Мужские руки крепко обнимали ее, спокойный голос уговаривал:
— Успокойся. Все в порядке. Я с тобой.
Дэн услышал, что ее дыхание становится ровным, почувствовал, как расслабляются мышцы.
Викки прижалась к нему, ища успокоения.
— Прости, я… я… даже не знаю, что сказать. Мне надо идти?
— Ты правда хочешь уйти?
— Нет. — Она положила голову ему на плечо. Ей было так хорошо и спокойно, когда Дэн обнимал ее… — Надеюсь, что мой крик не испугал твоих соседей. — Викки разглаживала пальцами складки на его серой рубашке.
— Женский крик не может испугать никого в Манхэттэне, — беспечно ответил Дэн. — Тебе что-нибудь принести?
— Не уходи.
— Я и не собирался.
— Который час? — Викки ощутила, как его рука поглаживает ее по спине.
— Четыре тридцать. Ты спала всего час.
Всего шестьдесят минут! Как хитро устроен мозг… За этот час она успела перенестись в другую жизнь. Викки снова устало закрыла глаза.
Дэн сделал то, что ему хотелось сделать еще у Кассиди, — подхватил ее на руки и понес.
— Больше я не буду кричать, — прошептала Викки.
— Конечно нет! Просто тебе будет удобнее спать на кровати. — Поставив ее на секунду на пол, Дэн откинул покрывало. — Только не волнуйся, — он нащупал «молнию» у нее на спине, — даю слово, у меня самые благородные намерения!
— Я тебе верю. — Викки сказала правду. Она попыталась разглядеть его лицо в сумеречном свете спальни. — Останься со мной, — попросила она.
— Я и не собирался уходить. — Он отбросил в сторону ее черное платье. — Дай-ка я как следует тебя накрою.
Простыни холодили влажную кожу Викки. Одеяло было теплым, но куда больше согревали ее руки того, кто был сейчас рядом с ней.
— Иногда пугающие призраки исчезают, если расскажешь о них. — Дэн гладил ее лоб кончиками пальцев.
— Одолевает любопытство?
— Нет, беспокойство.
— Я ужасно устала, но боюсь снова закрыть глаза. Этого кошмара я не видела уже три года.
Дэн нашел ее руку и крепко сжал в своей.
— Сон как-то связан с твоей сегодняшней ночной съемкой?
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты снималась в сверхурочное время и перенапряглась. — Голос его звучал немного жестче, чем ему хотелось. — Ты слишком умна и слишком собранна, чтобы разволноваться и встревожиться по пустяковому поводу даже во сне.
Викки довольно улыбнулась и пожала ему руку.
— Я просто очень упрямая. — Она теснее прижалась к нему. — Упрямая и очень настойчивая.
— Расскажи мне свой сон.
— Это был не сон. Я видела смерть двоих людей.
— Двоих?
— Моего жениха и свою собственную.
— Нет, ты жива! — воскликнул Дэн. — Ты здесь, со мной и в безопасности. — Он ощутил, как снова напряглось ее тело, и постарался побыстрее успокоить ее. — Расскажи мне, что случилось, — попросил он.
С минуту Викки молчала, а потом вдруг почувствовала, что ей хочется все ему рассказать.
— Это случилось в ночь перед нашей свадьбой, — произнесла она голосом, показавшимся ей чужим. — Мы поужинали в маленьком загородном ресторанчике в Нью-Хейвене. Стоял август, небо было усеяно звездами, луна сияла ярче солнца. Я дурачилась, играла в классики на тротуаре, а Грег пошел за машиной.
Потом — скрежет тормозов и лязг металла. Все высыпали из ресторана, чтобы посмотреть, что случилось. Я добежала первая и увидела Грега. Его тело было искромсано на куски, голова превратилась в кровавое месиво. Он был мертв. Я это видела.
Человек, сидевший в машине, пытался выбраться из нее, открыть смятую дверцу, но не мог. Я видела, как он, откинувшись на сиденье, поднес ко рту бутылку, чтобы выпить еще. — Викки не могла скрыть воскресшего горя. — Остаток ночи превратился для меня в сплошной вой сирен. Полиция. «Скорая помощь». Пожарные. Водитель был арестован, но через день выпущен под залог в пять тысяч долларов. Пять тысяч долларов — во столько оценил судья жизнь Грега.
Но хуже всего было то, что, как нам стало известно, водителя уже арестовывали трижды за вождение в пьяном виде и права у него отобрали. Но он был знаком с кем-то, кто знал еще кого-то, кто был кому-то чем-то обязан… В общем, непредумышленное убийство и вождение без прав не сочли тяжким преступлением. За пьянство к смерти не приговаривают.
Дэн почувствовал, что Викки снова задрожала. Он накрыл ее плечи одеялом и теснее прижал к себе.
— Значит, ты пытаешься изменить систему, добиться введения новых законов…
— Не только я. Тысячи других людей. Тысячи разгневанных, убитых горем людей, которые потеряли близких из-за пьяных водителей. — Викки закрыла глаза.
— Ты сказала, что умерла в ту ночь… — Дэн провел ладонью по ее щеке.
— Я очень долго была мертвой: во мне были только злоба и ненависть. Ненависть к пьянице, убившему моего жениха, ненависть к миру, который оказался так равнодушен к Грегу, что не захотел наказать его убийцу, злоба на судьбу за то, что я оплакиваю не только жениха, но и свою несостоявшуюся жизнь, неосуществленное будущее… Убийца Грега был свободен, а я стала пленницей воспоминаний.
Дэн ощутил укол ревности и вынужден был тщательно выбирать слова.
— Грег… Ты, должно быть, его очень любила.
— Эмоционально, духовно, физически — любила так, как только можно любить. Мое чувство развивалось медленно, но он был очень терпелив. Ты был женат. Ты должен знать, что это за любовь.
— Нет, увы… Я этого не знаю. — В его тоне слышалось сожаление. — Я женился в восемнадцать лет на девушке, с которой мы вместе росли. Все ждали, что мы поженимся, это было естественным завершением долгой дружбы. Однако новизна ощущений быстро исчезла, и мы столкнулись с закономерными жизненными трудностями — учеба, работа. Тогда и выяснилось, что мы чужие. Через два года мы разошлись без слез и сожалений, но остались друзьями.
— И никаких воспоминаний?
— Почти никаких.
— А другие женщины? Неужели ни одна не оставила о себе воспоминаний? — отгоняя сон, с любопытством спросила Викки.
— Сумбурные. — Сильные мужские пальцы уверенно ласкали ее шею и плечи. — Ничего, что могло бы сравниться с тем, что мне даешь ты.
Дэну отчаянно хотелось, чтобы воспоминания о другом мужчине, которые мучили Викки, стерлись из ее памяти. Он старался сдерживать нетерпение, которое одолевало его. Но ее чуть приоткрывшиеся губы были до того манящими, что он, не сдержавшись, накрыл их изголодавшимся поцелуем.
Руки его, осмелев, проникли под шелковую рубашку и коснулись атласной кожи. Он покрыл поцелуями ее шею, и Викки застонала от наслаждения. Ее пальцы впились в его плечи, тело содрогнулось.
Неожиданно Дэн отпрянул и, с силой тряхнув головой, выругал себя за эгоизм: его действия, направленные на то, чтобы эта женщина забыла другого мужчину, были грубыми и примитивными.
— Прости, — попросил он, ласково гладя ее по голове. — Я нарушил слово.
— Я не испугалась. — Викки коснулась губами его шеи.
