щек, придавали его облику нечто вампирское.
– Даже если и так, ты не вправе меня осуждать, потому что в глубине души ты такая же безбожница, как я.
Услышав эти слова, произнесенные зловещим шепотом, Лиза вздрогнула и попыталась высвободить свою руку, но это привело лишь к тому, что Венсан сжал ее еще крепче.
– Я не говорила «безбожник». Я сказала «чернокнижник». Это разные вещи.
– И одно не обязательно влечет за собой другое, ведь правда?
– Да.
Он отпустил ее и вновь откинулся на спинку стула. В его глазах дрожали искорки смеха.
– Ладно, иди. Иди к своей сестрице, которая в любом случае утешит тебя лучше, чем я.
– Ты не человек, – прошептала Лиза, дрожа неизвестно отчего. – Ты... ты ядовитая змея!
На этот раз телефон зазвонил среди ночи.
– Господи боже, – застонала, переворачиваясь на спину, Джемма. – Да выключи его наконец!..
Лиза дотянулась до тумбочки, в темноте нащупала трубку, уронила, выругалась вполголоса и, нагнувшись, принялась шарить руками по полу. Трезвон не прекращался.
– Ох!.. – Джемма села в постели. – Тебе помочь?
– Не надо. Я нашла.
– Ну так выключи его к чертовой матери! Зачем ты вообще оставляешь телефон включенным на всю ночь? Тем более когда этот козел...
– Эй, что тут у вас происходит?
На пороге возникла долговязая фигура Венсана. Он был в пляжных шортах, в зубах дымилась сигарета.
– Ничего, – после короткой паузы отозвалась Лиза. Ей наконец удалось отыскать и отключить чертов телефон. – А ты что подумал?
– Честно говоря, я уже не знал, что и думать.
– Знаешь что? Ложись-ка лучше в постель. Ночь на дворе. Ты не заметил?
– Ночь? – Усмехнувшись, он шагнул в комнату. – Не может быть. По ночам все нормальные люди спят, а не скачут по комнате в чем мать родила под душераздирающие трели взбесившегося мобильника.
– Курить у нас в спальне? – взвизгнула Джемма, запуская в него подушкой. – Пошел вон, наглец!
Лиза тоже повысила голос, умоляя их прекратить балаган, и, учитывая, что свет в комнате никто так и не включил, все происходящее стало напоминать ночное побоище в палате психиатрической клиники.
–
– Скажи спасибо, что я тебе челюсть не сломала!
– Чертова идиотка!
– Подонок! Сын шлюхи!
–
Наконец все улеглось. Венсан удалился на свою половину. Джемма задремала, уютно уткнувшись в плечо лежащей рядом Лизы. И завертелась привычная карусель мыслей: «Господи, что же надо сделать, чтобы он наконец оставил меня в покое... До каких пор это будет продолжаться? Неужто до самой моей смерти... моей или его... Нет, кроме шуток, пора уже положить этому конец!»
В сущности, это были даже не мысли, а так, бессвязные восклицания, нескончаемый внутренний монолог. С удивлением Лиза обнаружила, что почти смирилась с неизбежностью приезда Макса на Корфу. А ведь он еще ни разу не заявил о своем намерении, ему попросту не дали такой возможности. Не исключено, что это вообще не входит в его планы (пока не входит), а слова «скоро увидимся» и в самом деле означают только то, что он рассчитывает на встречу в Москве. Но скоро все изменится. То есть буквально все. Макс приедет, и они встретятся на набережной Керкиры. О чем пойдет разговор? Об ошибках молодости? Фи, как это мелко...
Лиза еще не чувствовала себя готовой услышать его голос, сказать ему «приезжай», но мысль об этом уже не приводила ее в ужас. Приятного мало, да. Но надо же в конце концов научиться смотреть в глаза своим страхам. Она не присутствовала при процедуре развода, предоставив все профессионалам, с безоговорочного одобрения мамочки, да и других родственников тоже. К чему излишняя нервотрепка? Макс никогда не умел вести себя ПРИЛИЧНО. В результате осталось ощущение недосказанности и собственной неполноценности. Как если бы она разбила стекло в школьном классе, а разбираться отправила родителей. Макс был вне себя. Его электронные послания прямо-таки сочились ядом. Она не отвечала (так было проще), и это молчаливое презрение распаляло его еще больше.
Что ж, поиграли и хватит. В какой-то момент и он, и она настолько увлеклись, что начали принимать игру за настоящую жизнь. Но настоящая жизнь – это река, и сделать ее полноводной может любая страсть, за исключением ненависти. Любовь, сострадание, как это ни банально... А ненависть порождает только ненависть. Ничего другого, замкнутый круг. И беготня по этому кругу рано или поздно приводит ослика прямиком в ад.
Впитывая благоухание спящего сада, слушая уханье сов в рощах, расположенных выше по склону, Лиза совсем было расслабилась, но неожиданно вздрогнула. Ее охватило предчувствие, что именно здесь и сейчас, на этом месте и в самое ближайшее время, все разрешится каким-то образом. Так или иначе.
Хрустнула сухая ветка. Внизу, под окном, кто-то не то за–хрюкал, не то заворчал. Дикий вепрь? Медведь? Лиза улыбнулась с закрытыми глазами. На всем белом свете нет более безопасного места, чем Керкира.
* * *
– Вставай, сонная тетеря! На завтрак круассаны и творог с джемом. Опять будешь капризничать?
Как же не хочется просыпаться! Но за окном уже светит солнце, и орут цикады, и от запаха раскрывшихся на рассвете цветов можно потерять сознание.
–
Лиза протестующе мычит. Сон, приснившийся под утро, не желает выпускать ее из объятий. В этом сне она перешла вброд неглубокую быструю речку и оказалась на травяной пустоши, простирающейся до самого горизонта. Долго шла без цели и без мыслей, а когда почувствовала усталость, присела на большой серый валун. Реки уже видно не было. Куда идти дальше, она совершенно не представляла. Повсюду, насколько хватало глаз, колыхалось зеленое море травы, и только далеко на западе (почему-то она была уверена в том, что это запад) темнела стена деревьев, за которой (опять-таки она знала это совершенно точно) начинался густой, опасный, непроходимый лес.
Неожиданно трава у нее под ногами зашевелилась, и из-под валуна с угрожающим шипением выползла большая змея. Солнце играло на ее золотисто-изумрудной чешуе, а на голове красовался гребень, напоминающий корону. Лиза отпрянула и уже хотела бежать, но вовремя вспомнила, что спасаться бегством от змеи ни в коем случае нельзя – наверное, во сне она перепутала змею с собакой. Так или иначе, она испуганно вскрикнула. В мгновение ока плоская, хищная голова оказалась вровень с ее лицом.
– Ты заблудилась? – спросила змея. Взгляд ее холодных, блестящих глаз парализовал Лизу. – Не бойся. Я дам тебе камень, с которым ты пройдешь по самым непроходимым тропам, и поднимешься на самые высокие горы, и опустишься на дно самых глубоких морей. Но ты отдашь мне кое-что взамен...
– Что же?
– Узнаешь, когда придет время.
И как только змея произнесла эти слова, Лиза почувствовала у себя на ладони что-то твердое и холодное. Зеленоватый шарик, идеальный по форме, выточенный из камня, похожего на хризопраз. Она поднялась на ноги и, продолжая разглядывать камень, направилась через поле к лесу. Один раз она оглянулась, но ни змеи, ни валуна на прежнем месте уже не было.
Когда она углубилась в чащу леса, в голове у нее внезапно зазвучали голоса. Два голоса, не мужские и не женские – какие-то неопределенные. И один из них взмолился: «Спаси меня, о боже, ибо я стою между двумя величественными светочами, известными своей греховностью, и между двумя тусклыми
