– Что мы можем сделать?
Дэвиду хотелось крикнуть, что Билла, может быть, удалось бы спасти, если бы у него хватило смелости применить экспериментальный метод лечения. Но об этом он умолчал, а только сказал устало:
– Помочь ему нечем. Держите его в полусидячем положении. Кроме нескольких глотков воды ничего не давайте. Все закончится быстро.
– Дэвид, вы не могли бы остаться ненадолго?
Он видел печаль в ее глазах. Ему хотелось обнять ее и уехать вместе с ней из Западного района как можно дальше от этой болезни, смерти и безнадежности.
– Извините, – сказал он, – меня ждут в других местах.
– Да, конечно.
Она нашла Мэтью за стригальней. Он слышал ее разговор с доктором и плакал.
– Поищи Хью, – она тихонько тронула его за плечо. – Ему надо побыть с Биллом.
Немного погодя во двор въехал Хью. усталый и разбитый. Все, что ему пришлось повидать, отразилось в его затравленном взгляде. Он находил семьи, поголовно сраженные тифом: и матери, и дети, и отцы. Они лежали в лихорадке и беспамятстве, и некому было ухаживать за ними и затем хоронить их. В одном месте он видел, как десятилетний мальчик, страдая от жара и жажды, пытался обтирать лица другим.
Всякий раз, возвращаясь из поездок по району, Хью боялся, что увидит заболевшую Джоанну или Адама. Ему хотелось остаться с ними, защитить их. Но его помощи ждали в других местах, да и что он мог сделать, если бы остался? Временами его доводили почти до оцепенения ярость, беспомощность и воспоминания, как в пятнадцать лет хоронил отца под единственным деревом на мили кругом. Не было ни священника, ни родственников, даже фоба не было, а только старое синее одеяло, под которым Уэстбрук- старший провел много ночей под усыпанным звездами небом.
Хью поспешил в лазарет и прошел за занавеску, где лежал его друг.
– Мэтью сказал вам… – поднялась ему навстречу Джоанна.
– Да, – он сел, не отрывая глаз от Билла. Он видел печать смерти на прокаленном солнцем лице.
– Здравствуй, Билл, – сказал он.
– Привет, Хью, – Билл смотрел на него отсутствующим взглядом. – Мы уже дошли до Курейна?
– Почти что на месте, Билл.
– Хорошо, – сказал он. – Я отгонял свое, Хью. Хочу обосноваться. Может быть, заведу небольшую ферму, немного овец…
Он некоторое время несвязно вспоминал прошлое, людей, давно ушедших в мир иной, и города, давным-давно опустевшие. К полуночи взгляд его стал осмысленным, и он заговорил почти нормальным голосом:
– Продолжай писать баллады, Хью. Не дай аборигенам забыть свое прошлое.
Он умер среди ночи.
– Он был мне как отец, – сказал Хью и заплакал, а Джоанна утешала его.
Полин вынула термометр из-под мышки Элси и посмотрела показания. Это был термометр старой конструкции, не такой, каким пользовался доктор Рамзи. Температура им измерялась под мышкой, и это занимало двадцать минут. Но измерения получались тем не менее точные. В этот душный январский день Полин видела, что температура у ее горничной поднялась еще на один градус. Полин достала из ведра с холодной водой полотенце, отжала его и обтерла лицо Элси.
– Мисс Даунз, вам не следует этого делать, – прошептала молодая женщина.
– Ты заботилась обо мне, теперь я поухаживаю за тобой, – мягко ответила Полин.
– А как мой Том? – спросила Элси о молодом человеке, которого любила. В свое время Полин завидовала их любви. Том умер накануне.
– У него все хорошо, – ответила Полин.
– А почему он не приходит меня проведать?
– Он помогает мистеру Даунзу развозить по району припасы. Лежи спокойно, Элси. Все будет хорошо.
Полин положила полотенце в ведро и достала оттуда другое. Отжав его, она обернула им разгоряченные плечи Элси. Глядя в ее лицо, уже отмеченное печатью близкой смерти, Полин подумала: «Как легко и просто отнять у нас жизнь». И в который уже раз ее поразила пугающая непредсказуемость судьбы, и вновь ей вспомнилась Флора Макмайклз. Тридцать лет назад она не думала – не гадала, что овдовеет, не успев вступить в брак.
Оставив Элси на попечение другой горничной, Полин вернулась на лужайку: женщины упаковывали там корзины с едой, разбирали и складывали простыни. Все это развозилось по семьям, где свирепствовала болезнь.
– А где Уинифред? – оглядевшись, поинтересовалась Полин.
– Она уехала домой. Заболел малыш Тимми, – объяснила Луиза, морщась и держась за поясницу. Она была на пятом месяце беременности.
Полин обвела взглядом лужайку, где трудились женщины. Ряды их редели с каждым днем. Одних настигала болезнь, другие оставались дома ухаживать за близкими. Полин думала о Хью; где он, не заболел ли? Нервы у нее были натянуты, как струны. Ей казалось, что даже кровь в жилах стала течь с напряжением. Том, кавалер Элси, здоровый и крепкий, как лошади, за которыми он ухаживал, стал жертвой тифа за каких-нибудь десять дней. А было ему всего двадцать шесть лет.