Отшельницы среди них не обнаружилось. При очередном сеансе он признался, что работает в «Одиноких журавлях», и прямо спросил, как она прошла в их клиентскую базу без регистрации.
«Милая незнакомка, у вас есть знакомые в фирме?»
«Ай-ай-яй!» – только и написала в ответ Отшельница.
Глебу так и виделось, как в туманной дали милая дама грозит ему пальцем. Впрочем, пристыдив Глеба, она сменила гнев на милость:
«Глупенькая моя Четвертушка, давай не будем ссориться. Лучше подключи заушники и послушай новый хит, который я тебе сейчас вышлю».
Глеб принял звуковое сообщение, и неземная музыка тут же полилась ему в уши. Глебу казалось, что душа Отшельницы ворвалась в его комнату.
Он торопливо набрал на компьютере новые строчки:
«Мне кажется, нам пора встретиться!»
«Я готова», – неожиданно быстро согласилась Отшельница.
«Может, сейчас? Еще только одиннадцать вечера!»
«Ты слишком скор. Завтра утром или днем».
«Я же работаю!»
«Ты хочешь встретиться – или как?»
«Хочу! Куда приехать?»
«А давай… Давай встретимся в Летнем саду. В такую погоду лучше места в городе нет!»
Уточнив место и время, они прервали сеанс связи.
Спал Глеб плохо. Им овладело прямо-таки мистическое суеверие – эта встреча предопределена свыше! Опять Летний сад! Он уже второй раз приходит в его жизнь, а все, что повторяется, имеет особое значение. Первое вхождение – это репетиция, второе – настоящее! Он пытался успокоить взволнованное сердце, твердил себе, что ничего мистического тут нет, что петербуржцы, а дамы особенно, любят это романтическое место. Но чуткая душа подсказывала, что в его жизнь входит нечто особенное, небывалое!
В эту ночь Иветта ощущала странное беспокойство. В какой-то момент ее затрясло. Неужели стряслась беда с сыном? Почти ежедневно по радио передавали сообщения об авиакатастрофах. Она отогнала тревожные мысли, обругав себя истеричкой. Но тотчас всплыло отстраненное лицо дочери. Девочка так скрытна, а вдруг ей плохо? А может, у Глеба дома осложнения, состояние его сестры так неустойчиво… Распалив воображение донельзя, Иветта решила первым утренним поездом ехать в город. Тут же нашелся и повод: Сашеньку требовалось показать врачу, от купания в заливе у него появилась какая-то сыпь.
Надуманные в ночи страхи редко подтверждаются при свете дня, но сердце никогда не тоскует без причины. Оно безошибочно чувствует, что сбивается ритм сердца близкого человека.
6
Утро вошло в Летний сад под веселый пересвист птиц, порхающих в густой листве. В этот ранний час в саду еще было безлюдно, только одинокий милиционер с дубинкой на бедре, качающейся в такт его шагам, неспешно брел по аллее. Однако никто не посягал на музейную красоту скульптур, на чудо живых цветов, и страж порядка был не у дел. Он мимоходом взглянул на Глеба и продолжил обход. Однако Глебу не понравилось его появление. Да и кто обрадуется казенному мундиру перед свиданием? Отшельница не появлялась. Может, она подшутила над Глебом? Полчаса ожидания прошли в тревожном томлении.
Вдруг из-за ближайшей статуи показалась девушка в свадебном наряде. На лицо ее спускалась полупрозрачная фата, а фигура под тонким газовым платьем казалась нагой. Внимательный взгляд обнаружил бы тончайшее белье, но Глеб был ослеплен совершенством открытых ему форм. Будто одна из украшающих аллею античных богинь ожила и беззастенчиво соблазняла его. Глеб медленно прозревал. Вот уже его взгляд выхватил треугольник трусиков под прозрачным платьем, темные ягодки за кружевом бюстгальтера и чувственные, нежно-розовые губы под фатой, приподнятой ветерком.
«Невеста» величавой походкой приблизилась к Глебу и широким движением откинула фату с лица.
– Анна! – воскликнул пораженный Глеб. – Что ты здесь делаешь?
Так это и есть Отшельница из мира его грез? Он видел Анну много раз, но такой прекрасной она предстала впервые!
Анна, взяв Глеба под руку, повела по безлюдной аллее. Лучи утреннего солнца, просеиваясь через густую листву старых лип, осыпали дорожки россыпью золотых монет. Глеб дрожал от возбуждения и стыда: ему казалось, что рядом обнаженная женщина. Милиционер, за это время совершивший круг, вновь попался им навстречу. Он ухмыльнулся, перегородил дорогу Анне и велел ей «валить из сада». Глеб вспылил: что значит «валить»? Разве представитель власти имеет право так разговаривать с горожанами? Анна успокоила Глеба, улыбнулась стражу порядка, пообещав, что они скоро покинут эдем. Пара продолжила прогулку, но Глеб продолжал возмущаться поведением служителя закона. Чтобы остановить поток гневных слов, Анна призналась:
– По сути, это не милиционер, это мой бывший друг. Я ему когда-то дала отставку. Мстит, сам поднимаешь.
Теперь неприятный инцидент показался Глебу забавным. Да, он многого не знает об Анне! Незримая тайна витала за ее плечами, волновала Глеба и влекла к девушке. Старинная врагиня превратилась в жемчужину, скрытую створками раковины, и Глебу не терпелось заглянуть в щель.
Новые старые знакомые остановились у живописных клумб. Анна продекламировала:
– Я к розам хочу в тот единственный сад, где лучшая в мире стоит из оград… Там шепчутся белые ночи мои о чьей-то высокой и тайной любви.
– Ахматова! – прокомментировал Глеб. И тут же спросил: – Аня, а ты сама не пишешь стихи, как…
– Как матушка? Думаю, хватит с нас одной поэтессы. К тому же Ахматова поставила слишком высокую планку, ее не превзойти. А писать жалкие вирши… Нет, это не для меня.
– Ты слишком требовательна к себе, Анна!
– Это мой принцип: доводить до совершенства все, за что берусь.
– Догадываюсь. Признайся, ты сразу поняла, что Четверть – это я?
– А ты сомневаешься?
Глеб не сомневался. Программист такого класса, как Анна, мог взломать любую базу, вычислить любого пользователя. Жаль то, что чудесное знакомство на самом деле не было случайным. Но он не знал главного. Анна не только влезла в их базу, но и применила запрещенный прием: дивная музыка содержала частоты, возбуждающие мужское естество.
Однако сейчас полуобнаженное тело красивой девушки возбуждало Глеба без всяких технических ухищрений. Подавив досаду, Глеб попытался взять реванш в сфере, где сам был асом. Блеснул знанием мифологии, с которой, так или иначе, были связаны все скульптуры в саду. Затем подвел Анну к одиноко стоящей мраморной фигуре на боковой аллее:
– Смотри, вот изваяние, от которого я тащусь! Это аллегория сладострастия. Не видишь сходства со своей персоной?
Анна казалась родной сестрой скульптуры. Разница была лишь в том, что обнаженная дева не прикрывалась стыдливо газом, а поддерживала голубка, целующего ее в сосок.
Но сбить Анну с толку было непросто. Во-первых, она неоднократно видела эту скульптуру, во-вторых, независимую современную женщину не смутить произведением искусства. Они переглянулись с Глебом, и оба расхохотались. Затем Анна потрепала Глеба по бороде:
– Эту растительность надо убрать. Тебе не идет!
– Иветте нравится! – снова не к месту помянул запретное имя Глеб.
– Еще бы ей не нравилось! Ей нужно, чтобы ты выглядел старше.
– Не надо так о матери, Аня.
И тут Глеб вспомнил, что ему пора на работу.
– Думаешь, от меня легко отделаться? – пригрозила пальцем Анна. – Сегодня никакой работы. Позвонишь шефу и скажешь, что сестра плохо себя чувствует.
– А ты?
– У меня отпуск, каникулы. Ты забыл? Ладно, хватит по дорожкам кружить, а то старый друг и впрямь
