единой рупии за все те годы, которые я работала у нее.
Наконец, через месяц после моего возвращения, настал мой час: мне, Урмиле Чаудхари, в возрасте семнадцати лет разрешили ходить в обычную школу. Как я мечтала об этом моменте! И как часто уже думала, что мне придется навсегда забыть мою самую большую мечту!
Сегодня я отправилась в путь в соседнюю деревню в новой школьной форме: в синей плиссированной юбке и голубой блузке. Уже за несколько дней до этого я повесила их на вешалку над своей циновкой, на которой спала, и с нетерпением ожидала великого часа, когда я наконец смогу их надеть.
И вот наступило долгожданное утро. С двумя тетрадями, карандашом, книжкой по математике и непальскому языку под мышкой я шагала в школу.
Естественно, ни моя семья, ни я сама не смогли бы купить все эти вещи, так что все это я получила от благотворительной организации. К школьной форме, тетрадям и книгам в придачу дали еще пару новых резиновых шлепанцев. Вот так и сомкнулся круг: с пары детских шлепанцев в праздник Магхи началась моя жизнь в качестве камалари — и с парой новых шлепанцев она закончилась и началась новая глава в моей жизни.
Сначала я ходила в подготовительный класс. Там дети, которые до этого времени совсем не ходили в школу или изредка посещали ее, проходили курс подготовки к учебе. Я была намного старше прочих маленьких детей. Стоило им увидеть, как я подхожу к школе, они сразу же начинали насмехаться надо мной:
— Она — не тхару, она — пахади, мы с ней играть не хотим. Посмотрите, какая она большая! А она только сейчас ходит в начальный класс. Она, наверное, и вправду большая дура.
Их насмешки обижали меня. Мне было обидно, что они не считают меня тхару. Однако я держала себя в руках и стойко переносила их издевательства. Это ведь были всего лишь дети, и они были намного младше меня. У них постоянно текло из носов, они вечно измазаны в грязи и вели себя плохо, на их одежде красовались пятна, а сама одежда была рваной. Я только что приехала из Катманду, и мне пришлось снова привыкать к такому окружению и такому обращению. Каждое утро я тайно брала с собой из дома набитую соломой круглую подушку, которую прятала под своей курткой. Чтобы не сидеть прямо на голом холодном и грязном полу в классной комнате.
Странное это было чувство — учиться вместе с детьми, которые были намного младше меня. Я старалась не слишком отвлекаться на них, а сконцентрироваться на учебе. Однако через три дня дети выстроились перед классной комнатой и стали ругать меня:
— Ты не тхару, пошла вон отсюда, ты — пахади, ты не такая, как мы!
Они загородили мне дорогу, стали плевать в меня и не хотели пропускать в классную комнату.
— Почему вы такие злые и гадкие по отношению ко мне? Я такая же тхару, как и вы. Мой отец — целитель из Манпура.
Я отчаянно пыталась прорваться сквозь толпу. И тут из-за угла появилась учительница.
— Пожалуйста, госпожа учительница, скажите им, что я тхару и чтобы они пустили меня в класс.
— Так, дети, прекратите, все идите в класс. Пропустите Урмилу. Прекратите немедленно.
Они оставили меня в покое. Однако в тот день я прибежала домой в слезах. Я была в глубокой печали. Наконец-то я смогла ходить в школу, и тут дети моей же народности смеются надо мной и осложняют мне жизнь.
Целую неделю я не ходила в школу. Я была разочарована и обижена. Может быть, они все же были правы. Может быть, я была действительно слишком стара, чтобы учиться, Может быть, мне нужно было бы с этим смириться.
Амар внес свою лепту, стараясь внушить мне:
— Вот видишь, ты слишком стара для школы. Я же тебе это говорил! Тебе все же лучше вернуться в Катманду, к своей махарани. Там у тебя было бы хорошее место и стабильный доход.
Когда я сразу же отмахнулась от него, он сказал:
— Тогда хотя бы постарайся получить какую-нибудь профессию. Было бы очень хорошо, если бы ты выучилась на закройщицу. Ты бы смогла в скором времени зарабатывать деньги и оказывать помощь семье.
К счастью, в этот раз моя мать взяла мою сторону, иначе я, наверное, позволила бы себя уговорить.
— Оставь ее в покое, Амар. У нее есть возможность ходить в школу — значит, она должна учиться, — защитила меня мать.
Когда я пропустила семь дней школьных занятий, учительница пришла ко мне домой.
— Урмила, где ты была всю последнюю неделю? — хотела знать она.
— Я больше не пойду в школу, потому что все дети слишком злобно относятся ко мне. Я, наверное, все же слишком старая, — извинилась я.
— Что такое? Неужели ты сразу же расстроилась из-за какой-то пары пустяков? Ты в два раза старше, чем они. Если ты действительно хочешь учиться, тебе придется сжать зубы и выдержать все, пусть даже это будет нелегко. Они привыкнут к тебе, так что пообещай мне, что завтра ты снова придешь на занятия. Я сейчас специально пришла сюда, чтобы поговорить с тобой. Значит, я ожидаю, что ты будешь стараться.
— Ну хорошо, — сдалась я.
Мне было стыдно, что я прогуляла школу. Ведь, конечно, я не хотела, чтобы обо мне думали, что я сдалась, столкнувшись с первыми же трудностями.
— Я вернусь в школу, но вы должны мне помочь и сказать детям, что я такая же тхару, как и они.
— Я это сделаю, — пообещала она. — Мы увидимся завтра в классе, хорошо?
— Да, хорошо, — кивнула я. — Я снова буду ходить в школу, и я не дам себя запугать какой-то паре сорванцов.
Учительница повернулась, чтобы уйти. Ее длинная заплетенная коса качалась из стороны в сторону. Через пару метров она обернулась и кивнула мне:
— До завтра!
— Да, до завтра! — пообещала я ей.
На следующее утро я отправилась в школу, твердо решив не поддаваться на провокацию маленьких забияк. С гордо поднятой головой я прошла мимо детей. Я старалась не слышать их насмешек и оскорблений. Про себя я повторяла, словно мантру:
— Я хочу ходить в школу, я хочу учиться. Я хочу ходить в школу, я хочу учиться.
Конечно, бывали и такие дни, когда я возвращалась из школы расстроенная и заплаканная. Но тем не менее я выдержала все.
А затем появилась Чандра, и все стало хорошо. Чандра стала моим спасением. Она была такой же камалари, как и я, и ей было уже шестнадцать лет. Восемь лет она работала у одного помещика недалеко от нашей деревни. Мы увидели друг друга, сразу же подружились и с первого дня стали неразлучными подругами. Наконец-то у меня появился человек, с которым я могла поделиться самым сокровенным. Подруга, которая была такого же возраста, как и я, и которая пережила нечто подобное, что и я. Для меня это было благословением, исполнением мечты.
Чандре я могла доверить все. Она внимательно слушала меня, когда я рассказывала о своей жизни в Катманду, и делилась своими воспоминаниями со мной. До сих пор мы остаемся лучшими подругами, хотя видимся уже не так часто, потому что сейчас поступили в разные школы. Но когда мы встречаемся, то обе радуемся, словно маленькие дети. Мы без умолку говорим, говорим, говорим… Я не знаю, что бы я делала без Чандры!
С того дня как Чандра пришла в класс, мы учились вместе. Сложение, вычитание, умножение, деление — все это было новым для нас. Простейшие задачи доводили меня до головной боли. И с правописанием у меня были очень большие проблемы, потому что я никогда не училась писать по- настоящему правильно. В своем дневнике я попросту царапала то, что слышала, — как произносятся эти слова, так я их и записывала.
Мой младший брат Гуру часто помогал мне делать домашние задания, и время от времени
