– Его так зовут?
– Да. Генри Зерек. У него сельский домик около Чесхэма. Вилла «Четыре ветра». Мы уезжаем туда сегодня вечером.
– Ты хочешь сказать, что вы будете там все время? А как далеко это от Чесхэма?
– Не очень далеко, где-то около тридцати двух миль. Я должен сопровождать Зерека во всех поездках, заботиться об охране дома, водить машину и тому подобное. Десять фунтов в неделю на полном пансионе.
– Но, Фрэнки, дорогой, это же обязанности слуги!
– С чего ты взяла?
– Сам подумай. И вот еще что: почему он не вкладывает свои капиталы в бизнес? Что-то здесь не так, я это чувствую.
– Все время каркаешь, каркаешь… Я обещаю тебе быть максимально осторожным.
– Но ведь ты говорил…
– Мало ли что может сорваться с языка… Где мой рюкзак?
– Я принесу его, дорогой.
Пока Нетта находилась в другой комнате, я прикончил виски, закрыл чемодан и надел легкий плащ. Я знал, что несколько следующих минут будут для меня весьма трудными. Подружка не отпустит без душещипательной сцены. Удивительно, что она до сих пор сдерживалась.
Нетта вернулась, неся рюкзак.
– Положи его на кровать.
– Фрэнки, тебе нравится… это? – Она протянула мне фотографию.
– Или у меня рентгеновское зрение… или ты действительно сфотографировалась здесь в чем мать родила?
– Да, специально для тебя.
Фото было подписано ее детским почерком: «Всегда жду тебя, дорогой. Любящая Нетта». Очень сентиментально.
– Благодарю. Время от времени это будет освежать мою память.
– Именно на это я и надеюсь.
Мне пришлось вновь открыть чемодан, так как Нетта наблюдала, чтобы я не засунул фото под матрас, как того хотел.
– Осторожнее с ним.
– Все будет в порядке.
Я перенес рюкзак и чемодан в гостиную.
– Итак, время прощаться, беби.
– Да…
– Увидимся через несколько дней. Каждый раз, когда Зерек будет уезжать в Париж, у меня образуется свободный день.
– Мне будет недоставать тебя, Фрэнки…
– Мне тоже.
Осторожно, сказал я себе, расставание может затянуться на неопределенный срок. Я обнял девушку, погладил по спине.
– Я буду звонить.
– Фрэнки…
Ну вот, слезы, как я и опасался.
– Пока, Нетта, я побежал.
– Фрэнки… Может быть, я провожу тебя на станцию? Позволь мне сделать это. Я хочу побыть с тобой немножко дольше.
Да, просто так от нее не отделаешься.
– Хорошо. Но поторопись.
– Дай мне две минуты, дорогой.
– Я даю тебе одну.
Она убежала в спальню. Сей же час я подхватил чемодан и рюкзак и помчался вниз по лестнице.
Около шести я уже был в офисе Зерека.
Эмми Перл печатала на машинке. Печатала превосходно. Здесь я не ошибаюсь. Конечно, Эмми толстая и уродливая, но печатать умеет. Ее толстые короткие пальчики порхали по клавишам, и машинка издавала ровный стрекочущий звук, как автомат.
Я положил рюкзак и чемодан и двинулся в сторону кабинета Зерека.
Автомат мгновенно заглох.
– Он занят. Садитесь и ждите.
Пришло время показать ей, что я получаю приказы только от Зерека и ни от кого другого. Я даже не замедлил шаг и, постучав в дверь, открыл ее, не дождавшись ответа.
Кабинет был прокурен насквозь. Напротив Зерека сидели двое мужчин, а на столе сверкала горка бриллиантов.
Мужчины вскочили на ноги. Я успел рассмотреть их: один – маленький человечек с лисьей мордочкой, другой – широкоплечий здоровяк. Здоровяк покраснел, ноздри раздулись от гнева, он сделал быстрый шаг вперед с явным намерением ударить меня. Но я успел сгруппироваться. Его кулак с мощностью парового молота описал полукруг, я с трудом уклонился от удара. Схватив громилу за руку, я развернул его, одновременно толкая вперед. Он пролетел над головой Зерека и со страшным грохотом упал на середину комнаты.
Я посмотрел на Зерека, потом – на стол.
– Скажите вашим друзьям, чтобы они не пытались бить меня, я этого не люблю. Бриллиантов подобной красоты я еще не видел.
Его автомобиль «Остин-16» выпуска 1938 года выглядел так, словно его эксплуатировали весь день, оставляя на ночь на улице, и делали профилактический ремонт не более одного раза в год.
Зерек дал мне ключи от машины и попросил подать ее к крыльцу. Похоже, он старался поскорее выпроводить меня, пока его дружок не обрел дыхание.
Я брезгливо оглядел машину. Я надеялся, что у Зерека будет приличный автомобиль, а не эта развалюха. Понадобилось добрых пять минут, прежде чем удалось завести двигатель.
И все же, несмотря на нищенский офис и эту колымагу, я был уверен, что Зерек набит деньгами. По какой-то неведомой причине он играет в бедняка, и я дал себе слово обнаружить причину. Он не так уж и беден, если может позволить платить мне десять фунтов в неделю. Да и бриллианты – Эмми и те, что я видел на столе…
Я проехал по Вардур-стрит и остановился возле двери. Было сумрачно, почти половина седьмого, и в окнах зажигался свет. Но свет в офисе Зерека погас. Он вышел из здания, облаченный в свое ужасное пальто, и сел рядом со мной.
– Вы знаете дорогу?
– Мимо Кингз Лэнгли к Чипперфилду, затем Бовингтон в направлении Чесхэма.
– Эту дорогу строили американцы. Все правильно. Поехали.
Движение по Пиккадилли в этот час было особенно оживленным, а мой автомобиль буквально подыхал. Мотор поминутно чихал, и я никак не мог набрать скорость. В конце улицы водители автобусов и такси уже ненавидели меня лютой ненавистью.
– Вам нужно купить новую машину.
– Верно. Но пока приходится ездить на этой.
К тому времени, когда я добрался до Марбл-Арч, я испытывал сильное желание стукнуть эту проклятую развалину о стенку.
За городом дело пошло лучше. Мне удалось достичь скорости тридцать три мили в час, вдавив при этом акселератор до отказа.
– Вы знаете, мы бы быстрее доехали на поезде.
– Я не тороплюсь, – ответил Зерек.