кабинет-министру Волынскому, как самому расторопному и способному на всякого рода потешные дела, была поручена постройка этого дома.
Сказано — сделано. Словно в сказке, с поражающей быстротой выросло посреди Невы, между Адмиралтейской крепостью и Зимним дворцом, большое ледяное здание. Оно было все вылито из льда; даже мебель, утварь и мелкие вещи были художественно сделаны из него же. У дверей дома стоял огромный ледяной слон, изрыгающий горящую нефть из пасти.
Из разных концов России было нарочно созвано на свадьбу до 150 пар из народностей, подвластных русскому престолу. Здесь были и цыгане, и остяки, и финны, и калмыки, и башкиры. Каждая пара должна была плясать свой национальный танец в ледяном дворце для забавы государыни.
В день свадьбы новобрачных и их разноплеменных гостей угощали во дворце. Поэт того времени Тредьяковский, писавший оды ко всякому торжественному случаю, прочел свое вновь сочиненное стихотворение в честь «молодых». Потом новобрачных со всевозможной пышностью отвезли в Ледяной дом, где они чуть было совсем не замерзли, оставаясь там до утра…
Анна Иоанновна осталась очень довольна «ледяной потехой» и благодарила Волынского за эту выдумку.
А через три месяца этот же самый Волынский, оклеветанный Бироном, был предан суду за оскорбление «величества». Анна Иоанновна, душевно расположенная к своему кабинет-министру, всячески хотела выпутать его. Но все первые вельможи, составлявшие суд над Артемием Петровичем, в угоду Бирону в один голос приговорили его к смертной казни. После мучительных пыток, которыми Бирон хотел исторгнуть признание в несуществующей вине у бессовестно оклеветанного кабинет-министра, герцог понес для подписания императрицы смертный приговор своему врагу. Анна Иоанновна долго колебалась, пока наконец, выведенный из себя ее нерешительностью, герцог вскричал:
— Вот другая бумага, ваше величество, — мой смертный приговор. Если вы дорожите этим изменником более чем мною, я готов идти на плаху и умереть вместо него.
Анна Иоанновна тяжело вздохнула и дрожащей рукой подписала Волынскому смертный-приговор. 27 июня прекрасная голова Артемия Петровича скатилась на плаху.
Бирон торжествовал.
Глава VII
Таинственное предсказание. Жизнь за жизнь
— Смотри, смотри, какой он маленький, Юлиана, совсем, совсем крошка!
И Анна Леопольдовна, супруга принца Брауншвейгского и русская великая княгиня, взглянула с необычайной нежностью на крошечное личико лежавшего около нее новорожденного малютки-мальчика, объявленного наследником русского престола, — принца Иоанна Антоновича.
Какая-то печать старческой сосредоточенности лежала в едва обрисованных детских чертах малютки. Точно маленький мозг ребенка уже работал над какою-то тяжелою думою.
— У него странное личико, — не могла не заметить Юлиана, пристально разглядывая новорожденного сына своей подруги.
— Слушай, Юля, а как же наше решение? — робко произнесла принцесса Анна. — Ты сказала о нем кому следует?
Юлиана молча кивнула головою.
— Арап говорил, — зашептала она, наклонившись над молодой матерью, — что приведет человека, который может предсказать судьбу ребенка…
— Так зови же его! Зови сюда, Юлиана! А я найду возможность удалить отсюда всех.
И, говоря это, Анна Леопольдовна закрыла глаза, давая знать присутствующим статс-дамам, что хочет уснуть, забыться.
Все поспешно покинули комнату принцессы.
Вслед за всеми проскользнула неслышной тенью и хорошенькая Юлиана.
Комнаты были пусты в этот полдневный час. Все, что было во дворце, устремилось на большую его половину, в апартаменты государыни, поздравить Анну Иоанновну с рождением ее внука.
За окнами дворца глухо раздавались восторженные крики. Это войска и народ приветствовали появление на свет объявленного наследника русского престола.
Юлиана легкой походкой пробежала ряды опустелых покоев и вошла в зимний сад, теперь пустынный. Ветвистые пальмы с их широкими листьями, бесконечные вьющиеся нити дикого плюща и бесчисленные клетки, наполненные птицами, до которых императрица была большая охотница, — вот что представилось глазам молодой фрейлины. Но Юлиана не обратила внимания ни на птиц, без умолку щебетавших в клетках, ни на бархатистые, в виде растопыренных пальцев, листья пальм. Она миновала фонтан с его гремучей струею и, приблизившись к гроту, заглянула в него.
— Абас! Ты здесь? — тихо крикнула Юлиана. Высокая, черная фигура тотчас же появилась у входа искусственно выложенной из камня пещеры.
— Я здесь, баронесса, — ответил, ясно произнося по-русски каждое слово, арап.
Этот арап был уже не первой молодости. Все свои лучшие годы провел он здесь, во дворце, прилежно учась по-русски и старательно служа обитательницам императорского дворца. Никто не знал, откуда он явился. В один осенний, ненастный день, в первые годы царствования Анны Иоанновны, семь лет тому назад он пришел во дворец, прося принять его на службу. Он говорил, что остался здесь по отъезде персидского посольства, у которого считал невыгодным для себя долее служить. Он был тих, скромен, незлобен и отличался рабской преданностью к особам императорской фамилии. Особенно привязался он к принцессе Анне и старательно служил Брауншвейгской семье. Любил он проказницу Юлиану и всячески старался оказывать ей маленькие услуги. И принцесса, и ее верная подруга оказывали полное доверие своему слуге.
Накануне Абас пришел поздравить Анну Леопольдовну с рождением сына и, желая сделать приятное молодой матери, предложил принцессе доставить во дворец ученого алхимика и астролога, который по линиям руки и тела новорожденного мог бы рассказать ожидавшую его судьбу. Мечтательнице Анне понравилась эта мысль, и она дала свое согласие. В тот же вечер арап отправился в поиски за предсказателем.
Сегодня Юлиана поспешила узнать о результате его затеи.
— Ученый здесь! — произнес Абас в ответ на вопрошающий, устремленный на него с любопытством взгляд, — и, если госпожа баронесса позволит, я отведу его немедленно в апартаменты ее высочества…
«Госпожа баронесса», разумеется, позволила.
В ту же минуту Абас кивнул головою, и из глубины грота вышел седой старик в старом потертом плаще, с седыми кудрями, небрежно разбросанными по плечам.
Юлиана дала знак головою и помчалась обратно по огромным пустым комнатам. Старик-ученый и арап едва успевали за нею.
— Он здесь, Анна, я привела его! — произнесла молодая девушка звонким шепотом, быстро распахивая дверь в спальню принцессы.
Анна Леопольдовна подняла голову с подушки.
— Подойдите сюда, достойный старец, — произнесла она, посылая приветствие рукой старику, — предначертайте моему сыну его будущую судьбу!
— Предначертывать судьбу может только один Бог, принцесса! — медленно произнес ученый, — я могу лишь, благодаря долгим усилиям науки, прочесть то, что определено ею этому новорожденному младенцу. Разрешите приступить, принцесса?
Анна Леопольдовна кивнула головою. Юлиана быстро развернула пеленки, и перед лицом старого ученого показалось худенькое, сморщенное тельце малютки-наследника.
Старик склонился над ним, осторожно взял своей сильной рукою крошечную ручку новорожденного и
