столкнувшись с двумя другими автомобилями и вынудив третий затормозить. Почти не сбавляя хода и пронзительно сигналя, «рено» проскочил площадь и скрылся в темноте.
Побег «рено» немного расстроил меня, но хорошо, что я хотя бы слегка припугнул его водителя.
У дома Френци – его квартира помещалась на первом этаже – я поставил машину и поднялся по ступенькам к двери. Я позвонил, и Френци сразу же открыл.
– Входи, – пригласил он. – Рад снова видеть тебя.
Я проследовал за ним в его мило обставленную гостиную.
– Выпьешь? – предложил он.
– Пожалуй, нет, благодарю.
Я сел на подлокотник кресла и посмотрел на Френци.
Он был человеком хрупкого телосложения, ниже среднего роста, темноволосый, симпатичный, с умными, проницательными глазами. Его обычно улыбчивое лицо сейчас было серьезным, он озабоченно хмурился.
– Ты должен что-нибудь выпить за компанию со мной, – произнес он.
– Ну что ж.
– Скверное дело, Эд, – продолжал он, готовя напитки. – В статье говорится только, будто она сорвалась с утеса. Ты не знаешь подробностей? Что она делала в Сорренто?
– Отдыхала.
Он сунул мне стакан и беспокойно заходил по комнате.
– Это действительно так? – спросил он, не глядя на меня. – Я хочу сказать, это и впрямь несчастный случай?
Такого вопроса я не ожидал.
– Между нами говоря, есть некоторые сомнения, – ответил я. – Чалмерс думает, что ее убили.
Его плечи поникли, а лицо стало еще сумрачнее.
– А полицейские, что они думают?
– Они мало-помалу склоняются к тому же. Дело ведет Карлотти. Сначала он был уверен, что это несчастный случай, сейчас его мнение изменилось.
Френци посмотрел на меня.
– Готов спорить, что это убийство, – тихо повторил он.
– Почему ты так говоришь, Джузеппе?
– Рано или поздно кто-то непременно должен был разделаться с нею. Она сама на это напрашивалась.
– В таком случае, что тебе о ней известно?
Он заколебался, потом подошел и сел напротив меня.
– Мы с тобой добрые друзья, Эд. Мне нужен твой совет. Я уже собирался позвонить тебе, когда ты сам позвонил мне. Могу я говорить с тобой откровенно?
– Разумеется. Я слушаю, выкладывай.
– Я встретил ее на вечеринке дней через пять после ее появления в Риме и сдуру заарканил на четыре-пять дней или, скорее, ночей. – Он посмотрел на меня и пожал плечами. – Ты меня знаешь. Я пришел от нее в восторг. Она показалась мне мечтой любого мужчины. Она тоже была одна… Я предложил, она согласилась, но… – Он умолк и поморщился.
– Что «но»?
– После того как мы провели вместе четыре ночи, она попросила у меня денег.
Я вытаращился на него:
– Ты хочешь сказать, хотела взять у тебя в долг?
– Да нет же. Она потребовала денег за оказанные услуги – причем довольно большую сумму. Вот ведь гнусность!
– Господи Боже мой! Она, должно быть, спятила! И что же ты сделал? Посмеялся над ней?
– Она не шутила. Мне стоило больших трудов убедить ее в том, что у меня нет таких денег. Была весьма неприятная сцена. Она заявила, что стоит ей пожаловаться отцу, и он меня погубит. Он добьется моего увольнения из газеты.
Я почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки.
– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что она пыталась тебя шантажировать?
– По-моему, именно так это и называется.
– Ну и что дальше?
– Я пошел на компромисс. Подарил ей пару бриллиантовых сережек.
– Значит, ты поддался шантажу, Джузеппе?
Он пожал плечами:
– Тебе легко говорить, но я оказался в очень трудном положении. Чалмерс достаточно силен, чтобы убрать меня из моей газеты. Работа мне нравится, а больше я ничего толком и не умею. Среди женщин у меня не очень хорошая репутация. Я, разумеется, оказался не единственной жертвой. Был еще один газетчик, американец, которого она заманила подобным же образом. Кто он – неважно. Впоследствии мы сравнивали свои впечатления. Он распростился с бриллиантовым ожерельем, которое стоило ему большей части его сбережений. Видно, она специализировалась по газетчикам. В этой области влияние отца было сильнее всего.
Мне вдруг стало дурно. Если то, что говорит Френци, правда – а я в этом нисколько не сомневался, – значит, Хелен приготовила ловушку для меня, и, не сорвись она с утеса, меня сейчас тоже шантажировала бы.
Затем я понял, что, если бы рассказ Френци стал достоянием гласности, а полиция бы вдруг установила, что я и есть этот загадочный мистер Шеррард, вот вам и явный мотив для убийства. В полиции бы живо решили, что она пыталась шантажировать меня, я оказался не в состоянии заплатить и, не желая упустить новое свое назначение, столкнул ее с утеса.
Настала моя очередь вышагивать по комнате. К счастью, Френци на меня не смотрел. Он сидел в своем кресле, уставившись в потолок.
– Теперь ты понимаешь, почему я думаю, что ее могли убить, – продолжал он. – Вероятно, она проделывала этот номер чересчур часто. Я не могу поверить, что она поехала в Сорренто одна. С ней наверняка был какой-то мужчина. Если ее убили, полиции только и надо, что найти его.
Я промолчал.
– Что, по-твоему, мне следует сделать? С тех пор как я прочел о ее смерти, я все пытаюсь принять какое-то решение. Может, пойти в полицию и рассказать, как она пыталась меня шантажировать? Если они действительно думают, что ее убили, это поможет установить мотив.
Первый шок у меня прошел. Я снова сел на стул.
– Будь осторожнее, – предупредил я. – Если Карлотти передаст Чалмерсу то, что ты ему скажешь, не миновать беды.
– Это я понимаю. – Он допил бренди, встал и налил себе еще. – И все же ты считаешь, что мне следует это сделать?
Я покачал головой:
– Не думаю. Лучше подожди, пока полиция не установит, что это убийство. Спешка в таких делах ни к чему. Ты должен ждать и следить за развитием событий.
– А если они узнают, что мы с ней были любовниками? Вдруг они подумают, будто это я убил ее – ведь у меня был мотив?
– Да рассуждай ты здраво, Джузеппе! Ты ведь можешь доказать, что и близко к Сорренто не был, когда она умерла, разве нет?
– Да. Я был здесь, в Риме.
– Тогда не разыгрывай, ради Бога, мелодраму!
Он пожал плечами:
– Ты прав. Значит, ты считаешь, что мне не следует ничего сообщать полиции?
– Пока нет. Чалмерс подозревает, что тут замешан мужчина. Стоит тебе высунуться, и он тут же решит, что ты и есть тот самый мужчина. И расправится с тобой. Кстати, тебе не мешало бы знать, что Хелен была
