металлургическую, и хлебную проблемы. Германский капитал пробивается к Черному морю. (…)
Итак, территорией, за которую Германия, вероятнее всего, будет драться, является Украина. Следовательно, на этом театре войны наиболее вероятно появление главных сил германской армии. (…)
В конечном счете можно сделать вывод, что независимо от того, будет ли предшествовать войне против СССР война Германии с Чехословакией и Румынией или не будет, все равно главные интересы гитлеровской Германии направлены в сторону Украины. Из этого должен исходить, это должен учитывать наш оперативный план. Однако наш оперативный план этого не учитывает. Он построен все так же, как если бы война ожидалась с одной только Польшей».
К слову, с 1 по 10 июня 1937 г. Тухачевского заставили собственноручно описать организацию заговора и «План поражения» Красной армии. Эти показания тут же были отправлены Сталину, а к делу они были приобщены сразу же после процесса. В сущности, этим «планом» маршал взывал к разуму руководства страны перед грядущей опасностью фашистского вторжения. Он высказывал свои соображения, открывая глаза вождю на многие вещи, за которые боролся с Ворошиловым и его окружением. «Германская армия в 1938 году значительно вырастет и технически окрепнет», — предупреждал Тухачевский. По большому счету, «План поражения» маршала — не что иное, как предсмертное завещание Родине, государству, власти и народу. И если он в чем-то ошибался, так это только потому, что не дожил до 1939 г., когда бы воочию увидел блицкриг вермахта. А если бы прожил еще, то и вовсе смог бы увидеть истинное направление главного удара немцев. Но тогда, в 1937 г., еще было рано делать правильные выводы. Германия второй половины 30-х годов удивляла мир с каждым днем, а ее вооруженные силы росли и крепли с каждым часом. Тогда, в 1937 г., изложенное Тухачевским совпадало с разведывательной информацией 1935 г. и последующего времени, вплоть до его ареста.
Кто знает, что вынес для себя Станин из «завещания» Тухачевского? Однако 18 сентября 1940 г. вождь высказал свою точку зрения начальнику Генерального штаба о наиболее вероятном направлении главного удара потенциального противника:
— Германия постарается направить в случае войны основные усилия не в центре того фронта, который тогда возникает по линии советско-германской границы, а на юго-западе, с тем, чтобы прежде всего захватить у нас наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы.
«В соответствие с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на юго-западном направлении», — рассказывал маршал Советского Союза К. А. Мерецков.
Глава 5
Большая игра Гитлера и Сталина
Продолжительный мирный период не пошел бы нам на пользу.
«Как только гитлеровской Германии было позволено перевооружиться без активного противодействия со стороны союзников, Вторая мировая война стала почти неизбежной», — вспоминает в своих мемуарах Уинстон Черчилль. Но дальше он удивляет еще большей откровенностью: «Летом 1935 года Германия в нарушение договоров вновь ввела всеобщую воинскую повинность. Великобритания простила ей это, и, заключив с ней сепаратное соглашение, позволила восстановить флот, а при желании и строить подводные лодки в одинаковом количестве с Англией.
Нацистская Германия тайно и незаконно создала военно-воздушные силы, которые к весне 1935 года уже открыто претендовали на равенство с английской авиацией. Она уже второй год после длительной тайной подготовки усиленно производила вооружение. Великобритания и вся Европа, а также далекая, как тогда считали, Америка оказались перед лицом организованной мощи и стремления к войне самой боеспособной 70-миллионной нации Европы, жаждавшей вернуть себе попранную национальную честь. И если бы эта нация заколебалась, ее погнал бы вперед безжалостный военный, социальный и партийный режим.
Возможно, было еще время отстоять систему коллективной безопасности на основе явно выраженной готовности всех членов Лиги Наций, которых это касалось, осуществить ее решения с оружием в руках. Демократические страны и связанные с ними государства реально и потенциально все еще были значительно сильнее своих противников, но их положение, по сравнению с противником, не было и наполовину таким благоприятным, каким оно было год назад. Благонамеренность, сдерживаемая инертностью и робостью, не может противостоять вооруженной и решительной безнравственности. Искренняя любовь к миру не может служить оправданием для втягивания сотен миллионов простых людей в тотальную войну».
Как явствует из тех же воспоминаний Черчилля, весь 1935 г., Германия «отвергала и саботировала все попытки западных держав начать переговоры о „Восточном Локарно“».
Тогда же Гитлер утверждал, что «для него не может быть и речи о сотрудничестве с Советами». Он играл в такую игру, благодаря которой он мешал и срывал попытки Франции достигнуть каких либо соглашений с Советским Союзом.
«27 февраля французская палата ратифицировала франко-советский пакт, а на следующий день французский посол в Берлине получил инструкции обратиться к германскому правительству и выяснить, на какой основе могут быть начаты общие переговоры о франко-германском соглашении. Гитлер попросил на размышление несколько дней. 7 марта в 10 часов утра германский министр иностранных дел фон Нойрат вызвал на Вильгельмштрассе английского, французского, бельгийского и итальянского послов и объявил им о предложении заключить пакт сроком на 25 лет, провести демилитаризацию обеих сторон рейнской границы, заключить договор, ограничивающий военно-воздушные силы, а также пакты о ненападении с восточными и западными соседями.
Демилитаризованная зона в Рейнской области была создана в соответствии со статьями 42, 43 и 44 Версальского договора. В этих статьях указывалось, что Германия не должна иметь или создавать укрепления на левом берегу Рейна, а также в пределах пятидесяти километров от его правого берега. Германии запрещалось также держать в этой зоне какие бы то ни было вооруженные силы, проводить там военные маневры и иметь там средства для проведения военной мобилизации. Венцом всего этого был Локарнский договор, свободно заключенный обеими сторонами. По этому договору пописавшие его державы гарантировали, каждая в отдельности и все коллективно, неприкосновенность германо-бельгийской и германо-французской границ.
Статья 2 Локарнского договора обещала, что Германия, Франция и Бельгия никогда не предпримут вторжения или нападения через эти границы. Если же статья 42 и 43 Версальского договора будут нарушены, это будет означать „неспровоцированный акт агрессии“ и державы — участницы договора, пострадавшие вследствие сосредоточения вооруженных сил в демилитаризованной зоне, будут иметь право предпринять немедленные действия. О таком нарушении следовало немедленно сообщать Лиге Наций, а последняя, установив факт нарушения, должна сообщить державам — участницам договора, что они обязаны оказать военную помощь пострадавшей стороне».
Но коварный секрет Гитлера заключался в том, что в тот же день, 7 марта 1936 г., ровно через два часа, как было сделано предложение о заключении пакта, он выступил в рейхстаге и подчеркнул, что предполагает вернуть Рейнскую область. В это время части и соединения вермахта перешли границу и заняли все немецкие города.
Комментируя политические события этого периода, У. Черчилль пишет: «Не один раз в эти неустойчивые годы французские министры, входившие в состав постоянно сменявшихся правительств, довольствовались тем, что находили в английском пацифизме оправдание для собственного пацифизма».
