– Нет, сегодня домой, и все.
Подъехали к дому через двадцать минут. Эдуард вышел из машины и перевел дух. Все-таки надо на тренинг ходить или йогу, что ли, – нервы расшатались. Вошел в квартиру, где услышал голоса своих ребят. Те о чем-то тихо перешептывались.
– Так. Ну и что здесь за заседание?
– Шеф, ну мы не могли уйти, она же ехать не хотела с нами, силком пришлось, вы уж извините. Сейчас успокоилась, может, спит, может, еще чего, не знаем, но там колющих и режущих предметов нет, все убрали, не должна себя покалечить, но на безумную она похожа.
– Понятно. Спасибо. Идите, вы мне сегодня, наверное, больше не понадобитесь.
– Если чего, звоните.
– Все, все, давайте, мне надо с женой поговорить.
Мужчины ушли. Эдуард прошел через холл и открыл белые изящные двери, вошел в прохладу комнаты. Перевернутые вещи, обрывки бумаги, разбитый столик, зеркала. Казалось, что здесь прошло сражение. Посредине комнаты, на полу, в куче постельного белья, которое было сорвано с кровати, лежала его жена. Маленькая, хрупкая, беззащитная, с серым лицом. Руки неловко раскинуты в стороны, глаза закрыты. Он подошел к ней и нащупал пульс, нитевидный. Жива. Мужчина наклонился над ней, провел ладонью по лбу. Она издала хриплый стон. Открыла глаза. Янтарные брызги ударили в стальную стену жестокости. Арина отползла от своего мужа и выставила руку вперед:
– Не трогай меня! Ты изверг!
– Как ты можешь такое говорить?! Если сама ушла от меня, сама неизвестно где была! – Эдуард приближался.
– Ты убийца! – Глаза девушки полыхали огнем.
Эдуард напрягся, запульсировала вена на виске. Откуда ей известно о деталях смерти отца? Нет, этого не может быть!
– Ты что такое говоришь, Арина? Ты в своем уме?
– Ты убил нашего ребенка!
Эдуард вздохнул: убил ребенка... какого ребенка? О чем она говорит?
– Милая, я ничего не понимаю! Какого ребенка?
– Нашего ребенка, который четыре месяца был у меня в утробе. Ты изверг, падший человек! Я хочу развода!
– По-моему, у тебя белая горячка. Ты напилась?
Арина истерически рассмеялась:
– Да твои скоты даже все бутылки отсюда вынесли, чтобы, не дай Бог, я их не порезала. Схватили меня, как какую-то пленницу, привезли насильно. Что ты себе позволяешь, я подам на тебя в суд!
– Они так сделали, потому что иначе ты покалечила бы себя. Посмотри: зеркало треснуто, все сломано, на что похож твой любимый стол! Хорошо хоть все осколки от тебя унесли.
– К черту любимый стол! Я хочу развода!
Эдуард от таких слов напрягся, как от удара. Медленно, словно тигр перед прыжком, стал подходить к жене и, остановившись в нескольких шагах от нее, опустился на пол.
– Перестань, любимая. Я хотел, чтобы ты родила ребенка, и переживал, когда мы его потеряли.
– Ложь!
– Нет, это правда, Арина, разве ты забыла, как мы сидели вот на этой самой кровати и плакали?
– Я больше не буду дурочкой, ты понял меня? Я все знаю, слышала разговор твоей любовницы с ее по– другой в тот вечер, когда убежала от тебя.
– Где? Какой разговор? – Эдуарда начало тошнить.
– В туалете, когда я вышла из ресторана, а то, что эта дрянь – твоя любовница, мне известно давно!
– Ты так и не сказала, что за разговор.
– А ты хочешь, чтобы я произнесла то, что ты сам прекрасно знаешь? – Арина легла на спину и закрыла глаза, у нее не было сил шевелиться.
– Ну уж будь любезна, повтори. – Эдуард растянулся рядом с ней на пушистом белом ковре, ощущая знакомый запах сирени.
– Эта твоя крашеная выдра сообщала своей подруге, какой у нее классный и изобретательный любовник. Как он ловко лишил свою женушку наследничка, подливая в ее зеленый чай настой, чтобы произошел выкидыш. Я была в кабинке и все слышала.
– С чего ты взяла, что это обо мне?
– С того, Эдуард, что назвали твое имя и твою красотку любовницу я видела несколько раз на фирме.
– А теперь послушай меня, – мужчина положил свою руку на ледяную маленькую руку жены, она тут же ее отдернула, словно обожглась, – много завистников вокруг нас, это просто сотрудница, она все придумала, чтобы хвастать перед подругой. Не хочешь – не верь, у меня нет доказательств, но я думал, что ты видишь, как я тебя люблю.
Арина перевернулась на живот и зарыдала. Ее терзали сомнения, но она была убеждена: он врет. Ее супруг врет! Она сотрясалась всем телом от озноба и навалившейся истерики. Как она была столько времени слепа? Уже то, что ее приволокли домой насильно, закрыли, словно птицу в клетку, да еще накачали какой- то гадостью, говорило о том, что ее муж способен на многое. Она вся поджалась, перед глазами поплыли обрывки жизни, вспомнился Александр, как она пила на его кухне чай с жасмином, вела разговор о том, что она будет делать дальше. И вдруг это нападение. Ее опять запихнули в ее жизнь, в ее шкуру. Но она не хотела там находиться, хотелось бежать без оглядки из этой роскошной квартиры, от этого красивого мужчины – это была ее и не ее жизнь одновременно.
Эдуард встал: надо действовать, вот тот случай, который сам свалился ему в руки, даже делать ничего не надо. Он набрал 03. Через десять минут Арину грузили в машину «неотложки» два огромных санитара, она была без сознания, но ее судьба предопределена. Машина неслась в сторону изолированной больницы. Пациентку врач признал невменяемой. Среди разбросанных вещей, в скрюченном состоянии, никто и никогда им бы не объяснил, что произошло до этого. Все свидетельствовало о том, что у молодой женщины покачнулась психика. В больнице Арину накачали транквилизаторами и по настоянию мужа перевели в платную частную клинику для душевнобольных людей, или, говоря новомодным языком, для реабилитации. Бежевые стены, удобная кровать, цветы вокруг, лишь решетки на окнах говорили о том, что это за заведение. Бледная, худенькая, с черными синяками под глазами, Арина смотрела в одну точку. Она понимала, что это конец и выхода нет. Мозг отчаянно хватался за остатки самообладания, взывая к здравому смыслу. Бесполезно. Утром уколы, днем уколы, вечером уколы. Голоса слышны словно сквозь вату. Хотелось постоянно спать. Не хотелось разговаривать. Каждый день в палату приходила миловидная женщина средних лет. Она была психологом. Что-то спрашивала, тянулась бесконечная череда вопросов, в ответ на них получала лишь ледяное молчание. Мозг окончательно одурманен лекарствами. Женщина писала в блокноте, улыбалась и уходила, чтобы на следующий день прийти вновь. В палате больше никого не было. Изоляция от людей, от мира. Встать и пройти в коридор за двери не было сил. Словно робот, Арина передвигалась до туалета и обратно, нечесаные волосы, мятый шелковый халат. В окно пробивались первые солнечные лучи весны, таял снег, начали чирикать птицы. Сколько времени она здесь?.. Сон забирал в свое царство, оставив немой во–прос без ответа.
* * *
Эдуард ехал домой, насвистывая какую-то мелодию, которая пришла ему в голову. Надо же, как удачно все сложилось. В нагрудном кармане приятно грела душу справка о невменяемости его жены. Завтра же он начнет юридическое переоформление. Вера оказалась на удивление тупой и никчемной. Это же надо – болтать о подобных вещах со своими подругами! Нужно что-то предпринимать. Для начала надо заткнуть эту глупую женщину, напугать, возможно. Как – он уже придумал. Расставаться с ней сейчас не входило в его планы. Она тянула и манила Эдуарда, он обожал заниматься с ней сексом и не собирался лишать себя радости плот–ского удовольствия. Открыв дверь, мужчина прошел на кухню и налил себе коньяка. Как здорово, что в этот раз судьба ему помогла сама! Было ли жалко Арину? Хороший вопрос. Да, наверное, ведь она человек, но в глубине души он всегда ее боялся. Неведомый страх сковывал его, когда огромные
