удлинились. Наглая голоногая весна плясала на улицах райцентра, скакала по лесным полянам. Лёд на речках набух и потемнел. Скоро должен отправиться в последнюю дорогу. Во дворах пахло смолой, раздавались равномерные удары по дереву – это умельцы ремонтировали лодки, долбили обласки. Молодёжная улица возникла на окраине райцентра. Тайгу отодвинули два года назад, раскорчевав широкую ленту. Левый порядок застраивал сплавучасток, а правый – отдали частникам. В середине просторной улицы стояло здание магазина, начали отделывать детский сад. Коммунальный отдел осенью проложил дощатые тротуары. Проезжую часть улицы так размесили гусеницами трелёвочники, подвозящие строительные материалы, что образовались глубокие колеи и рытвины, заполняемые талой водой. Перейти улицу оказалось делом непростым и даже опасным. Иван помнил «брод», но вчера вечером влетел по пояс в жидкую грязь. Перед домом полчаса вытряхивал из сапог чёрный кисель, разулся и принялся полоскать в луже носки. Сначала Анна рассердилась на неловкого мужа, но, увидев его грустные глаза, рассмеялась.
Стук молотков и топоров, завывание бензопил и визг ручных циркулярок начинались с восходом солнца и стихали заполночь. В одних домах уже штукатурили стены, вставляли рамы, на других – крыли крыши. Большинство участков только начинали обустраиваться; закладывались фундаменты, возводились первые ряды стен. Очереди на пилорамах и шпалорезках растягивались на полгода. Хитроумные и предприимчивые строители комбинировали собственные станки с циркулярными пилами и строгальными приспособлениями. Люди соревновались друг с другом, стараясь к зиме войти в дома. Собирались ватаги шустрых плотников, которые после рабочего пилили, рубили, стелили заготовленный с осени мох, вколачивали шканты. Неподалёку варилась уха, жарились шашлыки, остывали бутылки с пивом и водкой в хилом сугробике у ограды. По тротуарам прогуливались принаряженные смешливые девушки. Катили коляски с ребятишками будущие хозяйки возводимых особнячков и квартир. Получали мужчины удовольствие от настоящего горячего труда, от желания помочь другу или родственнику. На участках звучали магнитофоны. Высоцкий хрипел о непредвиденной проблеме на судне, потому что порвался парус, а значит, приходится каятся. Валерий Ободзинский пытался заглушить Миансарову, грустно сообщавшую о том, как трудно быть чёрным котом, но как счастливо малышу топать по дорожке с мамой.
Это было такое время, когда каждый месяц в журнале «Кругозор» выходила тоненькая пластинка с чудесной песней, прозвучавшей или в кинофильме, или по радио в программе «С добрым утром». Песни волновали, и сердца трогали. Их можно было петь, не стыдясь детей и родителей.
Это было время моей молодости. Мы не думали о пенсии, не могли представить, что безработица лишит многих прекрасных специалистов куска хлеба. Нужно изворачиваться, чтобы заработать копейку на учебники ребёнку, на оплату коммунальных услуг, внести деньги в институт за учёбу сына или дочери. Страну грабили, растаскивали и продавали. Проныры и наглецы захватывали заводы и фабрики, институты и детские учреждения. И лозунг был прост, как вздох«Что не запрещено, то разрешено».
Не предполагали парни и девушки, что придёт то время, когда таёжные посёлки окажутся пустыми наполовину. Пенсионеры, не смотря на болячки, отправятся в тайгу собирать грибы и ягоды, чтобы заработать на хлеб. Побросают свои дома и отправятся в города бывшие лесорубы и сплавщики, закроются лесопункты. Птичий щебет поселится в лесосеках.
Василий Комаров уже не будет ломать голову, кого принять в пожарные сторожа, чтобы тушить горящую тайгу. Последний пожар разгорается в душах людей. Чем и как его локализовать – погасить?
…Но тогда люди свято верили в своё будущее, в будущее детей, а поэтому спешили жить, строили дома и домики, нянчили первенцев, беззаботно женились, выходили замуж. Жизнь была, в самом деле, хорошая, как писал Гайдар. Хорошие печники во все времена пользовались уважением. Водяное отопление – редкость, трубы в дефиците. Дома строили так, чтобы одна печь обогревала все комнаты. Иван в книге нашел описание экономной печи, которая охапкой дров позволяла сутки поддерживать нормальную температуру в квартире. Посоветовался с опытным печником, пообещавшим разобраться в чертежах, и сложить такую печь.
Пока высота стен позволяла работать без лесов, Иван укладывал брусья с помощником. Ему помогал сосед. Сегодня Комаров на своём объекте один. Он соорудил хозяйственный сарай. Обжигал на костре и вкапывал столбы будущего вольера для кур. Не заметил, как в калитку стремительно вошла с сумкой Аня.
– Почему на обед не пришел? – сердито накинулась на мужа. – Я жду. Волнуюсь. Борщ остывает. Блинчики теряют…
– Они сейчас потеряют. – Говорил Комаров, устраивая из обрезков брусьев импровизированный стол. – Присаживайся, примемся за работу ложками.
– Так нельзя. Время четвёртый час. Здоровье нужно беречь. – Аня расстелила на брусьях салфетку, принялась добывать из сумки тарелки, кастрюльки, ложки и половник…
– Ты не обижайся. Увлёкся. Зато теперь у нас и ограда красивая и вольер скоро будет готов.
– Стараюсь, стараюсь… А ты всё причины ищешь, чтобы гастрит заработать. – Аня осмотрела усадьбу, улыбнулась, – Огород у нас большой. Я цветы посею. Вот тут клумбы сделаю… Ты, где руки моешь? Вот мыло. И вода тёплая. Кто же в луже моет руки?
– Анечка, что с тобой? Помнишь, по малину ходили? Откуда пили? Из болота. Самого настоящего. А наша лужа у берёзки самая чистая в мире.
– Это было тогда. В той нашей детской жизни. Мы много делали глупостей. Зря, что ли воду тащила? – Девушка всё больше мрачнела, не принимая шуток, подала полотенце, молча, налила борщ.
– Что случилось? Какая муха укусила? – Она не хныкала, не раздражалась по пустякам. Всегда приветлива, без тени уныния и пессимизма. На покосе, когда оставались одни, Аня ловко потрошила рыбу, умело варила уху, а если приносил убитых рябчиков или уток, быстро теребила перья, напевая о девчонках, танцующих на палубе.
– Ты ушёл рано утром, а я опять одна, – Анна притворно скорчила гримаску обиженного ребёнка. – Зачем замуж выходила, если приходится быть одной.
– Ну, как же ты одна? Вот мы вместе…
– То на рыбалку уехал зимой на весь день, то в субботу работал, то в воскресение ездил за тёсом. А тогда с друзьями засиделся до часу. Я, значит, жди его, а он забыл, что женатый человек.
Иван ел. Понял, что у Ани изменился привычный жизненный уклад. Другая работа, другая обстановка. Она скучает. Обычно разговаривала с мамой, с сёстрами, делилась сокровенными планами. Теперь одна. Мало уделяет внимания. Занялся домом. В клубе были в январе. Приезжали артисты из томского театра, но не пошли. Скоро приедет танцевальный ансамбль из Дагестана. Нужно заказать билеты…
По мере того, как пустели кастрюльки, лицо Анечки становилось радостней. Шесть больших тефтелей и пюре на гарнир вполне насытили троих плотников. Как только Иван захотел отставить тарелку с четырьмя тефтелями, Анечкино лицо стало мрачнеть. Она не сводила с мужа изумительных открытых глаз. Если вдруг ему что-то требовалось, она почти всегда угадывала его желание и подавала аджику или соус, горчицу или перец. Ошибалась редко. Иван брал протянутую баночку или кусок хлеба, не показывая вида, что ему нужно другое. В такие минуты Аня становилась удивительно красивой. Иван любовался женой и ел, не замечая, что давно сыт, ему приятно следить за милой Аннушкой. Тефтели не лезли, но их нужно прикончить, а предстояло отдать должное ещё и какао.
– Помогай. Мне одному не справиться.
– Я ела. Повар сыт, пробуя и нюхая…
– Понятно, дорогая, ты опять меня эксплуатируешь, как подопытного. Ты видишь, тут три порции.
– Ты с утра ничего не ел. Мы с тобой не в столовой, а дома. Я – старалась. Ведь вкусно? Знаю, что ты опять начнёшь говорить о деньгах. Ты меня разлюбил. Твоя мама говорит, что ты привык жить по- студенчески. В армии не баловали вкусненькими блюдами. Гастрит заработать недолго, а вот лечиться не просто. Но я не допущу до такого. Не хочу видеть тебя больным. Ты мне нужен здоровым. Будешь есть всё, что посчитаю нужным…
Иван хотел сказать, что надоело занимать у приятелей деньги, потому что зарплата уходит на продукты. А расходуются они не рационально. Мог сказать, что рачительные хозяйки так не делают, но сдерживался. Устал убеждать Аню не кормить чужих поросят. Не поняла, что любовь к мужу не должна выражаться лишь в обильной еде.
Как только речь заходит о питании, о расходе средств на приобретение продуктов, Аня замыкается,
