Она рассмеялась и обнажила ряд сверкающих зубов.
– Нет. Предположим, я скажу тебе, впрочем, для тебя это не имеет значения… Но все-таки я скажу тебе, что моя жизнь подвергается опасности, потому что у меня пропала эта чертова расписка.
Она рассмеялась снова.
– Не пытайся разжалобить меня. Я все равно не верю тебе.
– Но, Грейс, это так. Сразу же после того, как ты продашь эту расписку, меня могут убить… Это совершенно серьезно. Неужели это совсем не имеет для тебя значения?
Она долго и задумчиво смотрела на него, и Кэлворт понимал, что она взвешивает все «за» и «против». С одной стороны – его жизнь, и с другой – сорок пять тысяч долларов. Он увидел ответ в ее глазах раньше слов.
– Нет, Гарри. Это ничего не меняет.
Глаза Кэлворта стали суровыми, и голос прозвучал глухо.
– Понятно. У нас мало времени, Грейс. Я хочу, чтобы ты сказала мне, где расписка.
Она вновь засмеялась, покачала головой и вдруг сделала движение, чтобы отскочить от него, при этом ее огромные глаза раскрылись от изумления, но было поздно. Он сильно, наотмашь ударил ее по щеке: она услышала звук пощечины и почувствовала, как обожгло щеку. Грейс споткнулась, отступила к столу и повалилась на пол, опрокинув его вслед за собой.
Глава 17
Он опустил ветровое стекло в такси и подставил разгоряченное лицо под струю свежего воздуха.
Раньше он никогда не поднимал руки на женщину, и приобретенный опыт жег ему ладонь. Даже при том, что Грейс оказалась такой стервой и полностью заслужила это, легче от этого не было. Но хуже всего был ее взгляд. Она не переставала смотреть на него и когда пыталась уйти, и когда, спотыкаясь, падала, опрокинув стол, и когда схватилась за ушибленную об пол голову, – все это время ее глаза, полные упрека, не отрывались от его лица… Они были немые свидетели его падения.
Он наклонился к шоферу:
– Пожалуйста, быстрее, перед светофором не останавливайтесь и сверните на боковую аллею.
Водитель утвердительно кивнул головой и нырнул в поток транспорта, устремившегося в сторону Пятой авеню.
Стыд расправы над Грейс вновь обжег его лицо. Неужели это из-за ее глаз? По-видимому, нужно было избегать их взгляда. Все ли женщины такие, он не знал, но Грейс была такой. Только сидя на полу и облизывая разбитую губу, она перестала поедать его глазами. Она опустила их и смотрела на пол, подавленная и совершенно сраженная. Вот тогда она сломалась и выдавила из себя адрес отеля, где остановился Бэнни Фэрис…
А он стоял над этой красивой женщиной, не чувствуя никакой жалости, лишь только стыд, когда занес руку и ударил по этому красивому, смеющемуся лицу.
Такси остановилось у «Четфильд отеля», и Кэлворт вышел, расплатившись с шофером и поблагодарив его за отличную езду.
Он вошел в отель и подошел к столику дежурного.
– Меня ожидает мистер Фэрис. Он в номере 1004?
– Мистер Фэрис? Нет, его номер 142.
Прежде чем постучать в дверь номера, Кэлворт с сожалением вздохнул, подумав, что неплохо было бы прихватить с собой «люгер». Дверь отворилась.
– Вы Фэрис?
Перед ним стоял широкоплечий блондин с ослепительным рядом белых зубов.
– А вы Кэлворт?
Улыбка его стала шире.
– Грейс сообщила, что вы едете ко мне… Она звонила несколько минут назад.
Он широко раскрыл дверь.
– Входите, прошу вас.
Он сделал широкий жест левой рукой, но Кэлворт с неослабевающим вниманием следил за его правой. В ней он держал автоматический пистолет. Кэлворт с вызовом посмотрел на Фэриса.
– Вы что, собрались на войну?
– Входите, пожалуйста, – приятным голосом повторил Фэрис.
– В последнее время мне очень часто приходится сталкиваться с горе-стрелками, – сказал Кэлворт.
Он медленно вошел. Фэрис внимательно следил за ним, указывая дорогу вооруженной рукой. Затем, нащупав ногой дверь, он толчком захлопнул ее.
– Садитесь на кровать.
Комната была довольно большая, мягко освещенная поздними лучами заходящего солнца. Кэлворт подошел к кровати и сел. Фэрис выключил радио и повернулся к нему, облокотившись свободной рукой о небольшой столик. На нем были широкие габардиновые брюки, твидовый пиджак, шея была повязана шелковым шарфом.
Двое мужчин тщательно изучали друг друга. Фэрис был хорошо сложен, лет тридцати пяти, с густыми светлыми, хорошо уложенными волосами. Высоко поднятая голова, полный самоуверенности и нескрываемой иронии взгляд, – лицо безусловно красивое. Неудивительно, что Грейс не устояла перед ним.
– Послушайте, Кэлворт, бить жену – это что, ваша давнишняя привычка?
Кэлворт откинулся на кровати, опершись руками на одеяло, и с ухмылкой посмотрел на Фэриса.
Глаза Фэриса сузились, линия губ удлинилась.
– О том, что вы ударили Грейс, Кэлворт, мы еще поговорим и очень скоро, но не сегодня. Вначале дело.
Лицо стало шире, глаза улыбнулись.
– Поосторожнее с оружием, Фэрис. Вы вообще-то когда-нибудь стреляли?
– Много раз, я хорошо стреляю.
– Наверное, по консервным банкам. Я имею в виду людей.
– У меня есть лицензия на право ношения оружия.
Кэлворт оторвал руки от одеяла и выпрямился.
– Предположим, я бы напал на вас. У вас хватило бы духа нажать на спуск?
Фэрис улыбнулся, и Кэлворт увидел, как его палец напрягся на курке.
– Попробуйте.
– Ладно, переменим тему разговора. Вы продаете расписку Бостону? – спросил Кэлворт.
– Я думал об этом, пока вы добирались сюда. У меня свобода выбора. Грейс предоставила мне широкие полномочия. Если вы попытаетесь вмешаться в это, я убью вас.
– Что-то у меня на сегодняшний день уж слишком много убийц, – с улыбкой произнес Кэлворт. – Зачем же долго тянуть волынку? Взяли бы и убили.
– А что?! Необходимая оборона при нападении ревнивого мужа, сначала избившего свою жену, затем ворвавшегося сюда… Так что не провоцируйте меня, Кэлворт.
– А на войне вы были?
– Да, в войсках оперативного назначения, так что стрельбы насмотрелся, если вы это имеете в виду.
– Да, вы храбрый малый, я в этом вполне убежден. А теперь насчет расписки. Допустим, вы ее продадите, но ведь она вам не принадлежит.
– Об этом мы тоже подумали. Если бы вы собирались впутать сюда копов, то давно бы это сделали. И сейчас вы были бы не один. Значит, вы сами как-то хотите воспользоваться ею.
– Глубокая мысль, ничего не скажешь.
Он с любопытством посмотрел на Фэриса.
– Вы ведь даже не имеете представления, о чем эта расписка.
– Ну и что?.. Она стоит сорок пять тысяч долларов – вот и все мое представление.
Резко и громко зазвонил телефон.
