– Не знаю, зачем я вам это говорю. Может, потому, что я выпил, но, если уж вам так интересно, я предупреждал ее, что выходить замуж за этого полицейского – безумие.
– Почему?
Он отпил виски, потом посмотрел на меня помутневшими глазами:
– Потому что его деньги плохо пахли. Только она не хотела меня слушать. – Он осклабился и стал вертеть в рыхлых грязных руках стакан. – Я предупреждал, что ее втянут в какую-нибудь грязную аферу. Куда там, она только смеялась надо мной. Если полицейский живет так, как жил этот тип, можно сделать один вывод: денежки плывут к нему из грязного болотца. Но ей было плевать. Она думала только об одном: вот она выйдет за него замуж и уйдет со сцены. Больше она ничего знать не желала. – Он еще отхлебнул из стакана. – Вот и доигралась – проломили глупую голову.
– А на чем О'Брайен делал деньги? – спросил я.
Он хитро посмотрел на меня:
– Этого я не знаю.
– А почему она хотела уехать из города?
Он надул щеки, потом выпустил воздух.
– Здесь ей больше нечего было делать. Она хотела посмотреть Мексику.
– Но она не просто хотела уехать, она рвалась из города. Почему?
Он плеснул в стакан еще виски.
– Так вы дали ей деньжат?
– Дал, но их унес ее убийца, – сообщил я.
Он потер рукой потное лицо, словно стараясь стереть с глаз пелену.
– Кажется, я перебрал сегодня. Сейчас, дайте как следует подумать. – Он еще раз потер лицо рукой и после небольшого раздумья сказал: – Если вы знаете, что с ней произошло, значит, вы видели ее раньше меня. Стало быть, и о ее смерти вы знали раньше меня. Она хотела вас расколоть на пять сотенных, и вы сами только что сказали, что принесли их ей на блюдечке. – Он легонько икнул, закрыв рот рукой. – Я, конечно, перебрал, но еще соображаю. Может, это вы ее и убили. – Откинувшись назад, он пристально посмотрел на меня. – А что? Вполне возможно. Пожалуй, стоит сходить в полицию. Может, вашей персоной они заинтересуются больше, чем моей. Мне-то убивать ее никакой корысти, а у вас мотив вполне подходящий.
Я постарался не выдать себя, но сердце гулко застучало.
– Я ее не убивал, – отчеканил я, выдерживая его взгляд, – и не думаю также, что это ваших рук дело, но, если вам очень хочется, мы можем пойти в полицию, и пусть решают они.
Он слабо усмехнулся.
– Ладно, приятель, я вам верю, – миролюбиво произнес он. – Мне неприятности ни к чему. Между нами говоря, я и знать не желаю, кто ее убил. – Он подался вперед, потер тыльными сторонами ладоней глаза. – Знаю я, как связываться с полицией. Если они не повесят это убийство на вас, то повесят на меня. Так что лучше к ним не соваться. Ну а теперь, может, вы уберетесь отсюда и дадите мне поспать? Мне нужно успеть на первый поезд, а я устал как черт.
Я решил попробовать взять его на пушку.
– А вы такого Росса не знаете? – внезапно спросил я.
Меня ждало разочарование: ничуть не изменившись в лице, он продолжал пристально смотреть на меня.
– Никого я не знаю, – ответил он, тщательно подбирая слова. – Могу посоветовать вам одно: если хотите остаться в живых, лучше тоже никого не знайте в этом паскудном городе. Ну а теперь, может, все- таки дадите мне поспать?
– Как вы думаете, это он убил ее?
Его дряблый рот изогнулся в ухмылке.
– Росс? Да вы смеетесь! Для него и муху-то убить проблема.
Тогда я выстрелил из пушки другого калибра:
– А может быть, ее убил Арт Галгано?
Я попал в цель.
Он вздрогнул, побледнел, руки сжались в кулаки. Целую минуту он сидел и смотрел на меня, потом наконец хрипло выдавил из себя:
– Я не знаю, кто ее убил. А теперь убирайтесь!
Я почувствовал, что больше ничего от него не добьюсь. Да я и сам еле стоял на ногах. Ладно, подкараулю его завтра утром и еще немного потрясу, может, что и высыплется. А сейчас спать.
– Увидимся утром, – обрадовал я его и побрел к двери. – Наш разговор не окончен, продолжение следует.
– Не морочьте вы себе голову, – пробубнил он и выронил стакан с остатками виски на ковер. – Я этим паскудным городом сыт по горло. Слава Богу, завтра меня здесь уже не будет.
Выходя, я обернулся и посмотрел на него. Картина была малопривлекательная: лицо блестит от пота, под глазами – синие круги, а в руке зажата бутылка виски.
Я выбрался в тусклый коридор и закрыл за собой дверь. У меня не было никакого желания проводить остаток ночи в этом гнусном затхлом притоне, но ехать сейчас домой, в такую даль, – это было выше моих сил.
В двадцать девятом номере я зажег свет и побрел к кровати. Я скинул пиджак и туфли и плюхнулся на кровать, чувствуя, как сладко ноют кости.
Я хотел было обдумать события прошедшего дня и проанализировать все, что узнал от Натли, но куда там, через минуту я уже забылся в тяжелом сне.
Хлопок выстрела прозвучал настолько неожиданно, что я чуть не вылетел из кровати.
В комнате стояла полная темнота, я ничего не видел, но был абсолютно уверен: где-то рядом секунду назад прозвучал пистолетный выстрел.
Потом я услышал мягкий звук быстрых шагов – кто-то убегал по коридору.
Я соскользнул с кровати и, не включая света, подкрался к двери, потом приоткрыл ее.
Коридор был пуст.
Дверь в комнату Натли была приоткрыта. Там горел свет, и оттуда сильно пахло порохом.
Я подошел к двери и заглянул в комнату.
В углу, скрючившись, сидел Натли. Он был в грязной пижаме, босиком. Чуть ниже нагрудного кармана блестело багровое пятно.
На моих глазах пятно крови медленно начало разрастаться.
Я ничем не мог ему помочь. Ему уже никто не мог помочь.
Теперь он был раз и навсегда предоставлен самому себе.
Где-то в коридоре закричала женщина.
Мне тоже хотелось кричать.
Глава 11
Казалось, я стал действующим лицом какой-то кошмарной фантасмагории и роль моя состояла в том, чтобы убегать от мертвецов.
Я стоял в дверном проеме и смотрел на Натли. Надо быстрее уносить ноги, ведь через минуту здесь будет полиция!
В коридоре продолжала кричать женщина, потом этажом выше заголосила другая.
Лицо Натли было серым, отсутствующим, безучастным – такое лицо могло быть только у покойника. Я чувствовал себя совершенно разбитым, но все же через силу повернулся и, стараясь не шуметь, заспешил по коридору к лестнице.
Женщина уже не кричала, она вопила, видимо высунувшись в окно: «Полиция! Убили! Полиция!» Меня охватила паника. Я побежал по лестнице, чувствуя, как тяжело дышать и как ползут мурашки по телу. Но в вестибюле меня ждало еще одно потрясение.
За конторкой в луже крови лицом вниз лежал дежурный. Кто-то нанес ему страшный удар в правый висок – так же была убита Долорес Лэйн.
К этому времени вид насильственной смерти уже не вызывал у меня неописуемого ужаса – наверное,
