Временник. Выпуск 1

Я. значение: объема. б. м. остаток вспомогательного глагола «яти», сохранявшегося в производных веять, поять, лиять. рьять, сеять; наконец: брать, звать, спать и т. д.

Слова: ящик, яма = обнимающие: ямки = ухват; якорь = цепляющийся за корье; ястреб = берущий падаль — стребу; язва = раскрывающая зев; ялая, яловые = пустая внутри; ядро = внутренности шара.

Новизна этих приставок дает нам только лишнюю уверенность в ненужности всяких филологических изысканий, так как, не будучи зарегистрированы официальным языковедением, они своей наглядностью грызут внутренности языковеда, мечтающего о диете грамматических сухариков.

Поэтому пусть и впредь они останутся запретными для его ежедневного супа глупости. На основании закона об авторском праве, мы запрещаем пользоваться ими кроме как в стихах и тем более вносить их в списки каких бы то ни было руководств и пособий.

16 октября 1916.

Жезл в волнах

(Обзор Временника. Книжное поле)

— Движение стихоловства захватывает все более крепостей у высохшего языка, запаленного бегом пространств человечества. Попытки выйти из трех измерений: рифмы, размера и содержания приняли массовый характер общего гула взволнованных поэтических толп. По большей части они не идут дальше усвоения внешнего вида предводителей, что часто бывает смешно и уродливо. Поэтические маленькие Цахесы Цинноберы усвоили тон победы, как реплику, подслушанную нами в малороссийском селе: грудной ребенок, спавший на руках матери (поэзии?) вдруг сказал басом: — «Мама, дай с…, а то батогом!».

— Исследование закона времени В. В. Хлебникова все более определяется как закон мира. Между тем неслышные результат этих исследований крадутся кабинетами ученых. Не удивимся, если присвоенный кем- либо, он неожиданно появится в чьей-нибудь «общедоступной» теории, как «давно подозреваемое» четвертое измерение.

— В «Русских Ведомостях» В. Я. Брюсов, разбирая стихи г. Эренбурга, ни с того ни с сего, обернулся с окриком (страха?) на авторов «Трубы Марсиан», обозвав ее «грубым оригинальничаньем». Мы не ставим в упрек это человеку, раздраженному дружными лаем критиков, почуявших слабость волчьих зубов, но удивляемся почему В. Я. Брюсов не подтвердил своей мысли разбором обращенного к его поколению обвинения? Неужели страницы обслуживаемой им газеты диктуют и ему темы его критических обращений?

— Изданное и-вом Центрифуга «Распевочное единство» явилось странным опытом саморекламы издателя на могиле не могущего защититься автора. Замышленная, очевидно как боевое выступление в области исследования стиха, написанная великолепно горящим языком, с острыми и самобытными терминами, с новизной основных положений, книга эта издана г. Бобровыми в виде ученической работы, снабженной снисходительным предисловием с одной стороны и комментариями с другой. Такой псевдо-научный сандвич конечно съеден псевдо-ученым рынком с охотой и уже одни благожелательные отзывы о ней филистеров могли бы возмутить всякого не помышляющего о славе благонамеренной учености. Кроме такого извращения умышленной внешности творения одного из самых молодых и горячих участников «Лирня» неприятно и грустно видеть как комментатор заботится об издании своих комментариев, якобы предвосхищающих мысли оригинального творения, а не о нем самом, хотя бы наприм. печатая титульный лист комментарий крупнейшим шрифтом и помещая свой личный автограф на обложке.

— «Четыре птицы» так называется книга стихов изд. и-вом К. Из них: одна певчая (В. Хлебников). одна боевая (Д. Бурлюк), одна домашняя (B. Каменский) и одно чучело набитое (Г. Золотухин). За эту книгу цена 2 р. Интересно сколько получает Хлебников за свои стихи на которые в надежде очевидно, и проделана эта небольшая спекуляция.

— «Бубен» Божидара является не только памятью об умершем песнеловце, памятью заботливой и устрашающей врагов юности своей остротой 12 стихотворений — двенадцать ударов в лицо смерти. Каждое рассчитано на наибольший вес. Каждое сильно и страшно не в силу своей замогильной невозвратности, а в силу своей нерожденной неожиданности. Какая-то громадная воля заключена здесь в каждую букву. Это холодные снаряды огромной взрывчатой силы. Попробуйте разучить их — и Вы поймете что вы взорваны со всей Вашей благожелательностью к автору и выкинуты за пределы остающегося вам срока жить. Все говорят о могиле, не страшась того, что было с ними до рождения. Не пришли вы из той же могилы? «Небытие» вот крик страха страшного для Вас «Бытие в не!» — вот новый голос пущего страха рожденный нами. Божидар обладал голосом для этого клича. Не оставайтесь же с этой книгой ночевать в одной комнате — вы взлетите в будущее, как мяч в небо.

— По поводу недоумения с названием книги «Ой конин дан окейн!» Многочисленные запросы непонимающих его могут легко быть удовлетворены изучением спрашивающими наречия таджиков.

— Японские юноши обратились в газете «Русское Слово» от 21/Х 1916 г. с воззванием соединиться с ними юношам русским. В ответ на это и-во «Лирень» предложило конгресс юношества в Токио, о времени его будет извещено особо.

— «Известия Книжных Магазинов т-ва М. О. Вольф» — единственное в России издание, следящее зорко и беспристрастно за книжным миром. Будучи осведомленнейшим справочным столом обо всем, что относится к литературе, оно, естественно, выдвигая свои издания, никогда не допускает малейшей некорректности к конкурентам; более того — столь легкий и допустимый способ воздействия на группы, казалось бы враждебных ему литературных течений, — способ замалчивания — совершенно не имеет в нем места. Благородный тон его коротеньких, но всегда содержательных рецензий дает уверенность, что собрание этих тоненьких брошюрок займет одно из первых несть в русском книговедении.

— Совершенно иное впечатление вызывают «Бюллетени Литературы и Жизни», якобы претендующие на большую осведомленность и жизненность. Полная случайность и бесцветность обозреваемого материала, наивная погоня за последним mot литературного и философического дня, определяют вполне это издание как паразитирующее со спекулятивными целями на желании читателя иметь литературный путеводитель.

— «Лирень» на днях издал «Ошибку барышни Смерти». В. В Хлебникова В харчевне веселых мертвецов, смерть пирует с двенадцатью своими новобранцами В разгар веселья входит незваный тринадцатый гость. Он приходить в гости к смерти самовольно и его диалог с ней короток и внушителен. Он требует глоток пива Смерти. Та, привыкшая угощать только тех, кто отказывается, смущена и не знает что делать: всего двенадцать стаканов у нее в харчевне по числу приглашенных. В искусных пререканиях, тринадцатый — незнакомец — заставляет Барышню Смерть отвинтить себе вместо стакана ее череп и Смерть, потерявшая голову, перепутывает напитки, выпивая сама приготовленную другим погибель. Она падает и признает себя побежденной. Дальше актриса играющая Смерть вскакивает и говорит, что ее роль кончена, она доиграла все.

Острота и живость действия. неуловимая прелесть и свежесть недомолвок, lapsus'ов и неожидаемых оборотов разговорною языка, всегда характеризующих творчество Хлебникова, остро сведены в этой вещи, для постановки которой требовались бы декорации рисованные Босхом; Все это, конечно, заслонит ее от подслеповатых глаз современного театра. Насмешка над смертью кажется кощунственной человечеству, привыкшему дрожа отгонять мысль о ней даже и сейчас когда оно окружено ее наводнением. А между тем насмешка — первый шаг к освобождению. Смешное не страшно, и «бездны мрачной на краю» не надо исступленно прыгать если бездна измерена и по скату ее ползет подъемная машина подлинного знания. Но конечно объяснять театру Современности значение такой вещи, — театру признающему соловья только жаренного — бесцельно. Там долго будет умилять еще кривлянье актера старающегося «пострашнее» или «попроникновеннее» вопросить «быть или не быть» где быть = не быть и обе части равенства одинаково невнятны ни слушающим, ни говорящим.