смотрели на Люсиль, его лицо было напряжено. — Но я сделал это не только для тебя. Понимаешь, о чем я? Если бы не ты, я бы сюда не спустился. Благодаря тебе я захотел написать новую песню.
— И ты ее написал, — прошептала Люсиль.
— Написал. Трезвым, — добавил Джез с легкой улыбкой. — И ты даже не можешь себе представить, как я теперь себя чувствую.
Все встало на свои места. Люсиль прекрасно понимала, почему он это сделал, и больше не чувствовала, что он ее слишком опекает.
Вместо этого она захлопала в ладоши и воскликнула:
— Это фантастика!
— Не просто фантастика, — с облегчением улыбнулся Джез. — Это чудо, черт возьми.
Люсиль безумно хотелось броситься ему на шею, но она не смела, поэтому произнесла почти беззвучно:
— Пожалуйста, сыграй еще раз!
Джез сыграл. На этот раз музыка звучала еще лучше, она была совсем не похожа на то, что он писал раньше — медленная и мелодичная, мощная и невыразимо волнующая.
— Конечно, над ней надо еще поработать, — сказал он Люсиль, когда песня закончилась. — И нужно разобраться со стихами. Боже, как заметно, что я давно этим не занимался: ты слышала, как я пропустил си в средней части?
Люсиль кивнула: после нового прослушивания мелодии она опять чувствовала, как по телу бегают мурашки. Голос Джеза звучал хрипло, и он взял несколько неверных нот, но сыроватость материала только добавляла привлекательность песне.
— Итак, — мягко спросил Джез, — ты ее споешь?
— Почему я? Ты бы сам мог ее спеть. — Люсиль сжала колени, чтобы они не стучали, как кастаньеты.
— Я не хочу. Мне это не нужно. Я буду писать песни, но больше не стану петь. И мне хочется, чтобы ты взяла ее, потому что это меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить сказанные тогда слова.
Люсиль заставила себя не начинать все сначала и не бормотать возражений. Лучшее, что она могла сделать, это принять песню с благодарностью.
— Ладно. — Она улыбалась, все еще желая его обнять. — Не знаю, что сказать. Кроме «спасибо».
Джез вздохнул с облегчением.
— Это мне следовало бы тебя благодарить.
Люсиль посмотрела через стекло на кабину для записи, увидела табурет и микрофон со свисающими наушниками.
— Ты там поешь, да?
— Только когда кто-то нажимает здесь на кнопки. — Джез ей широко улыбнулся. — Как насчет пробы, ты готова?
Люсиль ответила как в тумане «да», и он провел ее в кабину для записи. Она пришла в себя, когда Джез убрал с дороги табурет и сказал:
— Звук будет лучше, если ты будешь стоять, — и надел на нее наушники, осторожно поправив микрофон перед ее ртом.
Джез достал из кармана листок с наскоро написанными стихами и передал ей.
— Не могу поверить, что ты сделал это для меня, — тихо прошептала Люсиль, когда Джез уже покинул кабину и сел у микшерского пульта.
И в ответ сразу услышала, как его голос весело произнес в наушниках:
— Я тоже.
Ой, кто сказал, что цветные девушки не краснеют?
— Ладно, теперь глубокий вдох, — велел Джез, держа пальцы над пультом. — Ты готова?
Люсиль переполняли восторг и волнение, и этого было слишком много.
— Нет. Подожди.
Она покачала головой, с извиняющимся видом глядя на него через стекло. Бусинки в ее волосах зазвенели, когда она стала снимать наушники.
— В чем проблема? — Джез смотрел на нее с беспокойством.
Черт, думала Люсиль, мучаясь, потому что в кино ничего подобного никогда не происходило.
— Мне очень неудобно, — объяснила она ему, — но сначала мне надо пописать.
ГЛАВА 34
Через час, восхищенно слушая запись своего голоса, наложенную на компьютерную оркестровую аранжировку, Люсиль пробормотала:
— Мне кажется, это сон.
— Мне тоже, — сказала Селеста, появляясь в дверях.
До того момента Люсиль не обращала внимания, что сидела на стуле так, что ее правое колено упиралось в левую руку Джеза. Пока они работали за пультом, тесно прижавшись друг к другу, не замечая ничего, кроме музыки, Люсиль рассеянно похлопывала пластиковой бутылкой «Эвиан» по своему бедру. А когда она в испуге обернулась, бутылка выпала из ее рук, облив водой черную футболку Джеза.
— Боже! — выдохнул Джез, — одно дело плавать в подогретой воде бассейна, и совсем другое — ледяная вода из холодильника.
— Извини! — воскликнула Люсиль.
— Наверное, она решила тебя остудить, — заметила Селеста. Переключив внимание с Джеза на Люсиль, она спросила: — Что происходит? Ты его достала, и он устроил тебе экскурсию по студии? Поэтому он спускался сюда прошлой ночью?
Чувствуя себя виноватой, сама не понимая почему, Люсиль замотала головой.
— Нет, ничего подобного. Я никого не доставала…
— Она ни при чем, — вмешался Джез. — Я написал песню. Я хотел послушать, как Люсиль ее исполняет.
— Ты сошел с ума. — В голосе Селесты было больше усталости, чем ревности. — Ты снова начнешь пить.
— Не начну, — заверил Джез. — Иди сюда, послушай, что мы уже сделали. — Он похлопал по своему колену. — Впервые за почти четыре года я чего-то достиг. Это лучше, чем пить.
Селеста осталась стоять в дверном проеме.
— Я должна идти, — сказала Люсиль.
— Нет, не должна, — Джез протянул руку, чтобы удержать ее на месте.
— Я говорю не из вежливости. Мне действительно нужно идти. — Вернувшись к действительности, Люсиль показывала на часы. — Видишь? Полвосьмого вечера. В восемь мне нужно забрать Бакстера из ресторана.
— Но у нас все пошло. — Джез был полон новых идей. — Нам нельзя останавливаться.
— Так рассуждают алкоголики, — проговорила Селеста. — В этом беда Джеза. Когда он начинает, уже не может остановиться.
Люсиль тоже не хотела останавливаться, но что она могла поделать?
— Бакстеру нужно на пробежку.
— Я не хочу упускать момент. — Из своего опыта Джез знал, что когда появлялось вдохновение, то нужно было им пользоваться, пока оно не угасло. Или пока не прикончишь вторую бутылку «Джека Дэниелса» и не отключишься на полу в бессознательном состоянии. Но так как это вряд ли могло произойти после «Эвиан», он сказал: — Мы найдем кого-нибудь, кто выгуляет Бакстера.
Отлично, Лео будет просто в восторге.
— Кто, например? — спросила Люсиль.
