самый крошечный поступок — это все равно что бросить в этот омут камень, пустив по воде круги во все стороны, и поэтому даже незначительное деяние меняет целый мир, но Бодлерам невыносима была самая мысль о незначительном деянии красного курка и о том, как изменился мир в одно мгновение. Думать об этом они не стали, а подбежали к краю пруда как раз тогда, когда библиотекарь-подпольщик начал тонуть. Клаус схватил его за одну руку, Солнышко за другую, а Вайолет стала гладить его по лицу, как будто утешая плачущего.
— Все будет хорошо! — закричала Вайолет. — Только дайте мы вытащим вас из воды!
Дьюи покачал головой и страшно нахмурился, как будто пытался говорить, но не мог найти слов.
— Вы поправитесь, — сказал Клаус, хотя и из прочитанных книг об ужасных событиях, и по собственному ужасному опыту знал, что это попросту неправда.
Дьюи снова покачал головой. Теперь над поверхностью пруда осталась лишь его голова и дрожащие руки. Его тела и гарпуна детям видно не было, и это можно считать ложкой мёда в бочке дёгтя.
— Мы вас подвели, — сказала Солнышко.
Дьюи ещё раз покачал головой, на сей раз очень яростно, чтобы показать, насколько он не согласен. Он открыл рот и, вытащив руку из воды, указал за спины Бодлеров в тёмное-тёмное небо и выдавил то единственное слово, которое ему хотелось произнести сильнее всего.
Глава десятая
— О моя Кит, — произнёс он наконец и, выскользнув из бодлеровских рук, исчез в темной воде, и сироты в одиночестве оплакали своё погибшее будущее и бесконечную злобу мира.
Глава десятая
— Что это было? — послышался чей-то голос.
— Как будто стреляли из гарпунного ружья! — воскликнул другой голос.
— Из гарпунного ружья? — третий голос. — Здесь отель, а не тир!
— Я слышал всплеск! — крикнул кто-то.
— И я! — крикнул ещё кто- то. — Как будто кто-то упал в пруд!
Бодлеровские сироты посмотрели на почти уже успокоившуюся гладь пруда и увидели отражения ставней и окон, которые распахивались на каждом этаже отеля «Развязка». Загорались огни, появлялись силуэты людей, которые вывешивались из окон и показывали на плачущих детей, но сироты от горя не обращали внимания на весь этот гвалт.
— Что за гвалт? — спросил ещё один голос. — Только я заснула!
— Прямо посреди ночи! — возмутился ещё кто-то. — Почему все вопят?
— А я вам скажу, почему все вопят! — завопил кто-то в ответ. — Кого-то застрелили из гарпунного ружья и сбросили в пруд!
— Ложился бы ты спать, Брюс, — сказал ещё кто-то.
— Какой может быть сон, когда убийцы разгуливают на свободе? — воскликнул другой постоялец.
— Аминь, брат! — сказал кто-то третий. — Совершено преступление, так что теперь наш долг оцепить эту местность прямо в пижамах — во имя справедливости!
— Мне все равно не уснуть! — пожаловался ещё один голос. — Из-за этой паршивой индийской кухни я даже лечь и то не смог!
— Эй, кто-нибудь, расскажите мне, что происходит! — послышался другой голос. — Читатели «Дейли пунктилио» хотят быть в курсе последних новостей!
При звуке голоса Джеральдины Жюльен и воспоминании о её лживых публикациях дети даже перестали плакать, хоть и ненадолго. Они понимали: сейчас следует отложить скорбь на потом — здесь эти слова означают «Оплакать смерть Дьюи Денумана в более подходящий момент» — и позаботиться, чтобы в газете напечатали правду.
— Произошёл несчастный случай! — крикнула Вайолет, не отводя глаз от поверхности пруда. — Ужасная трагедия.
— Погиб один из управляющих отелем, — сказал Клаус.
— Который? — спросил кто-то с верхнего этажа. — Франк или Эрнест?
— Дьюи, — сказала Солнышко.
— Никакого Дьюи не существует, — сказал Другой постоялец. — Это мифический персонаж.
— Он не мифический персонаж! — возмутилась Вайолет. — Он биб…
Клаус дотронулся до руки сестры, и Вайолет умолкла.
— Каталог Дьюи — это тайна, — шепнул средний Бодлер. — Нельзя, чтобы о нем написали в «Дейли пунктилио».
— Но как же истина? — шепнула Солнышко.
— Клаус прав, — сказала Вайолет. — Дьюи просил нас сохранить тайну, и нельзя его подводить. — Она печально поглядела на пруд и вытерла слезы. — Хоть это мы можем сделать.
— Какое, оказывается, печальное событие! — сказал ещё кто-то. — Мы должны тщательно изучить обстановку, вмешиваясь в ход событий лишь тогда, когда это совершенно необходимо.
— Я против! — скрипуче проревел кто-то другой. — Мы должны немедленно вмешаться, а изучать обстановку будем лишь тогда, когда это станет совершенно необходимо!
— Надо вызвать полицию! — воскликнул кто-то ещё.
— Надо вызвать управляющего!
— Надо вызвать посыльного!
— Надо вызвать мою мамочку!
— Надо поискать улики!
— Надо поискать оружие!
— Надо поискать мою мамочку!
— Надо поискать подозрительных типов!
— Подозрительных типов? — переспросил другой голос. — Но мы же в приличном отеле!
— Подозрительные типы в приличных отелях просто кишмя кишат, — заметил кто-то другой. — Я видел прачку в подозрительном парике!
— Я видел посыльного с подозрительным предметом в руках!
— Я видел такси с подозрительным пассажиром
— Я видел повара, который готовил подозрительную пищу!
— Я видел служителя, который держал огромную подозрительную лопатку!
— Я видел человека с подозрительным облаком дыма!
