Золото Трои

включая Пиндара и Страбона. Если Каик и был Сехой, то такое совпадение заслуживает внимания. К сожалению, мы не знаем, где находилась Сеха, а в хеттском тексте не приведено имя «царя ахейской земли».

Мы взяли из хеттских табличек все, что на сегодня возможно, и почувствовали, что эта богатейшая россыпь дипломатических материалов позволила нам поближе взглянуть на реальную политическую борьбу в западной Анатолии XIII в. до н. э. Они снабдили нас реальным контекстом для войн, подобных изображенной Гомером. За последние полвека данные археологии, хеттских и греческих табличек, а также греческих легенд начали сходиться в одну точку. Теперь имеются ясные свидетельства греческой агрессии и расселения греков на анатолийском побережье, и архив из Богазкея, если мы правильно его истолковали, подтверждает это. Если мы не можем доказать, что Троянская война происходила так, как пишет Гомер, мы можем, по крайней мере, показать, что нечто подобное могло произойти: военное вторжение в Троаду, нападения на города к югу от Трои и в Мизии, опустошение Ахиллом Лесбоса — все согласуется с путаной историей из хеттской переписки. Похоже, что и названия одни и те же. Если в этой легенде есть реалии, то проверить их можно по единственно надежным источникам — археологическим находкам, именам, записанным линейным письмом Б, и хеттским дипломатическим документам. И результаты оказываются на удивление хорошими.

ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА: ХЕТТСКАЯ ВЕРСИЯ?

Следует, конечно, остерегаться попытки установить знак равенства между фактами, почерпнутыми из хеттских табличек, и сочиненной спустя полтысячи лет эпической поэмой. Однако в табличках мы видим, что в XIII в. до н. э. ахейцы создавали хеттам проблемы и вполне могли совершать военные экспедиции в западную Анатолию, возможно, даже возглавляемые самим «царем Ахейской земли». Не следует слишком усердствовать в толковании таких свидетельств, даже с поправкой на то, что в поэме десятилетия событий могут быть сжаты в одно «героическое» деяние.

Возможно ли пойти дальше и предложить на основании хеттских источников хотя бы гипотетическую модель происходившего? Честно говоря, при современном уровне изученности аххиявских табличек этого сделать нельзя, но, как и в главе 5, я добавлю умозрительный кусочек к и без того гипотетической главе. Подозреваю, что его следует читать только ради развлечения, но он основывается на данных хеттских табличек при условии, конечно, отождествления греческого государства с Аххиявой.

Вечная угроза со стороны касков на северной границе, соперничество с Египтом в Сирии, где хетты владели богатыми торговыми городами, нарастающая военная мощь Ассирии в долине Евфрата заставляли Хаттусили III и Тудхалия IV мобилизовывать все ресурсы империи. Каждый новый хеттский царь должен был принуждать к верности группу сильных западно-анатолийских государств, возглавляемых Арцавой. Все эти соперники заставляли часто прибегать к использованию армии: против касков, например, была проведена дюжина кампаний за 20 лет. Ни одна империя того времени не испытывала столь сильного давления, и неудивительно, что в XIII в. до н. э. хеттская дипломатия стала столь изощренна. В такой ситуации растущий интерес ахейцев к западной Анатолии был серьезной дополнительной проблемой. Хетты готовы были признать греческой область вокруг Милета и согласиться с ее границами, но Арцава, Мира, Вилуса и земля реки Сеха входили в сферу хеттских интересов, и любое вмешательство в их дела («дестабилизация», как выразились бы в те дни американцы) должно было пресекаться. А претензии греков все росли. В середине XIII в. до н. э. брат ахейского царя оказал поддержку самому опасному на западе врагу хеттов после войны между ахейцами и хеттами из-за царства Вилуса, чьим царем, возможно, все еще был Алаксанд. «Мы пришли к условиям соглашения, — заявляет Хаттусили, — по упомянутому вопросу города Вилуса, из-за которого мы вели войну». Лишь десятилетием или двумя позднее члены вилусской царской семьи, оставшиеся в живых, оказались в изгнании в соседней западно-анатолийской стране.

Война проходила на северо-западе Анатолии, где у греков были прочные торговые связи с одной из сильнейших и богатейших крепостей — городом на Гиссарлыке, который мы называем Троя VI. То, что у Гиссарлыка было название, похожее на Трою или Вилион, выглядит вполне вероятным. Нужно принимать в расчет анатолийское название Таруиса в силу его сходства с греческим Троя и его связи с хеттской Вилусой, которая, возможно, является архетипом Вилиона. Ахиява/Аххиява; Алаксанд/Александр; Вилуса/Вилион; Таруиса/Троя: по отдельности каждая пара вызывает вопросы, но четыре сходства не позволяют думать о случайном совпадении. Выходит, ахейские войска в конце 1260-х гг. до н. э. напали на земли Вилусы — это и могло лечь в основу гомеровских сказаний, сохранивших даже имя троянского царя. В таком случае, город, подвергшийся нападению, был, скоре всего, Троей VI, а не Троей VIIa Блегена.

Очень может быть, что это был не единственный случай, когда ахейский царь приводил армию на северо-запад Анатолии. Примерно в то же самое время одна из арцавских стран, земля реки Сеха, отстаивала право не соблюдать преданность, которую требовал от нее Великий царь Хатти, и заключила союз с Великим царем ахейцев, как до нее это сделали арцаване. При таком раскладе ахейский царь мог высадиться с армией на анатолийском берегу, однако когда хетты двинули армию на запад, бросил союзника, «позорно отступив», как скажет предание. Слова Хаттусили указывают на то, что земля реки Сеха была опустошена его армией, царь низложен, править поставлены верные вассалы. Не исключено, что именно тогда был разграблен и сожжен Ферми, главный город Лесбоса и один из крупнейших на Эгейском море. Сравнив археологические данные с хеттским преданием о нападении на Лесбос греческого союзника Пийямарада и рассказом Гомера о разграблении Лесбоса Ахиллом, не следует ли видеть в «Илиаде» сжатую картину многочисленных греческих набегов на Малую Азию? Хеттские таблички, похоже, это подтверждают.

На взгляд Хаттусы, это были серьезные волнения на северо-западной границе империи, и без того находившейся в тяжелом положении. Мы склонны представлять микенских царей грубыми, алчными, коварными пиратами, ищущими наживы и всегда готовыми извлечь выгоду из слабости другого. Но таков был мир разорителей городов. А что касается сварливого старика Хаттусили, солдата-ветерана с больными ногами, или более интеллектуального Тудхалия, их легко представить в храме в Язиликая, в царском зале приемов, в архивной комнате «большого форта» в Богазкее и почувствовать определенную симпатию к бьющимся в тисках проблем императорам бронзового века. Хаттусили, к примеру, был так справедлив по отношению к ахейскому царю:

Мой брат когда-то написал мне: «Ты действовал агрессивно по отношению ко мне». Но в то время, брат мой; я был молод [и неопытен в делах?]. Если в то время я написал что-то оскорбительное; это не было сделано сознательно… Такие выражения приходят сами собой на ум солдату, полководцу…

В конце длинной центрально-анатолийской зимы он смотрел на кружащийся и падающий снег и почти каждый год планировал новые кампании против многочисленных врагов, проводя долгие часы у горящих жаровен в длительных обсуждениях с дипломатами договорных обязательств Вилусы или новостей в отношениях с Аххиявой. В архивах его МИДа хранились таблички с двухвековой историей дипломатических отношений с Западом. Их знания об Эгейском мире были отрывочными, а интерес к нему еще меньшим, но сейчас этот мир занимал важное место в их политике. Хеттские правители Хаттусили и Тудхалия оставили мемуары, и жаль, что они дошли лишь в отрывках, возможно, у нас появились бы ответы на многие вопросы. А пока, что касается предполагаемого анатолийского контекста в сказании о Трое, мы можем только надеяться, что будущие открытия новых хеттских архивов — может быть, в еще не отысканной южной столице хеттов — прольют новый свет на старые загадки. И все равно приятно представлять, что настоящий Парис, любовник Елены, не был гулякой, как его описывает Гомер, «сводящим с ума женщин» и выделяющимся лишь внешней красотой, источником насмешек для друзей и врагов, а был седым, умелым воином, за плечами которого остались двадцать лет дальних походов от Сирии до Трои.

Глава седьмая «НАРОДЫ МОРЯ»