По Красносельской навстречу промчалась, тревожно сигналя, «скорая помощь».
– Наверное, оттуда, – громко сказал наш шофер… Место происшествия оцеплено нарядом милиции. Широкая, ярко освещенная улица. У двухэтажного деревянного дома, затерявшегося среди корпусов новостроек, толпа людей. С беспокойством смотрят на нас. Эксперт научно-технического отдела сразу же приступает к работе. Замелькали импульсные лампы-вспышки. Щелкает фотоаппарат. Начинаем работать и мы.
– Подумайте только, – обратился к нам мужчина в телогрейке, – что за выродки! Они били его ногами.
– Все быстро как-то случилось. И крика-то особенного не было. Вроде постонал немного, да и смолк, – сообщил плотный гражданин с портфелем.
«Эх, друг, тебе бы половину того, что досталось ему, наверное, кричал бы на всю улицу», – раздраженно подумал я и спросил:
– Вы говорите, не особенно кричал? А все же что он кричал? Слова слышали?
– Как что? – заговорили оба гражданина разом. – «За что бьете? – кричал. – Помогите, помогите!» И больше ничего.
– Ну и как?
– Что «ну и как?» – спросили мужчины.
– Вы помогли?
– Вам хорошо… «помогли»… Не думали мы, что так все случится. Да и все равно не успели бы. Они ж ребята молодые. Ноги резвые. Поди догони их… Тут Лидка из квартиры выскочила, вцепилась в одного и крик подняла. Ну и мы подбежали. Да, видно, поздно…
Лидкой оказалась пятнадцатилетняя девчушка. Стоит перед нами, шмыгает носом. В глазах недоумение.
– Я оттаскивала их, кричала: «Что вы делаете? Не смейте! Это дядя Витя! Он из нашего дома!» А они все били. Один из них, по-моему, Тюря.
Мать Лиды забеспокоилась, вышла вперед, взяла дочь за руку:
– «По-моему… по-моему…» Если точно не знаешь, то и болтать попусту нечего.
Мы понимали, что мать не хочет вмешивать в эту историю свою дочь. Попытались успокоить ее.
– Другого не знаю, но в метро часто встречала. Всегда они вместе ходят, – отвечала на наши вопросы Лида. – Симпатичный такой, в зеленой куртке. С молнией…
Убитый был бригадиром электросварщиков с соседнего завода. Мы вошли в его квартиру.
Накурено. Пахло вином, пирогами и жареным луком.
– День рождения справляли, – плакала жена. – Гостей проводил. Помог стол прибрать. Потом покурить на улицу вышел. Как там все получилось, не знаю… Знаю, что сам Виктор пальцем никого не тронет.
…Преступников задержали быстро: Тюрю в районе знали.
Когда мы вошли в его комнату, Тюря лежал на узком диване, укрывшись с головой ватным одеялом.
– Что надо? – Он привстал и спустил на пол ноги в носках.
Спутанная прядь черных волос прилипла ко лбу. Из-за припухших век на нас тревожно поглядывали блеклые глаза. Угрюмые и недобрые, они были неспокойны.
– Одевайтесь, пойдете с нами. Кое-что выяснить надо.
Тюря «завелся»:
– Когда жить спокойно дадите? Плевал я на вас!.. После отсидки я ничего не сделал. Дело шьете – не выйдет!
Мать Тюри еще молодая, но необычайно худая, с усталыми глазами. Работает истопником на фабрике. Она незаметно пытается вынести из комнаты таз. В тазу пиджак, на рукавах какие-то темные пятна. Составляем протокол. Пиджак необходимо направить на экспертизу.
Мать виновато смотрит на сына и что-то порывается сказать. Он не слушает. Поток брани обрушивается на несчастную женщину.
– За-мол-чи, – сквозь зубы сказал я. – Какой же ты вор, Тюря? Ты хулиган. Вору хамить не положено.
– Шьто? Вежливость вам нужна? А мне – свобода. Что матери душу мотаете протоколами разными? У нее сердце больное.
– Мать тебе нужно было раньше жалеть. Мало ты думал о ней.
– Не подходите! – вдруг заорал Тюря и затопал ногами. – Перекусаю всех. Перекусаю…
– Ты что, зверь, что ли? – рассмеялись мы, глядя, как Тюря щелкает зубами. – Хватит паясничать, поехали.
Соучастника Тюри тоже задержали быстро. Работники местного отделения милиции установили, с кем Тюря прибежал вечером к своему дому.
Юра оказался светловолосым и обаятельным. Рослый, но еще мальчишка. В черном свитере и зеленой спортивной куртке, с открытым лицом и по-детски ясными глазами, он никак не походил на убийцу.
Итак, преступников двое: один – опытный, уже судимый, другой – мальчик, ученик десятого класса…
