бойцов, не приученных действовать в горных условиях. А фашистские головорезы имели отличную альпинистскую подготовку, они подстерегали наших бойцов за каждой скалой, за каждым камнем.
Гитлеровцы дрались отчаянно, понимая, что выхода у них нет. И все же орловцы сжимали кольцо окружения, тесня противника к горе Денин-Дук. Бросок, еще бросок — и вот на рассвете последний штурм, в результате которого высота в наших руках.
Однако торжествовать было рано. От пленных Орлов узнал, что полковник дал указание: в случае разгрома отряда оставшиеся в живых должны действовать самостоятельно мелкими группами, выполняя диверсионные операции в тылу Советской Армии.
Орлов понимал, какие беды и несчастья могут натворить гитлеровцы, прошедшие специальную диверсионную подготовку. Эти были опаснее Степана Блажевского и других бандитов. Те были самоучками, тут же мастера. Поэтому ни один не должен уйти из этих гор!
Не день, не два шел поиск, прочесывались горы. Орловцы захватывали диверсантов и поодиночке, и большими группами. Гитлеровцы не желали складывать оружия, они отбивались яростно и злобно. Многие из них уже были в гражданской одежде, с советскими документами, с большими суммами наших денег.
Был наконец захвачен и штаб отряда со всеми документами. Однако командира отряда и его приближенных не обнаружили ни среди убитых, ни среди пленных. Матерый разведчик исчез, как сквозь землю провалился.
Может быть, и не стоило бы продолжать поиски. Бойцы дивизии были измотаны долгими боями в горных условиях. Ну, что такое командир без подчиненных, многое ли он сумеет сделать? Однако Орлов снова вспомнил свою молодость, ту самую операцию в Городище. В конце-то концов после ликвидации костяка банды Блажевского тоже можно было успокоиться, не тратить сил на поимку главаря. Можно? Нет, нельзя! Одинокий матерый волк не менее вреден, чем вся стая. Немецкого полковника надо поймать!
И снова бессонные ночи, снова поиск в горах. Тут-то и пригодился орловцам их опыт работы в милиции. По мельчайшим, порой незначительным приметам они обнаруживали в диких горах скрывавшиеся группы гитлеровцев. В одной из пещер и был захвачен полковник с несколькими офицерами.
Тщательно разработанная гитлеровскими генералами операция провалилась.
8
Кремль. Георгиевский зал.
— Родина награждает вас, Павел Александрович, орденом Красного Знамени за боевые заслуги...
Михаил Иванович Калинин крепко пожимает руку генерал-майору Орлову.
— Служу Советскому Союзу!
Генерал вернулся на свое место, к столу вышел другой военный. Павлу Александровичу вспомнилась первая встреча со всесоюзным старостой. Так ярко, будто это было только вчера, будто не прошло почти четверти века. И какой четверти века!..
Тогда, в апреле 1920 года, от Припяти до Днестра перешли в наступление войска буржуазно- помещичьей Польши. Начался очередной поход Антанты. На Украину с Кавказского фронта была переброшена легендарная Первая конная. Шли упорные бои.
В конце мая на станцию Умань с агитпоездом «Октябрьская революция» прибыл Михаил Иванович Калинин. Бывший инструктор политотдела дивизии, ныне помощник начальника уманской окружной милиции Орлов в это время находился в районе Тальное во главе сводного конного отряда, которому была поручена ликвидация петлюровских банд.
Калинин и Буденный прибыли в Тальное. Среди встречающих был и Орлов.
Почти 25 лет прошло, а он и сегодня слышит негромкий, чуточку глуховатый голос Михаила Ивановича, стоявшего на пулеметной тачанке и говорившего так, будто перед ним стояли не тысячи красных конников, а несколько близких, родных людей.
А потом Калинин в присутствии председателя Уманской ЧК разговаривал с Орловым. Время от времени поднимая простые, в металлической оправе очки, Михаил Иванович пристально всматривался в молодого собеседника. Его интересовало все: количество бандитских групп, за счет кого они пополняются, какое имеют вооружение, на какие слои населения опираются в селах. И что тогда больше всего поразило Орлова, что навсегда запало ему в сердце, — Михаил Иванович беседовал с ним, как равный с равным, как товарищ по партии. Пожалуй, поведение всероссийского старосты во время разговора с ним, Орловым, навсегда определило и стиль работы будущего генерала. Он помнил об этом разговоре всю жизнь и стремился быть таким же, как Калинин.
Человек не сам выбирает себе фамилию, и ее звучность вовсе не определяет внутренних качеств человека. Есть Зайцевы, совершившие героические подвиги, и есть Соколовы, бегущие в кусты от любой опасности. Не в фамилии дело, не она красит человека.
Но в данном случае не может не прийти на ум, что вся жизнь Павла Орлова, отданная борьбе со злом, созвучна его гордой фамилии.
Перевод с украинского
Павел Бейлинсон, Иоганнес Туст
СЛАГАЕМЫЕ ПОДВИГА
Черный рупор репродуктора, только-только установленный на рыночной площади маленького приморского городка Хаапсалу, что на западе Эстонии, отсчитывает гулкие удары кремлевских курантов. Полночь. Люди в уездном отделе НКВД на улице Виидеманни прислушиваются к бою курантов, а потом снова склоняются над стопками карточек.
Карточки, карточки... Их больше всего среди секретных документов полиции безопасности — СД, брошенных фашистами несколько дней назад во время бегства из города. Тысячи этих карточек из глянцевитого серого картона с немецкой педантичностью заполнены именами разыскиваемых жителей Эстонии.
«Арестовать». «Подвергнуть допросу». «Доставить в политическую полицию»...
Десять с лишним тысяч серых карточек. Каждый сотый житель маленькой республики на особом учете в полиции безопасности, объявлен в розыске. Политические преступники, враги рейха.
— Ну и врагов же было у Гитлера, — усмехается один из сотрудников, вынимая из узкого деревянного ящика очередную кипу лощеных квадратиков.
— Это — действующая, на живых, — замечает другой. — Архивная картотека раз в пятнадцать больше...
По окнам стегает октябрьский дождь. Откуда-то с улицы, с проехавшего мимо грузовика доносятся отголоски солдатской песни.
— Якоб Кундер! — вдруг вырвалось у одного из разбиравших картотеку. — Гестаповцы искали Якоба!
Серый кусочек картона пошел по рукам.
«9959. Кундер
Якоб Мартинович, род. 7.8.1921 г. в Тыстамаа, пекарь, последнее место жительства — Хаапсалу;
