– Мы пришли, – произнесла она холодно через некоторое время.
Мэтью увидел, что они действительно уже подошли к дому. За что она злится на меня? – подумал он. Что я ей сделал? Или не сделал…
– Спокойной ночи, – сухо сказала Велма и стремительно прошла в дом, не дожидаясь его ответа.
Мэтью немного постоял на улице, пока не почувствовал, что усталость берет верх. Он мельком взглянул на часы. Надо же, он бродит уже без малого три часа. Пора спать, разобраться во всем можно будет завтра…
Если бы Мэтью поднял голову, он вряд ли пошел бы к себе с таким легким сердцем. Потому что в окне второго этажа стояла Кэролайн Фолкнер и в ярости кусала побелевшие губы.
13
Это он. Точно он. Никаких сомнений быть не может. Если поначалу я еще колебалась, боясь ошибиться, то сейчас знаю наверняка. Мое глупое сердце сразу подсказало мне правду. Только чем все это может закончиться…
Велма Кейрос бежала вверх по ступенькам, словно за ней кто-то гнался. Лишь захлопнув за собой дверь своей комнаты, она перевела дух. Здесь она была в сравнительной безопасности и могла спокойно разобраться во всем. Велма села на диван и поджала ноги. Она пыталась сосредоточиться, придумать, что же ей делать дальше, но мысли разбегались в разные стороны, словно маленькие проворные мышки. Схватишь одну за хвост – а она тут же выскальзывает из непослушных пальцев.
Мэтью Соммерс… Довольно заурядное имя. Обычный американский парень, высокий, привлекательный, с кучей тетушек и заботливыми родителями. Богатый, образованный, преуспевающий. Он бы так и прожил всю жизнь в своем городке, а она здесь, и они никогда не узнали бы друг о друге и были бы счастливы. Если бы не Аннабел Соммерс.
Велма вспомнила свою первую встречу с Аннабел. Она была тогда совсем крошкой, но красивая дама в нарядной одежде произвела на нее неизгладимое впечатление.
– Какая у вас хорошенькая девочка, Мария, – с улыбкой сказала дама ее матери. – Мой внук как раз такого же возраста, они прелестно смотрелись бы вместе…
Может быть, эта шутливая фраза предопределила все? Или это случайное совпадение, одно из тех тысяч совпадений, что преследуют ее всю жизнь?
Мать Велмы была полуграмотной женщиной, свято верившей в предсказания и собственную магическую силу. В том, что обитатели этих мест относятся к Велме с предубеждением, была во многом виновата Мария Кейрос. Каждый раз, когда у нее возникал конфликт с кем-нибудь из местных жителей, она угрожала им своим ребенком.
– Вот погодите, вырастет моя Велма и покажет вам всем, чего стоит кровь индейцев из племени Змей! – Почему-то бедная женщина была уверена, что ее крошечная дочь – средоточие древней силы, которой владели ее предки.
Над Марией посмеивались, считая ее полоумной, но когда кое с кем из ее обидчиков начали приключаться разные мелкие и крупные неприятности, суеверные люди забеспокоились. Мария даже была вынуждена на время уехать. Когда страсти улеглись, она вернулась, но через некоторое время история повторилась. В женщине жила твердая уверенность, что ее дочка обладает истинной силой и отомстит всем врагам своей матери. Будучи уже взрослой, Велма поинтересовалась у матери, с чего она это взяла, но никакого связного ответа не получила. Якобы кто-то очень давно предсказал ей, что родившийся у нее ребенок будет управлять судьбами других.
Вешать за такие предсказания надо бы, мрачно подумала Велма тогда, предчувствуя, сколько горя ей еще придется хлебнуть из-за глупых слов какой-то старухи. И действительно, она успела вырасти, съездить в Мехико, вернуться обратно, а дурная слава о ней только крепла. Проще всего было уехать. Но мать ее решительно воспротивилась этому, да и самой Велме не очень хотелось покидать родные места. Ее беспрестанно тянуло в окрестности Чихаутиля, который благодаря стараниям Аннабел Соммерс превращался постепенно в цветущий городок. Была она частым гостем и в «Милагросе», где работала ее мать. Миссис Соммерс всегда очень приветливо встречала девушку в те редкие моменты, когда сама появлялась там. Постепенно Велма привыкла считать «Милагросу» своим домом. Она возилась в саду, присматривала за слугами и порядком в доме, много читала и от души наслаждалась этой размеренной жизнью.
Однако Мария продолжала уверять всех в том, что ее дочь – настоящая колдунья. В пример она приводила потрясающую способность Велмы справляться со змеями. Даже самые ядовитые из них не вызывали у девушки ни малейшего страха и никогда не трогали ее. Одно время Велма работала в бродячем цирке, и многие приходили на представление специально, чтобы посмотреть на бесстрашную красавицу со змеями.
Велма сама не знала, откуда у нее этот удивительный дар. Просто она чувствовала подсознательно, как надо поступить в том или ином случае. Велма никогда не считала, что умеет делать нечто выдающееся, однако другие так не думали и называли ее за глаза ведьмой.
Она много раз жаловалась миссис Соммерс. Но та лишь покачивала головой и приговаривала, что надо запастись терпением, что людей в один день не переделаешь. А однажды Велма узнала, что ее обожаемая покровительница сама не прочь провести спиритический сеанс или послушать надежную гадалку. Велма стала присматриваться к миссис Соммерс. Та вела себя очень осторожно, но девушке удалось заметить, что симпатия Аннабел к ней тоже замешана на каком-то суеверии.
– Ты мой талисман, – полушутя восклицала Аннабел, когда Велма выражала желание уехать из «Милагросы», – мне будет очень тебя не хватать…
И Велма, скрепя сердце, сдавалась. Хотя Аннабел довольно редко появлялась в поместье, девушка всегда ощущала ее незримое присутствие. Предавать свою покровительницу она не хотела, поэтому продолжала жить в «Милагросе», иногда наведываясь в город и с горечью убеждаясь каждый раз, что вражда местных жителей к ней по-прежнему сильна.
Лишь однажды приподнялась завеса тайны, объясняющей привязанность богатой американки к дочке полубезумной Марии Кейрос. Это случилось незадолго до смерти Аннабел. Миссис Соммерс приехала в «Милагросу» внезапно, ее никто не ждал. Поднялся страшный переполох, потому что Велма хотела, чтобы поместье было в идеальном порядке, когда бы там ни появлялась хозяйка. Но Аннабел, казалось, едва замечает что-либо вокруг. Она была на редкость рассеянна и задумчива, и в сердце Велмы закралось плохое предчувствие. За обедом она попыталась выяснить причину такой озабоченности. Но Аннабел лишь рассмеялась и покачала головой.
– Все в свое время, дитя мое. Ты обязательно все узнаешь и поймешь старуху.
Время наступило гораздо раньше, чем предполагала Велма. Да и, наверное, сама Аннабел Соммерс. Ночью Велму разбудила служанка, помогавшая ей по дому.
– Велма, вставай скорее, миссис Соммерс плохо, она тебя зовет.
Велма стрелой помчалась в комнату Аннабел, проклиная себя за то, что не была достаточно внимательна к ней и не заметила признаков заболевания. Тяжело дыша, она влетела в комнату своей покровительницы. Пожилая женщина выглядела на редкость умиротворенно. Она спокойно смотрела на девушку, теребя край одеяла.
– Прости, что разбудила тебя, дорогая, – тихо сказала она. – Но боюсь, утром у меня уже не получится поговорить с тобой как следует…
– Позвольте мне помочь вам. – Велма бросилась к кровати. – Я, конечно, не врач, но я смогу…
Ее голос дрогнул. Во всем облике Аннабел Соммерс чувствовалась некая покорность, словно она больше не хотела бороться за жизнь.
– Я знаю, Велма. – Аннабел улыбнулась. – Я не сомневаюсь в тебе. Дело во мне. Я слишком долго сражалась со своей болезнью, теперь пришло ее время. Но мне не хотелось бы покинуть тебя, не рассказав тебе самого главного. Садись поближе.
Глотая слезы, Велма взяла стул и поставила его к изголовью кровати. Она по опыту знала, что спорить с Аннабел бесполезно, надо делать то, что хочет она.
– Я очень люблю тебя, дитя мое, – продолжила Аннабел слабым голосом. – Как только я увидела тебя, совсем крошку, рядом с твоей матерью, я поняла, что ты – исключительный ребенок. Я старалась помочь тебе, чем могла…
– Вы столько сделали для меня…
