульный Уэнтворт
В 15 часов 15 минут 30 секунд патрульный Уэнтворт, до отказа вжав в пол педаль газа, пролетел Юнион-сквер и, не сбавляя скорости, въехал на Двадцать восьмую улицу. Не отрывая пальца от кнопки сирены, он под опасным углом пересек проезжую часть, и броневик, ударившись левым колесом о бордюр, резко затормозил у самой парковки.
В человеке, тяжелой рысью кинувшемся к машине, Уэнтворт узнал окружного инспектора.
— Ого, как несется! Чует мое сердце, ждет нас внеочередное повышение.
Окружной инспектор, еле дыша, рванул на себя дверь кабины и заорал:
— Где он?
Риччи сбросил мешок прямо ему на руки. Начальник пошатнулся, но устоял. Поймав равновесие, он передал мешок двум копам, сопровождавшим его.
— Шевелитесь! — рявкнул окружной инспектор. — У вас восемь минут. Марш!
Копы ринулись ко входу на станцию. Окружной инспектор проводил их взглядом и вновь обернулся к Уэнтворту и Риччи:
— Катитесь. Тут и без вас народу хватает. Доложитесь диспетчеру и мотайте на дежурство.
Уэнтворт завел мотор и тронулся с места.
— Сама вежливость, — буркнул он. — Умеет же поблагодарить человека, верно?
— Начальство, чего ты хочешь, — бросил Риччи. — Радуйся, что еще легко отделался.
Свернув на юг, Уэнтворт выехал на Парк-авеню.
— Ну и скажи теперь — разве не стоило бы свернуть со всеми денежками налево?
— Стоило, — мрачно буркнул Риччи и потянулся к микрофону.
— Будь я проклят — ни тебе «хорошая работа, парни!», ни просто «спасибо»! — разорялся Уэнтворт. — Готов поспорить, что никто бы и не почесался, если бы мы выудили из этого мешка пару- тройку пачек. Согласен?
— Ну, думаю, преступники заметили бы, — возразил Риччи. — И сообщили бы, что денег не хватает. А тогда уж нам бы точно надрали задницу.
Уэнтворт молчал. Риччи доложил диспетчеру, что задание выполнено.
— Жаль все же, не перехватили пару пачек, — сказал Уэнтворт, как только Риччи выключил микрофон. — Честное слово, иногда хочется стать преступником. По крайней мере, тебя все уважают.
Сержант Мисковски
За одиннадцать лет службы сержанту Транспортной полиции Мисковски только раз довелось спуститься на полотно — он погнался за парочкой алкашей, которым вздумалось прогуляться по туннелю. Он до сих пор помнил, что до смерти боялся споткнуться и упасть на контактный рельс. Сейчас все было иначе. Во тьме туннеля светились изумрудные огни светофоров. Он почему-то думал, что в туннеле полная тишина — и ошибался: тихонько шелестел ветер, и вдобавок ему все время слышались какие-то странные шорохи, но что это было такое, он не знал. Когда они проходили мимо девяти пустых вагонов, сержант уже знал, что туннель битком набит копами. Возле колонн шевелились неясные тени, несколько раз он слышал совсем рядом чье-то дыхание. Проклятье, подумал он, шастают тут, как привидения! Впрочем, не похоже было, чтобы второго копа, которого приставили ему в напарники, это волновало. Не оглядываясь, он размашистой походкой шагал вперед — тяжелый мешок с деньгами, который он тащил на плече, казалось, ничего не весит.
Фонарь, которым сержант мерно качал из стороны в сторону, выхватывал из мрака то рельсы, то кабели на стенах. Они шли в хорошем темпе; Мисковски уже начал сопеть, а напарнику хоть бы хны: железный парень, даже с мешком на плечах дышит как младенец.
— Вот они, — сказал напарник.
Мисковски увидел в глубине туннеля слабый свет и покрылся испариной.
— Ломимся прямиком на четыре автомата.
— Ой как страшно, — подхватил напарник. — Сейчас от страха в штаны наложу, ей-богу! — Он подмигнул Мисковски.
— Вообще-то не думаю, что опасность так уж велика. Нам и нужно-то всего только деньги передать, верно?
— Да вроде да, — проговорил напарник и поправил мешок на плече. — А знаешь, в нем кило десять-двенадцать всего. Не так уж много для миллиона.
— Я тоже думаю об этих чертовых бумажках, — нервно хохотнул Мисковски. — Представь на минутку, что нас ограбили. Понимаешь, о чем я? Предположим, парочка грабителей… — начал он. И тут же осекся. Мысль, не дававшая ему покоя, вдруг показалась ему слишком дерзкой. Лучше оставить ее при себе, а то еще выставишь себя в дураках.
