Брент был мечтой любой мамаши с дочкой на выданье. Джованни – игроком, балансирующим на лезвии ножа, воплощенной опасностью. Это-то и делало его соблазнительным. Мамаши не хотели его для своих дочек; они хотели его для себя.
– Обманываешь сама себя, – усмехнулся он. – Ты была влюблена в меня до безумия.
– Да, до безумия, – согласилась она. – Ты задурил мне голову. Ты задурил нас всех!
– Но это прошло, да? – мягко спросил он, нежно коснулся ее щеки и вздохнул: – Господи, ты выглядишь такой соблазнительной, когда лежишь, раскинувшись, как сейчас!
Страх заставил ее отодвинуться, наткнувшись спиной на острый край ступеньки. Джованни не шевельнулся, но она видела, что его мускулы напряжены, а глаза бесцеремонно разглядывают ее, как манекен, выставленный в витрине.
Сердце билось как сумасшедшее, и не было никакой возможности скрыть все разгорающийся страх.
– Не прикасайся ко мне! – прошептала она. Конечно, он не послушался. Схватил, прижал к себе, смело запустил руку в вырез майки. Тина замерла.
– Но я должен, – тихо сказал он. – Есть вещи, которых жаждут мое тело, моя душа. Вещи, без которых мне не будет покоя. Разве ты этого не видишь? – И впился в нее поцелуем.
Сопротивляться было бессмысленно. Тина сжала зубы в бессильном гневе. Медленно, ритмично лаская ей грудь, он терзал ее истосковавшееся по любви тело. Доводил до грани безумия. Заставлял приникать к нему в жадной мольбе. Достаточно одного поцелуя, чтобы отвлечь ее внимание, чтобы напомнить...
Она застонала.
Джованни медленно оторвался от ее рта и внимательно посмотрел ей прямо в глаза:
– Это капитуляция?
– Я... – Тина пыталась отдышаться, собраться с мыслями, выиграть время.
– Ну же! – тихо скомандовал он. – Ты же знаешь, как это происходит между нами. Признайся, лучше меня никого не было, верно?
Чуть заметная неуверенность тона насторожила ее. Вскинув глаза, чтобы разобраться, в чем дело, Тина со вспышкой злорадного удовлетворения поняла, что ему совсем не так все безразлично, как он пытается изобразить. Тяжелое, неровное дыхание, грудь вздымается, этот напряженный взгляд... Он в самом деле, без притворства, хочет ее. И теперь ему нужно подтверждение, что он лучший любовник на свете. А из этого следует, что у нее есть оружие!
Джованни Ковальски волновали только чувственные удовольствия, и его желание – не более чем животная потребность! Он – мужчина. Она – женщина. Тюрьма изменила его, сделав более плотским. И, следовательно, у нее есть нечто, чем можно поторговаться. Раз он ее хочет, может, удастся остановить его у подножия этой лестницы, не допустить в квартиру, не дать увидеть свидетельств присутствия там Адрианы. Тина нахмурилась. Конечно, придется притвориться, что он таки соблазнил ее. Да, что ни сделай – все равно она оказывается между Сциллой и Харибдой.
Но если выбирать, что важнее? Важно защитить Адриану, скрыть от нее приезд Джованни. Очень важно – держать его на расстоянии вытянутой руки. И еще важнее – бросить все раздумья и кинуться к нему в объятия. О Боже, она, кажется, совсем запуталась!
– Ты слишком меня торопишь, – хрипло сказала она, стараясь выиграть время. Может, попросить покатать ее в «ламборджини»? А если он согласится, что дальше? Борьба на заднем сиденье? – Мне нужно подумать...
– Забудь о приличиях! – осадил он. – Ухаживания позади. Ты хочешь меня, я – тебя. Вот доказательство.
Джованни лениво поднял над головой ее вялые, безвольные руки. Время бежало быстро, и было уже поздно. Всем своим излучающим тепло телом он приник к ней, балансируя так, чтобы Тине не было тяжело. Слабые ее возражения заглушил поцелуй.
– А сейчас самое время подняться наверх и осмотреться, – разнежено пробормотал он ей в ухо.
– Нет! – вскрикнула она. – Ни за что на свете! Только не наверху! Здесь! Нет, я не то говорю... – Она отвернула красное, сконфуженное лицо. – Джо! Только не здесь!
– Ну так выбери же что-нибудь наконец, – лениво протянул он. – Или боишься, что кто-нибудь придет и увидит, как мы резвимся тут на коврике?
– Да! – выдохнула она, чувствуя, как разгорается огонь в его чреслах, как желание его становится все более явным.
– Значит, твой дед скоро вернется?
– Нет! Да! Нет! Его не будет еще две недели! – (Джованни вздохнул и положил тяжелые ладони ей на грудь.) – Послушай... Пожалуйста! – Тина выгнула тело ему навстречу.
– Да все будет, ты только реши, где, – пробормотал он, лаская ее шелковую теплоту.
– На... на пляже, – не дыша, вымолвила она. – Я устрою... пикник. Мы... поплаваем и...
Она почувствовала, что глаза ее смыкаются, тело, отдаваясь наслаждению, расслабляется. Джованни очень сосредоточенно целовал ее голую грудь, и красивей она никого никогда не видела и никогда не испытывала ничего приятней. И все это означает одно – она обезумела.
– Джо... Не надо...
Тело ее как будто парило над полом, мыслей уже не было. Единственное, что она осознавала, – это что самые тайные места ее тела жадно хотели прикосновений Джованни, его поцелуев – и чтобы это длилось до темноты, а там и еще дольше...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Итак, Тина, – хрипло произнес он, легонько гладя ей грудь, – как мы поступим? Выбирай: стог сена,
