Джулиус не верил своим глазам. Он нашел то, что искал. Причем нашел случайно, в тот момент, когда смотрел на совершенно другой предмет. Вот, на этой странице было написано то, за чем все так рьяно охотились.
Конец истории. Кончина Сабины Фабиан.
Джулиус попросил у раввина Гольдмана старинную книгу, гигантских размеров том, который в свое время, видимо, был самым исчерпывающим каталогом древних документов: свитков, сводов законов, писем, различных рукописей, хранящихся в частных коллекциях. Джулиус знал, что некоторые из этих памятников древности были настолько малы или написаны непонятным языком, что в Интернете о них не упоминалось ничего. И когда он принялся листать книгу в надежде найти свод папирусов, его взгляд привлекла любопытная средневековая рукопись на латинском языке под названием «Фома Монмутский, предположительно XII в.». И рядом имя «Сабина Фабиан».
Джулиус был почти уверен, что Кэтрин и не подозревала о существовании этого пергамента: найти упоминание о нем в Интернете она не могла, а отправиться в библиотеку не рискнула бы.
Глядя на документ, он трепетал. Джулиус весьма неуверенно владел латинским, но и этих знаний ему хватило для того, чтобы понять: он может помочь Кэтрин.
Но вместо приятного чувства облегчения его охватило внезапное замешательство. Он вдруг засомневался в том, что ей вообще стоило рассказывать об этой рукописи. Он понял, что в нем соревнуются два чувства: совесть и любовь к этой женщине. Джулиус всегда придерживался жестких нравственных правил, не хотелось ему нарушать их и на этот раз. Однако он не желал и предавать Кэтрин.
Раздался телефонный звонок. Женский голос сказал автоответчику: «Доктор Восс, это Камилла Уильямз из «Новостей из уст очевидцев». Я бы хотела спросить у вас, не желаете ли вы принять участие в прямом эфире нашей передачи…»
Джулиус направился в кухню и резко нажал на кнопку «Стоп». Голос затих. Ему в голову пришла мысль отключить телефон, но вероятность того, что могла позвонить Кэтрин, все же оставалась.
Возвращаясь в гостиную к документу, который теперь не давал ему покоя, он поймал свое отражение в дверце микроволновой печи. Он подозревал, что, должно быть, выглядит несколько уставшим, но вовсе не был готов к тому, чтобы увидеть под глазами два темных пятна и впалые щеки. А стоило ли тому удивляться? В течение последних суток он почти не ел и не спал; словно сумасшедший, он носился от компьютера к компьютеру – от раввина Гольдмана к центральной библиотеке археологического факультета Университета Лос-Анджелеса и снова к раввину. Его мозг терзался одним вопросом: «Как помочь Кэтрин?» Ему не удалось отыскать упоминание фамилии Сабины ни в Интернете, ни в локальных сетях.
Джулиус случайно проговорился раввину Гольдману о своем поиске. Мудрый и спокойный ученый достал покрытую пылью книгу с потрепанными краями, вручил ее Джулиусу и, улыбнувшись, сказал: «По скорости она, возможно, и не сравнится с компьютером, но ее накопитель никогда не подведет тебя».
Джулиус направился к стеклянной раздвижной двери, ведущей на побитую дождем террасу, и вдохнул бодрящий океанский воздух. Солнца на террасе не было. Здесь находилась старомодная мебель из красного дерева, стояли горшки с розовой и красной геранью, лежала морская звезда, которую Кэтрин и Джулиус нашли однажды ночью после прилива.
В ту ночь они были близки во второй раз – на пляже под звездами. Но их блаженство было прервано неожиданным вторжением каких-то людей, шедших по берегу с мешками и фонарями. Вспомнив тот конфуз, Джулиус улыбнулся. Но ему тут же захотелось плакать. Кэтрин…
В конце концов ему пришлось рассказать полиции то, что ему было известно. Да, доктор Александер действительно завладела свитками. Нет, он не знает, каким образом ей удалось ввезти их в страну. Нет, ему неизвестно, где именно она их нашла. Джулиус говорил полуправду, стараясь не лгать, но в то же время не сболтнуть ничего лишнего. У него создалось такое впечатление, что его разрывают на части. Он спрашивал себя: где проходит граница между совестью человека и его любовью к женщине? Исключало ли одно другое? Он сделал печальный вывод: в данном случае исключало.
Его взгляд был устремлен к горизонту, вдаль, где над перламутровыми водами Тихого океана низко висели облака и узкие полоски света соприкасались с водой. А за горизонтом, в тысячах километров от него, находились Гавайи, где стоял отель «Галекулани», в котором они с Кэтрин впервые занимались любовью. Если бы только можно было повернуть время вспять – дни, времена года, возвратиться к тому времени, когда ты был еще невинным ребенком, и, зная, что ждет тебя впереди, не повторять ошибок.
Услышав звонок телефона, Джулиус насторожился, ведь это могла быть Кэтрин. Однако это был очередной корреспондент из бульварной газеты, предлагавший плату за интервью.
Надеясь, что Кэтрин все-таки позвонит ему, Джулиус понимал, что у Кэтрин не было такой возможности. Когда в его электронный почтовый ящик стали со всего света приходить сообщения о том, что у Кэтрин все в порядке, его компьютер выдал уведомление о том, что система шифрования взломана и почта была просмотрена. Кэтрин все-таки оказалась права.
Злясь на себя за свою беспомощность, Джулиус направился через весь дом к ванной. Сбросив пропитанную потом одежду, которую не снимал целые сутки, он встал под душ, сделав воду настолько горячей, насколько мог вынести. Но вода не помогла. Выйдя из душа, он продолжал чувствовать себя совершенно разбитым. Если он расскажет Кэтрин о рукописи Фомы Монмутского, он посодействует ей в замысле, который считает в корне ошибочным. Если же он не признается ей, ее поиски затянутся на недели или даже месяцы, что увеличит опасность, нависшую над ней.
Одеваясь, он вспомнил о телефонном разговоре с матерью этим утром: она позвонила сыну в расстроенных чувствах, когда услышала в новостях о Кэтрин.
– Ты несешь тяжелую ношу, Джулиус. Не нужно нести ее одному. Отдайся в руки Господа. Попроси Его направить тебя.
И Джулиус подумал об успокаивающей атмосфере синагоги, об Арке, в которой находились свитки Торы, одна-единственная лампа, символизирующая вечность света Торы, и над Аркой надпись на иврите: «Знай, перед кем стоишь».
Он решил отправиться в синагогу и помолиться.
Но тут в его ушах зазвучали давние слова отца: «Баал Шем Тов сказал: «Он там, куда ты впустишь Его». Джулиус прошел мимо ключей от машины. Открыв специальный ящик в комоде, он достал талит и тефиллин – молитвенное покрывало и амулеты. Джулиус читал шахарит каждое утро перед работой, но теперь он осознал, что молился автоматически, не вкладывая в молитву душу.
Теперь его молитва будет сознательной.
