— Ну, я же не гостья, а жена вашего управляющего, — с притворной скромностью заметила Марина.
— О-о… — протянула Полина, не зная, что и сказать.
— Но я так благодарна вам за это внимание! Надеюсь, мы будем видеться часто?
— Конечно.
— Вы играете в карты? — с живостью спросила Марина.
— Совсем немного. — Полина пожала плечами.
— Но это самое приятное времяпрепровождение. — Марина легкомысленно рассмеялась. — В лучших домах коротают время за карточной игрой!
— Что же, полагаю, здесь у вас найдутся партнеры для игры, — сухо заметила Полина.
— Весьма на это надеюсь! Надобно свести знакомство с окрестными помещиками. Как вы полагаете, захотят они общаться с женой простого управляющего?
— Здесь вы найдете благодарных собеседников и единомышленников. И партнеров в картах, разумеется, — усмехнулась Полина и, кивнув головой, спешно пошла прочь.
— Успехов в делах вам нынче! — крикнула ей вслед Марина и махнула рукой.
— Благодарю… — Полина на мгновение обернулась, не замедляя шага, еще раз ответно кивнула и удалилась прочь.
— Как легко вас понять, милая Полина Платоновна. И как легко играть вашими чувствами, — тихо рассмеялась Марина.
— Что за негодяйка! — в свою очередь твердила себе под нос почти бежавшая прочь Полина. — Какая злая женщина! Бедный Петр… Как бы мне хотелось ему помочь… Бедняжка…
Заметим в скобках, что от жалости до любви — один шаг…
11
Меж тем бравый ротмистр Дубельт решил провести, как это говорится среди военных, рекогносцировку местности, разведку боем, или, попросту говоря, инспекцию места своего нового боевого расположения, а также нанести визит на кухню и познакомиться с кухаркой, чьи пироги так его вдохновили нынче утром.
Итак, молодой человек бодро прошелся по парку, встретив на своем пути лишь нескольких крестьян, которые при виде его тут же принялись ломать шапки, поясно кланяться и твердить: «Доброго здоровьица, барин!» Ротмистр, довольный таким почетом, пришел в крайне веселое и прямо-таки счастливое расположение духа.
Затем перед глазами Андрея возник большой дом. Ротмистр решил в него не заходить. Он подумал, что ему лучше обогнуть дом справа и выйти как раз к кухонному флигелю. Вожделенный флигель полнился самыми соблазнительными ароматами, которые манили к себе необычайно. Ротмистр, не медля ни секунды, пересек порог и предстал пред изумленными дворовыми.
— Барин, — бухнув приветствие почти одновременно, бабы и девки, случившиеся на кухне, стали кланяться ротмистру в пояс.
Андрей гоголем прошелся меж ними, украдкой поглядывая в кастрюли, стоявшие на печи, и осматривая ухваты, кочерги и горшки, составлявшие нехитрый антураж этого кулинарного Эдема.
— А кто же тут хозяйка? — Дубельт обернулся к девкам.
— Барыня наша хозяйка, — изумленно ответили ему.
— Да я не о том… — рассмеялся Андрей. — Я спрашиваю о cuisiniиre [5] .
— Что-с? — еще более удивились девки.
— Да о кухарке! Кухарка-то у вас кто?
— Это я, барин… — Перед ротмистром предстала дородная и белотелая особа, покрасневшая, как свекла, от того внимания, которое изволил обратить на нее молодой незнакомый барин. — А чего не так-то, а? — пробормотала она, зардевшись еще больше.
— Да все так, моя милая, все так! Вкуснее ничего не едал я в жизни своей, чем нынешние пироги за завтраком!
— Благодарствуйте, барин… — пробубнила кухарка.
— Ах, что за прелесть ваша сдоба!.. — продолжил Андрей и, склонившись к толстому кухаркиному плечу чмокнул в него, как клюнул, багровую кухарку, если и видавшую когда по отношению к себе барскую игривость, то лет этак с тридцать назад.
— Барин! Не балуй, — испуганно охнула эта деревенская cuisiniиre и при том неумело хихикнула, что доказывало ее полную неопытность в общении с сильным полом.
— А уж кулебяки!.. — протянул ротмистр, закатив глаза кверху. — А щи… О, ma belle dame de cuisine! [6]
— Ах, барин-барин! — захихикали девки, окружившие вконец смущенную кухонную искусницу.
— Я непременно желаю еще испробовать вашего искусства. — Глаза Андрея блестели и с живостью оглядывали поле кухонной брани, сиречь стол и плиту, а ноздри с упоением вдыхали ароматы, несшиеся от блюд и кастрюль.
Подобно Панургу [7] он теперь насыщался одним только запахом, лишенный даже корочки хлеба.
— Что вы здесь делаете? — вдруг прервал его наслаждения нежный девичий голосок, полный возмущения и невольного трепета.
Лидия, оказавшаяся, как обычно в это время суток, на кухне, узрела в своих законных владениях узурпатора, претендовавшего на сегодняшнюю стряпню так же живо и с энтузиазмом, как и она.
— Сударь! — возмущенно повторила девушка.
— О, мадемуазель Лидия Андреевна… — Ротмистр тут же отвел взгляд от кастрюль и кухарки и обратил его на небесное создание, неожиданно возникшее средь кухонного шума, ароматов и испарений.
Этот взгляд, надо сказать, был так умилен и предан, что Лидия почти растаяла и только для виду сохранила строгость.
— Так что вы здесь делаете? — более робко поинтересовалась зардевшаяся Лидия.
— Любуюсь мастерством вашей кухарки, сударыня.
— Вот как?
Оба вздохнули и замолчали, и молчали довольно долго, лишь поглядывая по сторонам и украдкой кидая взгляды друг на друга.
— Нынче кулебяка к обеду, кажется. Должно быть, удастся лучше, чем давеча, — заметила через некоторое время Лидия, бросив косой взгляд на тесто и уже готовую начинку к нему.
— Да… Однако, — спохватился Андрей, — разве это возможно? Может ли что-нибудь быть лучше вчерашнего кулинарного творения?
— О-о… — протянула девушка. — Полагаю, что может. Вот, пожалуй, карась в сметане может поспорить… — Она замялась и опять отчего-то покраснела.
— Карась в сметане… — протянул ротмистр. — Да, с карасем в сметане мало что может сравниться.
— Разве жареный гусь? — кокетливо подняла на собеседника глаза Лидия.
— Да… Не могу в этом с вами не согласиться… — пробормотал молодой человек, невольно поддаваясь совокупным чарам проказника Эрота и чарам покровителей славного обжоры Гаргантюа [8]. — Как приятно встретить подобное сочувствие собственным интересам, — прибавил он.
— Полагаю, тетушка пригласила вас нынче на обед?
— Нет, увы… — поскучнел ротмистр.
— Как жаль…
