– Отлично, – потер руки Питер, – кстати, а как там Элли? Не очень надоела тебе?
Даниэль до последнего надеялся на невероятное – что Питер забыл о племяннице и не вспомнит о ней, по крайней мере, в ближайшее время.
– С ней все в порядке, – без энтузиазма ответил он. – Она живет у меня и работает в Хьюстон Эдвертайзинг.
Питер не удивился ни одному из этих сообщений.
– Спасибо, дружище, – он похлопал Даниэля по плечу. – Я знал, что на тебя можно положиться. Она, наверное, задала вам тут…
Питер пытливо взглянул на Даниэля. Тот невольно покраснел. Да, с появлением Элли многое изменилось. Но только не в том смысле, в каком предполагает Питер.
– Все нормально, – сдержанно сказал Даниэль. – Она очень талантлива и во многом помогла нам. Вся в тебя…
– Нет, – отмахнулся Питер, – там и без меня обошлись. У Элли был очень талантливый отец. Настоящий гений… За что бы ни взялся, все у него получалось…
Веселость Питера немного поутихла при упоминании об отце Элли.
– Его зарезали год назад, – продолжал он. Даниэль не перебивал. – С тех пор девчонка сама не своя, и ее мать решила прислать ее в Нью-Йорк, так сказать, для смены обстановки… К тому же сейчас и суд идет над подонками. С Элли была настоящая истерика, когда она давала показания, и Мелисса, моя сестра, в срочном порядке отправила ее сюда…
Тогда понятно, почему Питер настаивал, чтобы Элли все время находилась под присмотром, догадался Даниэль. Моя бедная малышка…
– А как Мона отреагирует на появление Элли? – спросил Даниэль, втайне надеясь на то, что воинственная супруга Питера не позволит, чтобы с ней под одной крышей жила другая женщина.
– Да, Мона это проблема, – признал Питер. – Но ей придется потерпеть. К тому же это недолго, еще буквально неделька – другая, и Элли сможет вернуться домой.
Домой в Сакраменто. Это же так далеко…
– Пит, если хочешь… чтобы не создавать себе дополнительных проблем с женой…, – неуверенно начал Даниэль, – Элли может пожить еще немного у меня. В конце концов, неделей меньше – неделей больше… какая разница…
– Нет, Дэн, это было бы совсем безобразно с моей стороны, – искренне возмутился Питер. – Ты и так очень выручил меня, когда я повесил на тебя Элли. Я не могу пользоваться твоей добротой вечно. Нет, это исключено.
Идиот, выругался про себя Даниэль. Может быть, счастье всей моей жизни зависит от этой недели, а он про принципы не вовремя вспомнил.
Но настаивать Даниэль не решился. Кто знает, как отреагирует Питер на то, что за эти две недели он успел влюбиться в его племянницу…
– Питер! – позади них раздался громкий крик, и Элли повисла у дяди на шее.
Даниэль ощутил беспричинную ревность. Он представил себя на секунду на месте Питера и пожалел о том, что не настаивал на своем предложении. Как он сможет видеться с Элли после того, как она переедет к Питеру?
Не отпущу ее, мрачно размышлял он. Просто запру в квартире и все.
– Даниэль не обижал тебя? – шутливо спросил Питер.
– Нет, – протянула Элли. – Это я его обижала…
Она адресовала Даниэлю одну из самых лукавых своих улыбок. Девчонка даже не переживает из-за предстоящей разлуки, с горечью подумал он. Мне страшно представить, как я буду жить без нее, а она лишь зубы скалит.
– Ничего, теперь он от тебя отдохнет, – в том же тоне продолжал Питер.
Даниэль чуть отвернулся. Он боялся, что выдаст себя, если хотя бы еще минуту будет наблюдать за этой счастливой семейной сценой.
– Ладно, зайдешь потом ко мне, хорошо? – спросил он Питера и пошел в свой кабинет. Надо прийти в себя.
Впрочем, так будет лучше. Элли уедет, и я забуду про нее. Чем скорее это произойдет, тем легче мне будет…
Даниэль сидел на подоконнике в своем кабинете и размышлял. За окном бушевала самая настоящая гроза, напоминая о том, что уже осень и до радостной весны еще далеко. А, значит, придется жить лишь приятными воспоминаниями и надеждами на будущее. А как ему быть, если все воспоминания связаны с некой золотоволосой красавицей и никаких надежд на будущее с ней нет?
Может быть, мне стоило поговорить с ней? Она взрослый человек и вполне способна ответить мне определенно. Но при одной мысли о том, какими глазами на него могла бы посмотреть Элли, если бы он осмелился заговорить с ней о чувствах, Даниэлю становилось страшно. Нет, лучше молчать…
Однако он не мог не видеть, что в последнее время между ними явно ощущалась неловкость. Элли неохотно болтала с ним по вечерам, старалась приходить с работы позднее его, чтобы избежать совместного путешествия в машине, и всячески пряталась от него в Хьюстон Эдвертайзинг.
Либо я стал ей противен, мрачно говорил себе Даниэль, но вроде бы я не сделал ничего такого, чтобы вызвать подобные чувства. Либо…
Но он не позволял себе думать о втором варианте. Слишком хотелось ему поверить в то, что Элли испытывает к нему симпатию. Даниэль был здравомыслящим человеком и прекрасно знал, как сладок самообман. Ведь больше всего на свете он желает, чтобы она полюбила его, так почему бы не заставить себя поверить в это? Это было бы так приятно… Но зато каким тяжелым стало бы пробуждение от сладкого сна… Нет, он привык оперировать фактами и не позволит глупому сердцу одержать победу над разумом.
Эти внутренние метания были прерваны самым беспардонным образом. Даниэль настоятельно просил секретаря, чтобы никто его не беспокоил, но в дверь все равно постучали. Дэн молчал в надежде, что непрошеный посетитель уйдет, но не тут то было. Дверь распахнулась с грохотом, и в кабинет вошел никто иной, как первоисточник всех его нынешних переживаний – Питер Дестен.
– Я же просил меня не тревожить, – произнес Даниэль резко.
Если бы Питер не вернулся раньше, он бы, может быть, нашел в себе силы переговорить с Элли. Если бы Питер не оставил на его попечение свою племянницу, он бы не влюбился в нее. Если бы… Так можно было продолжать до бесконечности.
– Но к тебе это, естественно, не относится, – поправился Даниэль, видя замешательство в глазах Питера.
– Слушай, Дэн, мне так неудобно, – замялся Питер. – Я знаю, что совсем обнаглел…
– Что я должен сделать на этот раз? – вежливо осведомился Даниэль, стараясь унять сердцебиение. Неужели очередная просьба Питера будет вновь связана с Элли?
– Понимаешь, только что звонила Мона и…
– Она категорически против того, чтобы Элли селилась у тебя, – закончил за него Даниэль.
– Да… то есть нет. Она, конечно, очень рада, что Элли поживет у нас некоторое время, но сегодня вечером она устраивает небольшой прием для близких подруг по случаю нашего возвращения, и присутствие Элли, по ее мнению, может все испортить.
Даниэль нахмурился. Дурной нрав Моны не давал ей права оскорблять Элеонору.
– Ты же знаешь этих нервных дамочек, Дэн, – взмолился Питер. – Начнут чаи гонять и ахать над открытками. Элли обязательно переругается с этими кумушками.
– В твоей племяннице гораздо больше здравого смысла, чем кажется на первый взгляд, – резонно заметил Даниэль. – Зря ты ей не доверяешь.
Питер вздохнул. На его загорелом лице ясно было написано отчаяние.
– Так о чем ты хотел меня попросить? – напомнил ему Даниэль.
– Пустяк, – буркнул Питер. – Не могла бы Элли еще одну ночь провести у тебя, а завтра я бы ее забрал… Понимаю, это неудобно, ты и так устал от нее за две недели, и вообще никуда не годится привлекательному холостяку жить так долго под надзором…
