мудрости. Но мне так и не удалось сделать ничего стоящего.
Мы с Роем посмотрели друг на друга и поняли, что нам лучше промолчать. Никакие слова утешить его сейчас не могли. Ему было полезно заглянуть правде в глаза.
Мы брели втроем по парку в туманной тишине декабрьских сумерек. Деревья и кусты, словно живые, выступали из туманной тьмы; дойдя до каменной ограды, мы повернули обратно. Когда мы второй раз пересекли парк, Рой спросил Винслоу о Дике.
– Он только что обручился, – ответил казначей. – Мы едва знакомы с его невестой. Нам остается только надеяться, что все у них будет хорошо.
Винслоу говорил спокойно, нежно и открыто. Он очень тяжело переживал неудачи сына, но по- прежнему любил его. Я видел, что он думает о приближающейся женитьбе с радостью и надеждой.
32. Добродетели противников
После прогулки Рой предложил Винслоу посмотреть какой-нибудь фильм. Тот удивленно пробурчал, что не был в кино уже много лет, но его определенно обрадовало предложение Роя, и через несколько минут они распрощались со мной, а я отправился к Брауну.
Я считал, что смогу переубедить Гея, и хотел поговорить об этом с Брауном наедине. Но у него сидел Кристл – далеко не такой оживленный, как утром или на собрании. Он мрачно попыхивал трубкой и, когда Браун открыл бутылку мадеры, объявив, что «за здоровье сэра Хораса надо выпить по-настоящему хорошего вина», улыбнулся словно бы через силу. Ему казалось, что его победу недооценили – это очень часто случается с победителями.
Он равнодушно выпил вино, глубоко затянулся и, на полуслове прервав нашу беседу, спросил у Брауна:
– Так что вы думаете о собрании?
Кристл нуждался в поддержке, и Браун сразу же это почувствовал.
– По-моему, на собрании наши коллеги единодушно отметили, что вы оказали колледжу неоценимую услугу.
– А по-моему, они единодушно решили, что ничего замечательного не произошло.
– Вы ошибаетесь, уверяю вас, – сказал Браун.
– Мало этого – они считают, что мы недостойно обошлись с Винслоу, – проговорил Кристл. И оскорбление добавил: – А Джего меня просто
– Он хотел смягчить удар, ничего больше, – сказал Браун.
– А заодно решил произвести на избирателей благоприятное впечатление, – предположил я. – Решил сделать благородный жест. Ему надо завоевывать популярность: выборы-то на носу.
– Правильно, – энергично поддержал меня Браун, прекрасно понимая, что я говорю чепуху: нам надо было утихомирить Кристла. – И я очень рад, что он начал серьезно готовиться к выборам.
– Не верю я в это, – буркнул Кристл.
– У него ведь очень нелегкий характер, – сказал я.
– Ну, с этим-то я, положим, согласен, – проговорил Кристл. – Вполне согласен. – Он внимательно посмотрел на нас и, помолчав, медленно сказал: – Временами я, знаете ли, очень понимаю наших противников. Он донельзя переменчив. Иногда он ведет себя превосходно, я но спорю. А иногда становится совершенно невыносимым. Между нами говоря, временами я думаю, что мы сделали неправильный выбор. А вы? – Он поглядел сначала на Брауна, потом на меня.
– Я – нет, – решительно и твердо ответил Браун.
– В ваших рассуждениях есть логика, – сказал я. – Но я все это обдумал заранее, когда решал, кого поддерживать. И меня его недостатки не отпугнули. Я уверен, что сделал правильный выбор.
– Так же уверены, как и раньше?
– Даже тверже.
– Надеюсь, вы правы, – пробормотал Кристл.
И нарочито небрежно добавил:
– Только вряд ли нам удастся провести его в ректоры.
– Не понимаю вас, – остро глянув на Кристла, но совершенно спокойно проговорил Браун.
– А вы получили телеграмму от Пилброу?
– Пока нет.
– Ну вот. Я поверю, что он тут, только когда увижу его. А это может случиться очень не скоро.
– Что-то раньше я не замечал у вас склонности к поспешным выводам, – хмуро сказал Браун.
– А я вот считаю, что, узнав о болезни Ройса, мы сделали слишком поспешный выбор, – проговорил Кристл. – Люди до сих пор еще не осознали, какого замечательного руководителя потерял наш колледж.
– Но это вовсе не значит, что сейчас мы должны делать поспешные и опрометчивые выводы, – заметил Браун.
Кристл сказал:
– Вы ведь и сами не отрицаете очевидных фактов. Да их и невозможно отрицать.
– Что вы имеете в виду?
– Неужели вам непонятно? Пилброу молчит – это очевидный и прискорбнейший факт. Мы опять в тупике: шесть голосов за Кроуфорда и шесть за Джего.
– Ну, тут мы решительно ничего не можем сделать.
– Решительно ничего, – поддержал я Брауна.
– Так уж и ничего? – Кристл заговорил дружелюбно, спокойно и рассудительно. – Давайте-ка я изложу вам свою точку зрения, а вы попытайтесь ее опровергнуть. Мы пригрозили этим двум принцам, что, если они будут упрямиться, мы возведем на престол не одного из них, а третьего. Наши противники охотно поддержали нас. Люди, вроде старика Деспарда и Гетлифа, сразу поняли, что мы предлагаем им выход из того прискорбного тупика, в который мы все попали. Да и Кроуфорд, по-моему, понял. Им не откажешь в благоразумии. А вы заметили, что сегодня они вели себя гораздо решительное, чем мы? По крайней мере гораздо решительней, чем некоторые из нас. Хотелось бы мне знать, что у них сейчас на уме. На что они надеются? Им ведь известно, что мы опять зашли в тупик: шесть – шесть. Как вы считаете – не могли они связаться с Пилброу?
– Едва ли.
– Тогда, может быть, они опять подумывают о третьей кандидатуре?
Браун не на шутку встревожился.
– Может быть, и подумывают, – сказал он, – но это не слишком разумная мысль. И ничего у них не получится, если только мы не пойдем им навстречу – а это было бы очень глупо.
– По-моему, вы неправы.
– Мне очень жаль, что вам так кажется.
– Мы, конечно, должны искать свою собственную дорогу. Нам не следует им уступать. Но мне хотелось бы испробовать и эту схему.
– Наши противники уже заговаривали о ней? – спросил я.
– Со мной – нет, – ответил Кристл.
– А вы собираетесь завести этот разговор?
Кристл казался непреклонным.
– Если у нас не будет другого – выхода, то да, – проговорил он.
– Я очень надеюсь, что вы этого не сделаете, – сурово и веско сказал Браун.
– Если и сделаю, то лишь в крайнем случае. Когда мы окончательно убедимся, что не сможем провести нашего кандидата в ректоры. – Кристл старался успокоить Брауна, старался внушить ему, что все идет хорошо – чтобы рассеять его хмурую и тревожную мрачность. – Вы вот противились «заявлению шестерых», – сказал он со скрытым озорством, – а оно очень упрочило положение Джего.
– Мы не заслужили этой удачи.
– Но нам очень нужна удача, согласитесь.
– И все же я уверен, что мы не должны затевать новых переговоров с противниками, – сказал Браун. – Эта попытка откроет им наши карты. Они поймут, что мы потеряли веру в своего кандидата.
Браун молча посмотрел на Кристла.
