Рыцари удачи. Хроники европейских морей

совершенно безнаказанно орудовать только в без­защитных английских водах, поскольку королевский флот превратился к тому времени в фикцию и почти целиком стал пиратским.

Тогда Генрих попытался стравливать разбойников друг с другом, выдавая одним каперские свидетельства на ловлю других, а всем желающим - против их всех. Но это привело к такому взрыву разбоя на море и на побережьях, что ни один англичанин не мог теперь знать наверняка, кто сидит с ним за одним столом в таверне. Генрих V попытался было изменить положение вещей, но двумя годами позже возобновил практику своего предшественника.

Королевская власть становится в Англии все более и более призрачной. Сами короли этого еще не пони­мают, они царствуют. Царствуют, но не управляют. Бразды государственного правления берут в свои руки рыцари. Берут исподволь, настолько ненавязчиво, что трудно определить ту грань, за которой короли превратились не более чем в жителей Тауэра (а иногда и узников). По-видимому, это случилось в конце царст­вования Генриха V. С этого времени история Англии стала делаться далеко от Лондона. В Лондоне теперь «делали» только королей.

Имена Ричардов и Эдуардов сменяются на страни­цах английских хроник, как в калейдоскопе, но вместо фамилии Ланкастер или наряду с ней все чаще начи­нает мелькать другая. Мы напрасно стали бы искать ее в перечне пиратских капитанов того времени, но она частенько попадается в списках их клиентов, пожелавших воспользоваться услугами рыцарей мор­ских дорог. Обладатели этой фамилии и сами были рыцарями, она фигурирует еще и в придворных хро­никах. Наконец, ее можно отыскать на современной географической карте.

В самом сердце Англии, на полпути между родиной Шекспира Стратфордом и многострадальным Ковент­ри, возвышается двенадцатиметровая скала, увенчан­ная своеобразной зубчатой «короной» - белокамен­ным средневековым замком, чья причудливая архи­тектура и зловещая слава вот уже много столетий привлекают толпы путешественников. Это владение графов Уорвиков - древнейшего рода, снискавшего громкую и до некоторой степени скандальную извест­ность в истории двух великих королевств - Англии и Франции. Вниманию туристов здесь предлагаются обширная картинная галерея, замечательная оружей­ная палата и уникальная ваза, найденная в окрест­ностях Тиволи и доставленная в Англию. Гиды при этом не забывают упомянуть, что город Уорвик - место рождения знаменитого писателя и поэта XIX века Вальтера Сэвиджа Лендора и что чуть севернее расположен городок Кенильворт, прославленный одно­ именным романом тезки Лендора - сэра Вальтера Скотта.

Родословная Уорвиков с надлежащими коммента­риями была впервые составлена хронистом Джоном де ла Рузом на латинском и английском языках по при­казанию Ричарда III. Но ее следует признать полу­ легендарной (поскольку де ла Руз был священником) и официозной (поскольку он был еще и герцогом). Закреплению легенды способствовал и Шекспир, ве­роятно, пользовавшийся хроникой Руза при сочинении своих трагедий.

После установления абсолютизма Генриха VIII история Уорвиков забывается настолько добросовест­ но, что житель конца XVII века Урс - герой романа Гюго «Человек, который смеется» - делает на стенке своего возка под рубрикой «Утешение, которым должны

довольствоваться те, кто ничего не имеет» более чем лаконичную запись: «Эдуард Рич, граф Уорвик и Холленд - собственник замка Уорвик-Касл, где ка­мины топят целыми дубами». Это было единственное, что помнили об Уорвиках в эпоху Стюартов. Опре­деляющую роль в этом сыграли политические мотивы.

А между тем история Уорвиков достойна пера луч­ших романистов.

Первым обладателем этого титула считается сэр Хью, один из участников веселых застолий короля Артура. Впрочем, в стихотворном фольклорном романе о нем, сочиненном в XIII столетии, и в позднейших продолжениях и пересказах этого романа, принадле­жавших Рейнбруну и Лидгейту, приводится иная вер­ сия: сэр Хью был всего лишь кравчим у графа Уор-вика, но впоследствии он женился на графской дочери и был возведен в рыцарское достоинство.

Как видим, подлинная история рода Уорвиков те­ряется во мгле веков, но этого нельзя сказать об их фамильном владении. Время постройки замка известно совершенно точно: XI век, эпоха Вильгельма Завоева­теля. В последней четверти того же столетия владель­цем замка и впридачу к нему титула становится род­ственник Вильгельма - Генри де Ньюбург (он же - Белломонт), оказавший немало важных услуг своему покровителю. Однако один из его не слишком отдален­ных потомков оказывается бездетным, и его имение и титул переходят к представителю материнской ли­нии рода - Уильяму Бошану (или Бошампу). Именно один из Бошанов - Ричард - впервые прославил имя графов Уорвиков.

В 1414 году Генрих V поручает ему представи­тельствовать от имени Англии на вселенском соборе в Констанце, уравняв его таким образом в правах с императором Священной Римской империи Сигиз-мундом и с высшим католическим духовенством. Собор длился четыре года. Когда интерес к нему начал осты­вать, его подогрели двумя кострами, на которых во славу Божью сожгли Яна Гуса и Иеронима Пражско­го. Инициатором был Сигизмунд, но это ничуть не умаляет роли Уорвика.

Дабы отвлечься от государственных забот и дока­зать, что англичане владеют мечом отнюдь не хуже, чем тонкостями юриспруденции, Ричард принимает в 1417 году участие в рыцарском турнире близ Кале, где квартировал его гарнизон. В этом гарнизоне слу­жил тогда с одним конным и двумя пешими солдатами его вассал, норманн по происхождению, сын уорвикширского шерифа и члена парламента Джона Мэлори - Томас, чья судьба на протяжении всей его жизни была настолько тесно переплетена с судьбой Уорвиков, что кое-кто высказывал даже предположение об их родстве. Подвиги Бошана побудили Томаса сравнить своего патрона ни много ни мало как с королем Арту­ром, чье имя к этому времени уже прочно обросло ле­ гендами. Мэлори как раз задумал собрать воедино все, что ему было известно об Артуре, а удручающую не­хватку материала возмещал описанием современных ему событий, стилизуя их под рыцарскую старину в меру своего разумения. Артур в изображении Мэ­лори живо напоминал его читателям Генриха V, а Ричарда Бошана он вывел на страницах нарождаю­щегося романа под именем сэра Гарета Оркнейско­го - Рыцаря- Меняющего-Цвета. Тройная победа Бо­шана на этом турнире, каждый раз появлявшегося на ристалище в новых доспехах, засвидетельствована и хроникой Руза, друга Томаса.

Надо полагать, Бошан с блеском справился с по­ручением короля, ибо короткое время спустя его имя фигурирует в плеяде имен высших английских вое­начальников периода Столетней войны, а позднее британский граф назначается комендантом Руана и потом регентом не принадлежавшей английской короне Франции (хотя девятимесячный младенец Генрих VI короновался в сентябре 1422 года в оккупированном Париже). В должности коменданта Руана граф пошел по стопам Сигизмунда, санкционировав в мае 1431 года сожжение Жанны д'Арк.

Спустя восемь лет он отошел в лучший мир в том же самом городе, так и не дождавшись внуков. Сын Ричарда Бошана Генрих оказался последним предста­вителем этой ветви.

Новыми обладателями замка и титула графов Уорвиков становятся отдаленные родичи Бошанов - Невиллы, и один из их представителей сумел возро­дить угасшую было славу рода. Если Ричарда Уорви-ка- Бошана можно назвать правой рукой английских монархов, то его тезка Ричард Уорвик-Невилл прочно занял место в истории как их «делатель».

Корабли XV века того времени.

19 октября 1453 года закончилась Столетняя вой­на, не принесшая ни почета английскому оружию, ни вы­годы государству. Два го­да спустя Англию охватила тридцатилетняя граждан­ская война, известная как война Алой и Белой роз. Дрались две ветви одного генеалогического ствола, подтачивая здоровье самого дерева. После шести лет кровопролития на престоле утвердилась Йоркская ди­настия в лице Эдуарда IV. Воцарению Эдуарда пред­шествовали события, где центральной фигурой стал граф Уорвик. Остров был в пиратском кольце, и среди этой публики слышалась не только английская речь. К его берегам устремились рыцари удачи всей Европы, привлеченные запахом поживы. Томас Мэлори, не при­надлежавший к числу тонких знатоков морского ремес­ла и по обыкновению переносивший современные ему события в эпоху короля Артура, не раз упоминает о при­бытии в Англию заморских «рыцарей» и как самые за­урядные типы кораблей у британских берегов называет «большие каракки, и бревенчатые барки, и галеоны, и благородные