вы потребуете их сами.
Прежде всего надо выяснить, говорил Санников, правильно ли, что шар пузырь, выбросившийся из вакуума и теперь втягивающийся обратно. Он настаивает именно на таком толковании. Если оно верно, проблема упрощается. Энергия, вливаемая в шар, тормозит его исчезновение. Отсюда первое действие — сократить подачу энергии и понаблюдать, как поведет себя шар.
— Принимается, — сказал Рой. — Но допустим, что при сокращении подачи энергии шар — в соответствии с вашей гипотезой — покажет стремление сбежать из нашего мира. Разрешим ему улизнуть?
— Ни под каким видом! — поспешно сказал Курт. — Только тогда и начнется настоящее изучение.
Он постарался, помня условия Роя, быть кратким. Если шар станет быстро втягиваться в вакуум, подача энергии немедленно восстанавливается. Будет доказано, что внутри шара имеется провал в мировой вакуум, куда и рушится энергия. Превращение гигантского газового светила в сверхплотный комочек вызвало разрыв вакуума. И шар не что иное, как защитная пленка вокруг разрыва. Разрыв затягивается, пленка вбирается внутрь. И, стало быть, следующее действие — найти в центре шара этот самый разрыв. Для этого проникнуть в его недра в специальной капсуле — сперва автоматы, потом и люди…
— Вы с ума сошли, Курт! Какая безумная идея! Вы соображаете — при таком потоке энергии,! Да это же в миллионы раз опасней, чем вплавь одолеть Ниагару. Любая капсула мгновенно превратится в плазму.
— Я все продумал! — заверил юноша. — Во-первых, при запуске капсулы подача энергии прекращается. Во-вторых, мы применим ваше собственное изобретение. В вашей лаборатории доработана антигравитационная защита академика Томсона. Сквозь стену, не нарушая ее целости, у вас свободно проскальзывает снаряд с человеком. Андрей говорил, что вы сами проходили сквозь гранитную скалу толщиной с десяток метров. Почему не воспользоваться вашими экранными полями? Игра стоит свеч!
Юноша серьезней, чем показался поначалу, думал Рой, искоса поглядывая на Курта. И если даже идея его неверна, почему не доведаться, в чем ошибка? И отчего не проверить экранирование на важном деле, а не только на проскальзывании сквозь стены? Испытания, произведенные на Земле, отдают все же фокусничеством — игровые спектакли, красочные демонстрации возможностей экранных полей.
— Хочу обратить ваше внимание, Рой, еще вот на что, — продолжал Санников. — Силуэты, появляющиеся в шаре, глубоко убежден, лишь оптические свидетельства неведомых физических процессов, а не фигуры живых существ. И доказательство этого прекратит распространение необоснованных надежд и нереальных планов.
— Вы уже беседовали с кем-нибудь о своих предложениях?
— Только с Корзунской.
— Она, конечно, выдвинула массу возражений?
Санников удивился.
— Что вы, Рой, Людмилу, правда, раздражает моя манера излагать мысли… Она нетерпеливая, а я медлителен… Но еще не было случая, чтобы она не соглашалась по существу дела. Она ведь сама захотела лететь со мной. Андрей намечал меня одного, она сказала: «Нам с Куртом вместе хорошо работается». Это правда, Рой. Мы с Людмилой работаем дружно… когда я не огрызаюсь на ее насмешки, этого она не любит.
— Насмешек не любит? — иронически поинтересовался Рой.
— Нет, насмехаться она любит, — серьезно сказал Санников. — Она не любит, когда не любят ее насмешки. Я стараюсь терпеть.
— Я поговорю с братом, Курт.
У Генриха продолжался период легкомыслия. Он не захотел обсуждать идеи Санникова. Пусть Рой решает сам, он доверяет мудрости брата. Рой сказал, что для создания экранирующего поля понадобится вызвать с Земли Арутюняна с аппаратурой. Генрих воскликнул, что будет рад обнять Рорика на Виргинии. Рой пожал плечами. Было хорошо, что Генрих соглашался без спора. В дни «третьего периода» бывало, что он восставал против любого предложения Роя. И поспешное согласие, и столь же поспешные возражения одинаково выражали одно: что Генрих временно потерял интерес к работе. Но неаргументированное согласие было все же лучше неаргументированных возражений. Рой сказал:
— Если Петр примет программу Курта, я дам ротонограмму Боячеку с просьбой прислать Рорика Арутюняна.
5
Арутюнян привез столько механизмов, что один из трюмов звездолета загрузили доверху. Пока аппаратуру монтировали в специальном здании около шара, Арутюнян познакомил своих руководителей с делами их лаборатории на Земле.
— Рорик, ты знаешь, что предписывает нам старик? — Рой показал на письмо Боячека, доставленное Арутюняном.
— Знаю. Боячек устно высказал то же самое. Нам троим — тебе, Генриху и мне — запрещено пилотировать капсулы, проникающие в недра шара. Боячек советует ограничиться засылкой автоматических анализаторов, он считает, что этого достаточно.
— Этого недостаточно, Рорик. Боюсь, беспилотное зондирование немного даст. Поговори с Куртом Санниковым, его мысли относительно природы шара пока что подтверждаются: при сокращении подачи энергии шар явственно уменьшается в размерах, как и предсказывал Курт.
Арутюнян после объяснений Санникова признался братьям, что у него не лежит душа видеть в загадочнейшем объекте, когда-либо найденном в космосе, только пузырь, вынырнувший из разрыва в мировом вакууме: звездная катастрофа, самоуничтожение гигантского светила — и какой-то пузырь! Рой посоветовал не распространять на природу человеческие эмоции, пусть он назовет шар благопристойней, скажем бриллиантом, выскочившим из пекла звездной катастрофы — и успокоится на таком наименовании. Их задача расследовать природу таинственного объекта, это физика, а не семантика. И готовить капсулу к безопасному проникновению в недра шара, что бы он собой ни представлял — пузырь из вакуума, разновидность космических бриллиантов или, не исключено, корабль с экипажем разумных существ.
Генрих засмеялся. Арутюнян с недоумением посмотрел на него. Генрих весело сказал:
— Рою свойственно воспринимать события драматически, а я смеюсь, когда чего-либо не понимаю.
— У тебя есть представление, что такое этот шар?
— Только одно представление — непонимание. Я уже сказал о нем.
— Ты будешь помогать мне в оснащении капсулы?
— Я механик неважный. Но среди инженеров Космостанции ты найдешь много специалистов. Тебе помогут и Курт с Людмилой.
Санников отговорился от помощи Арутюняну. Он с печалью показал свои маленькие, тонкие пальцы: его руки не просто слабые, у них отвратительное свойство — все, за что они берутся, ломается или разлаживается. Корзунская пошла в помощники с восторгом. Она мастерила у Корытина приборы, монтировала сложные установки, а экранирующие поля захватывают ее, она сочтет за честь принять участие в сборке генераторов таких удивительных полей. Арутюнян сказал Рою, что загрузит Людмилу тонкими сборками, он не знает, какой она космоэнергетик, но в наладчики аппаратуры и на Земле взял бы ее без раздумий.
Рой с иронией сказал брату:
— Как тебе теперь прогуливаться без спутницы по райским уголкам Виргинии?
— Обойдусь без прогулок! — Генрих засмеялся. — Когда-нибудь придется же забросить приятное времяпровождение. Я вижу, как ты нервничаешь, Рой.
— Пора, пора приступать к делу, Генрих. Нам не хватает твоего живого участия в выборке программы.
— Не торопи меня, Рой, — попросил Генрих. — Программу испытаний ты наметишь и без меня. Поверь,
