монастыре Варлаама Хутынского провел. Это, между прочим, женский монастырь... Ну, там с Ириной и познакомился.
– Не поняла. Как ты в женском монастыре оказался? Ты монашенку соблазнил?
– Сразу видно, что ты далека от церкви. В женском монастыре тоже ведь мужские руки требуются. Но там все не так, как ты думаешь. В любом монастыре есть корпус для приезжих. И он отделен от монашеского. А приезжие, трудники, все вместе работают: и мужчины и женщины. Да и в трапезной вместе, разве что почивальни раздельные. Там, как в казарме, койки в два яруса. В сезон особенно много разного люда приезжает.
– Но как же в таком столпотворении молиться, как на духовном сосредоточиться?
– Как в церквях молятся? Плечом к плечу с остальными. Все в едином порыве к Богу мысли обращают. По сути, каждый один, сам по себе, и все вместе. Так вот. Там храм есть замечательный – пять серебряных куполов! Утром и вечером – служба, моление. А остальное время братья и сестры – послушаются, работают.
– Значит, вы работали вместе?
– Да. Она, как и я, паломничала. А свели нас дровишки. Я колол их, она в поленницу укладывала. Так и познакомились. Она тоже питерская оказалась. Домой уехали вместе. Позднее поженились.
– Обвенчались по-церковному?
– Как раз нет. Расписались, когда Великий пост наступил. Грех, конечно, но мы торопились: она уже беременна была. Но венчание отложили, не положено в это время. Потом ее мать умерла, снова обряд отодвинули. Потом она ребеночка потеряла на шестом месяце. А после этого у нас раздоры пошли, и она не захотела наш брак по-церковному скреплять.
– Не пойму, Матвей, я верующих. Одновременно и молятся и грешат, живут невенчаные.
– Ну, Лена, все мы люди-человеки. Главное – покаяться, стараться делать добрые дела. Тогда Бог укрепляет наш разум, и мы становимся чище, возвышеннее. Что же касается Иры, моей бывшей жены, она скорее моде следовала, чем с верой в сердце жила. Теперь, я слышал, к католикам переметнулась.
– А где она работала?
– В ЖЭКе, инспектором. Платили не ахти, вот она и пилила меня, мол, должен зарабатывать. Ее можно понять, женщине и одно хочется в доме устроить, и другое, а денег нет. Особенно ее бесило, когда я после работы за свои труды садился – изучал философов, делал заметки. Она это блажью считала. Ну и еще ее раздражало, что я деньги на лотерейные билеты тратил... Восемь лет мы с Ириной прожили, потом с Надюхой сошлись. И уже второй год я один кукую. Жаль, что тот ребеночек у нас тогда не случился, а больше Ира не беременела. Так что одна только Лизонька, Наденьки дочь, и есть у меня. И то пока ее мамочка на отсидке. Может, музычку включим? – робко попросил он.
Я пожала плечами. Матвей снова закурил. Было видно, что он разнервничался от воспоминаний.
– Расскажи лучше про свою жизнь. Ты в достатке росла?
– Какой достаток, Матюша. Мама у меня учительницей работала в школе, с отцом я, только когда выросла, познакомилась. Он тоже был учителем. Нет, мы скромно жили. Это нынче моя судьба такой зигзаг выдала, богатством одарила. И представь, я к этому никогда не стремилась. С большими деньгами, оказалось, столько мороки: вложить, сохранить, нарастить... Не по душе мне все это. Веришь?
– Я тебе во всем верю. А твой случай мою теорию только подтверждает. – Матвей кивнул в сторону затрепанных тетрадок. – Выигрыш дается человеку не просто так. Это от Бога награда.
Потом мы поговорили еще немного о предстоящей Матвею поездке, о моих планах на Новый год, точнее, об их отсутствии. Почему-то в этот вечер у меня разболелась голова, и Матвей тотчас принялся лечить ее. Лечение оказалось необыкновенно приятным. Он уложил меня на диван, оголил ступни и стал легонько массировать их.
Он прошелся по всем точкам – от подушечек большого пальца до пяток, приговаривая, с каким органом каждая точка связана. Эта доморощенная рефлексотерапия оказалась в сто раз эффективнее уколов эскулапов, хотя, по сути, это было лишь почесывание и поглаживание моих ступней. И голова моя успокоилась. Я ощутила, что любима и желанна этому мужчине и он желанен мне.
Глава 9
В середине декабря позвонил Игорь и предложил встретить Новый год в нашей галерее. Я удивилась: обеспеченные люди теперь стремятся провести Рождество в Париже, а зимние вакации в Финляндии. Вечеринка в галерее? Игорь пояснил, что обстоятельства складываются не в его пользу: Вероника взяла дежурства в больнице и все праздничные дни будет занята – потому-то Игорь и ищет компанию.
– Дежурит в больнице? В какой? Она что, сменила работу? Ушла из твоей фирмы?
– Не пытай меня, Елка. Лучше ответь, можно веселую вечеринку, с цыганами и медведями, устроить? Меня со всех сторон жизнь подминает. На работе – конкуренты душат, дома еще хуже!
– Не горюй, дорогой Игрек. – Прозвище это я дала Игорю еще в юности. – Приходи, если хочешь, что- нибудь сообразим. Правда, я не рассчитывала устраивать большое торжество...
– А твои девчонки обеими руками «за». Я говорил с Ренатой, и она уже вовсю фантазирует, что и как организовать. И Гальчик в восторге. Нам твое согласие требовалось.
– По-моему, меня уже поставили перед фактом. Ладно, гулять так гулять.
Наш разговор переключился на детали по организации предстоящего вечера.
Последние дни года пролетали, как копейки через дырявый карман. Я помогала Матвею собраться в дорогу, а праздничные мероприятия готовились без меня. Рената и Гальчик затеяли провести новогодний карнавал. Взрослых, деловых людей не заставишь делать костюмы: и времени у них для этого нет, и навыков. Поэтому девочкам пришлось позаботиться о маскарадном гардеробе заранее. У Ренаты имелся знакомый художник в театре, и она позаимствовала у него на время груду старого хлама – три десятка костюмов. Помимо костюмов были заготовлены еще десяток полумасок и париков. Кроме того, пригласили аниматора – актера, развлекающего публику. Я с трудом представляла, как такие разные люди – банкиры и художники – будут веселиться вместе. Смогут ли маски сгладить различия во вкусах и пристрастиях?
За три дня до праздника Матвей отправился на Север, к Надежде. Грусть, как бездомный котенок, царапалась у меня за пазухой.
Наступило тридцать первое декабря. Я слегка ожила. Предчувствие чего-то радостного, необыкновенного усыпило мою печаль. А когда я вошла в уже наполовину заполненный гостями зал, как дух царящего здесь волшебства захватил меня. Новый год – всегда чудо! Зайчик-Гальчик с длинными белыми ушками на макушке (ее я узнала сразу, поскольку свежее привлекательное личико девушки было почти открыто) увидела меня и тотчас повела в костюмерную, устроенную в читалке.
– Выбирайте, Елена. Что вам по душе? Хотите домино? В нем вас никто не узнает.
Прямо-таки антикварный костюм: двусторонний плащ с капюшоном. Вначале примерила к себе черный цвет, потом вывернула белой изнанкой наверх – сразу стало не так мрачно. Затем надела на лицо безликую белую маску с прорезью для глаз и рта. И в таком виде вышла в зал. Увы, мой костюм не был оригинальным. Мелькнули еще два-три домино. Имелись в зале и другие персонажи. Появились рыцари в опушенных на лицо шлемах из серебряной фольги, дамы позапрошлого века в кринолинах и с вуалями. И примета времени – спецназовцы в полевой форме и в натянутых на голову черных шапочках с прорезями для глаз и рта. Они походили на клонов – одинаковые и зловещие. Громоздкие комбинезоны идеально скрывали не только лица, но и пол гостей.
Оттого что почти все были неузнаваемы в этом маскараде, мне стало немного жутко. Две тусклые лампы в противоположных концах зала едва освещали беспорядочно снующие фигуры в масках. Звучала медитативная музыка, усыпляя сознание. Наверное, кассеты принесла Рената. Однажды она проигрывала их в моем доме.
Рената уже прижилась в моей квартире, и мы ладили с ней так же, как прежде с Гальчиком. В хозяйстве художница не принимала участия, но в этом и не было нужды – дважды в неделю к нам приходила женщина для уборки. Обычно мы расходились с Ренатой по разным комнатам и только за столом обсуждали дела галереи.
Под какой маской скрывалась сейчас сама Рената? Может, та стройная девушка с распущенными золотистыми волосами? Хотя вряд ли. Рената наверняка спрятала свою главную «улику» – роскошные
