— Но придется, — продолжил Дейкон, вынимая меч и направляясь к дверям.
Я быстро его нагнала, сняла со своей шеи амулет и надела на него. Пусть лучше дроу носит. Мне как- то спокойнее будет. Интересно, а у Тагерта еще десятка для надежности не найдется?
— Золия! — воскликнул Дейкон. — И ты туда же! Вечно меня хотят увешать с ног до головы побрякушками, как кокетливую барышню! Тебе-то какая разница, если меня убьют!
Так я ему и призналась честно!
— Не хочется взваливать на себя управление твоей державой, — отводя взгляд, сказала я. — В общем, считай, что я пекусь не о твоем здоровье, а о своем. Не хочу лишних проблем.
И ведь не соврала же. Действительно мое душевное спокойствие напрямую зависит от дроу. Еще раз пережить шок при виде его неподвижного тела мне не хочется. Надо бы и защиту от окаменяющего взгляда для него придумать. А пока придется просто держаться рядом и быть начеку.
Битва закончилась моей полной и безоговорочной победой. Смущал только тот факт, что не было ни одного пленного, только трупы и мои живые воины, но в значительно урезанном составе. Некоторые сотни были полностью уничтожены, от других осталась едва ли половина. Я понимала, что войн без сдавшихся и пленных просто не бывает, но сделать ничего не могла. В один прекрасный миг на улицах просто не осталось противников и побежденных, одни победители. Подозреваю, что остатки войск Тавроса просто переметнулись на мою сторону, видя, что проигрывают. Но вывести их на чистую воду мне было не под силу. Я не знала, как отличить присягнувших от врагов. Они вполне могли замаскироваться под отдельную сотню или присоединиться к той, где убили сотника, знавшего всех в лицо.
Это был еще один повод держаться настороже. Любой воин мог оказаться хранящим верность не мне, а все еще живому и опасному Тавросу. Теперь уж я точно не имею права никого оставлять в этом мире. Всех надо срочно отправить домой. Нельзя оставлять врагов в тылу. Но телепорт в тот мир откроется только через три дня, когда Арвис должен будет переместить меня для празднования совершеннолетия.
Я приказала собрать тела погибших василисков за городской стеной и самим встать лагерем неподалеку от Дельноры. Мне не хотелось, чтобы уцелевшие жители сочли, что я захватила их державу. Не дождутся!
— Надо собрать выживших гвардейцев, советников и магов здесь, на площади, и оценить ущерб, нанесенный городу и населению, — тяжело вздохнул Дейкон. — А где Ингрем с моей сестрой? Они все еще возле города стоят?
— Нет, — сообщил Тагерт. — Я почувствовал пару часов назад применение сильной магии, после чего сигнал от амулетов Илэр очень ослаб. Скорее всего, Ингрем переместил ее и Мерка куда-то в безопасное место. Я им сейчас письмо отправлю.
Тагерт послал кого-то из оставшихся в живых слуг за бумагой и чернилами. Ждать пришлось довольно долго, так что он начал немного выходить из себя и нетерпеливо притоптывать. Когда ему принесли требуемое, он написал буквально два слова: «Мы выиграли», — свернул бумагу в свиток и создал какое-то миниатюрное слабое подобие телепорта. Диаметра черной воронки едва хватило для отправки письма. Впрочем, главное не процесс, а результат. Его мы вскоре смогли наблюдать собственными глазами.
Минут через двадцать на дворцовую площадь вышли Мерк и Илэр, сопровождаемые эльфом. У всех на лицах читалось потрясение от увиденных разрушений, а может, еще и телепорт сыграл свою роль. Девушка, не скрываясь, плакала.
— В этом городе даже нормального парка нет, куда можно вывести телепорт, — поджав губы, сообщил Ингрем. — Пришлось опять за городом выходить. Нет, Дейкон, так жить нельзя. Я решительно не понимаю, как вы обходитесь без растительных оазисов в этом нагромождении камней. Но не волнуйся, я обязательно займусь этим вопросом, как только вы приведете столицу в порядок.
Эти слова отнюдь не успокоили и не обрадовали дроу. Я бы сказала, что он, наоборот, начал нервничать. Подобное обещание Ингрема вполне можно было расценить как угрозу. А если еще вспомнить, что многие дома оказались разрушены и их придется снести… Эльф может решить, что на их месте уместнее будет смотреться парк. Ему и в голову не придет спросить, что по этому поводу думает правитель Карневии, ведь от дипломатических подарков не принято отказываться. Я поняла, что искренне сочувствую Дейкону. Нет, все же от эльфов выгоднее держаться подальше, не претендуя на их дружбу. Они никогда не спрашивают, нужны ли кому-то их деревья в таком количестве, а просто делают! Причем, считают это одолжением со своей стороны!
— Я не против небольшой рощицы за городом, — выдавил из себя Дейкон. — Но, может, ты уберешь деревья из тронного зала? Пожалуйста… Им там действительно не место.
— Понимаю. Я абсолютно согласен, что не дело, когда ели растут в душном зале, где нет даже горстки земли и не хватает простора. Я их лучше вокруг дворца высажу, — улыбнулся Ингрем, довольный своей идеей.
Дроу с ужасом посмотрел на эльфа, представив частокол из колючих деревьев. Ведь тремя экземплярами дело не ограничится. Когда вопрос касается озеленения, эльфы всегда мыслят масштабно и чересчур творчески, их не волнует, что кустарники, например, могут перегородить дорогу, вынуждая кого-то идти в обход. У Дейкона был такой вид, что я не удержалась и хихикнула.
— О! — воскликнул эльф. — Совсем забыл, я же хотел посмотреть на Межгорье. Золия, ты не волнуйся, как только закончу здесь, обязательно тебя навещу.
Караул! Не засыпаемый ров у меня уже есть, почти непроходимый лабиринт подземелий тоже имеется, так теперь еще и непроходимая чаща вокруг замка будет! Спокойно, Золия, спокойно. Может, удастся сговориться на десяток деревьев. Да, только что-то мне и самой в это не верится. Вон, как у эльфа глаза энтузиазмом горят! Надо срочно все исправлять.
— Я не заслуживаю ваших трудов, — с притворным огорчением сказала я. — Мне надо было сознаться вам еще перед боем. Я и мои воины испортили ваш чудесный лабиринт.
Фух! Уж это должно его пронять. Если он меня сейчас не превратит в кактус, то в ближайшие сто- двести лет от эльфийских посольств я застрахована. Ради этого и рискнуть не жалко.
— На самом деле Золия пытается взять на себя мою вину, — неожиданно подал голос Дейкон. И что- то не верится, что его слова были продиктованы рыцарской попыткой выгородить меня, скорее, он решил воспользоваться моей идеей для спасения своей державы от тотального озеленения. — Это я предложил вырубить участок лабиринта, когда мы не смогли найти выход из него, и позже не воспрепятствовал василискам, когда они пустили кустарники на дрова.
— Вранье! — возмутилась я. — С какой стати мне бы понадобилось тебя выгораживать?! Это я вырубила первый куст, прокладывая дорогу! Да ты чуть ли не над каждым листиком трясся, пока шел по лабиринту.
— Неправда! Рубил я!
— Нечего брать на себя мою вину!
— Ингрем, не слушай ее! Мы с ней враги, так неужели ты считаешь, что я стал бы ее оправдывать?
— В этом вопросе мы точно враги, — прошипела я.
— Не ссорьтесь! — воскликнул эльф. — Я понимаю, что война и обстоятельства немного вывели вас из себя и заставили забыть о любви к прекрасному, об уважении к природе. Но я не сержусь. Лабиринт наполовину восстановился сам, а я этому сейчас поспособствовал и даже расширил его немного.
Дроу с несчастным видом посмотрел на меня. «Ты уверена, что он сознательно не мстит нам подобным образом?» — прочла я мысленный вопрос.
А кто ж его знает? Не сильна я в эльфийской психологии. Не уверена, что эльф не подозревает о нашем страхе перед его творческими порывами. Я уже ни в чем не уверена! Даже в том, что меня и дальше следует называть Великим Ужасом. Я поняла, что значительно проигрываю в способности сеять страх по сравнению с другими. Вот, например, один реальный ужас стоит сейчас прямо передо мной и хлопает ресницами преувеличенно невинных глаз.
Но ничего, мы еще поборемся! Против него, против затаившихся воинов и неведомых врагов, да хоть против всего мира! Ведь теперь я знаю, ради чего стоит дальше жить!
