— Тогда придется пойти туда и достать его. Его нельзя там оставлять. Это нас выдаст. Ах ты, идиотка!
— Обожди минутку, Грифф! — сказала Бристоль быстрым, тихим шепотом, но Брикки слышала. — Мы ее возьмем с собой и оставим ее там, с ним. Устроим так, чтобы выглядело, будто она сама… — Она мотнула головой в сторону Брикки и сказала еще тише, но Брикки все равно слышала — так напряжено было все в ней. — Ты можешь сделать то, что хотел с самого начала, но сделай это там. Пускай-ка они распутают эту историю! Тогда все не будет иметь к нам никакого отношения.
На мгновение он задумался. Глаза его горели.
— Это единственный выход для нас, Грифф! Они подумают, это сделала она, а потом покончила с собой.
Он кивнул.
— Хорошо. Нам нужно провести ее мимо стола ночного дежурного, как будто она пьяная, понимаешь! И ее приходится поддерживать. Я его все-таки заставлю отойти от стола, как я тебе раньше говорил. Мы просто провожаем ее домой, вот и все. Не трогай руки, пусть будет так, как есть, а ноги развяжи, чтобы она могла идти.
Бристоль взяла свое пальто и набросила его на плечи Брикки, закрыв связанные руки.
— Сними полотенце с шеи, — сказал мужчина. — Вот, возьми это. — Он передал Джоан Бристоль что-то черное, поблескивающее. Наверное, из этого револьвера он застрелил Грейвза.
Револьвер — под пальто, и левая рука Бристоль прижала его к спине Брикки, будто хотела вдавить его в тело — тупоносый черный револьвер.
— Теперь обожди здесь. Я пойду вниз, выведу машину из гаража и избавлюсь от этого дежурного. Дай мне десять минут. Потом пойдешь вниз.
Дверь за ним закрылась, и женщины остались одни.
Они не разговаривали. Они не сказали друг другу ни слова. Они стояли рядом — молча, напряженно; пальто приподнялось сзади маленьким шалашиком — там, где левая рука Бристоль прижимала к спине Брикки револьвер.
Интересно, будет ли она стрелять, если я вдруг сделаю шаг в сторону, чтобы оторваться от этого револьвера?
Однако Брикки такой попытки не сделала, и не только потому, что боялась. Они собирались отвезти ее туда, куда она с самого начала хотела повести их, — на место преступления. Так почему же не обождать? Правда, может быть, ей никогда не представится возможность убежать. А здесь эта возможность как будто бы есть. Но все-таки почему не обождать? Ведь туда придет и Куин.
Бристоль, наконец, заговорила:
— Ну, достаточно. Теперь пойдем. Но я хочу тебя предупредить: если ты хоть пискнешь на лестнице, или когда мы будем проходить через холл, или на улице, когда мы будем ждать машину, я выстрелю. И не думай, что я шучу. Я никогда не шутила. И вообще я родилась без чувства юмора.
Брикки не ответила. Она подумала, что это, наверное, правда. Это ужасно — быть всегда злой, злой на весь мир.
Они вышли из комнаты и пошли по вонючему коридору.
За одной из дверей зазвонил звонок будильника. И обеим показалось, что электрический ток прошел между ними, а револьвер был проводником. Она почувствовала, как Бристоль тяжело задышала за ее спиной. Она поняла. Ей не надо было говорить, какая случайность спасла ее от того, что Бристоль не выстрелила, вздрогнув от этого звонка…
Они свернули на боковую лестницу. Они уже слышали голос Гриффа — где-то там, внизу. Гулкий, пустой голос.
— Ну, выпей еще! Не ломайся.
— Стой! — прошептала Бристоль, когда они дошли до последних ступенек, Стола дежурного отсюда не было видно.
Кто-то поперхнулся, закашлялся. И снова прозвучал голос Гриффа: «Легче, легче, не выпей всю бутылку!»
— Ну, — прошептала Бристоль и толкнула ее револьвером, как будто это была ручка, управляющая движениями Брикки.
Грифф был там один; он навалился на стол, положив голову на руки.
Странное существо: двухголовое, четырехногое, со странным горбом, — вот что представляли собой эти две женщины. Эти две женщины и револьвер. Грифф даже не обернулся.
Они были уже в машине, когда он присоединился к ним. Машина стояла недалеко от выхода. И Бристоль велела ей сесть сзади и села рядом.
Грифф сел на переднее сиденье, и они все еще не сказали друг другу ни слова. Бристоль передвинула револьвер, и теперь он упирался в бок Брикки. Брикки сидела тихо, совершенно не сопротивляясь.
Ночь вокруг раскололась на кусочки. Появились какие-то щелки и полоски света. Их становилось все больше и больше.
Они доехали быстро. Когда они завернули на 70-ю улицу, Бристоль сказала:
— Смотри не останавливайся, если ты не уверен.
Они проехали мимо дома, как будто ехали не сюда, а куда-то еще.
Дом хорошо хранил свою тайну. Он был таким же, каким был вчера утром, в этот же самый час. Утром. До того, как это случилось.
Все трое повернулись к дому, когда машина проезжала мимо. «Куин уже, должно быть, вернулся. Он уже там. О боже! — Только теперь, вот теперь начинала она чувствовать страх. — А вдруг еще нет?»
Когда миновали дом, Грифф развернулся и поехал назад. Наконец он затормозил. Они снова посмотрели из окон автомобиля. Ничего.
— Мы можем туда подняться, — прошептал он, не разжимая губ. — Пошли.
Ее сердце было как испуганный зверек, когда ее вытащили на тротуар, зажали с двух сторон, как сандвич, и быстро повели к дому. Они поднялись на крыльцо и вошли в тамбур, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит на них. Никто не смотрел.
— Все в порядке, — с облегчением сказала Джоан Бристоль.
— Где ключ, который был у нее? Быстрее!
Они втолкнули ее внутрь и снова закрыли за собой дверь. Она делала все, что ей говорили. Но теперь конец. Теперь, когда они закрыли эту дверь, в счет пойдет каждая секунда. Даже если он вернется через пять минут, он все равно опоздает. Он ее найдет здесь, как нашел Грейвза. Даже если он вернется сейчас же, и это не поможет. Просто здесь будут еще два трупа. Эти люди вооружены, а у нас ничего нет.
Может быть, может быть, он совсем не вернется? Может быть, что-нибудь такое случилось и с ним?
Темнота в доме была такой же непроницаемой, как и прежде. Бристоль сказала Гриффу, как и она сказала Куину, когда они пришли сюда в первый раз: «Не зажигай свет, пока мы не подымемся наверх». Ей казалось, что это было много лет назад. Но тогда здесь не было убийц. Здесь были только двое молодых людей, которые пытались начать жизнь сначала.
Грифф зажег спичку, прикрыл ее руками и повел их за собой. Брикки шла вслед за ним — в накинутом пальто, с револьвером, припаянным к спине.
А что, если он ждет там, наверху, в темноте? А что, если он сейчас выйдет и скажет: «Брикки, это ты?» Тогда она будет виновницей его смерти. Она принесет ему смерть. А если его там нет, тогда она принесет смерть себе. Но из двух этих возможностей она предпочитала последнюю. Да и вообще какая разница? Все равно уже слишком поздно — они опоздали на автобус. Город оказался победителем. Как всегда.
Вход в комнату, где лежал убитый, казался мрачной черной ямой в слабых лучах его спички. Потом он зажег свет в комнате, и ее втолкнули туда. К мертвому человеку. В пустоту, где не было Куина, чтобы помочь ей.
Грифф сказал:
