сплавились вместе в утробе матери, когда она принимала ванну и вода оказалась слишком горячей.
– Послушайте, милая зубоскалка, – заметил я с беспокойством. – Ваши шуточки весьма остроумны, но приберегите их лучше для меня. Мне кажется, они могут прийтись не по вкусу этому чудовищу.
Небрежным щелчком здоровяк отшвырнул окурок, угодив им прямиком между наших бокалов. Любой другой, позволивший такую вольность, дорого бы за это заплатил, не сомневайтесь. Но, как я уже успел заметить в случае с Боглем, бесполезно кидаться на типа, весящего в два раза больше, чем ты. Когда же речь идет о противнике, превосходящем меня в весе в три раза, я готов снести маленькую неприятность, предпочитая мирное развитие событий физическим расправам. Мира же, напротив, находила естественным втравить меня в подобную переделку. Крошка была страшно гордой и не без основания считала, что я должен постоять за ее честь и пойти на неравный бой.
– Не находите ли вы, что самым лучшим было бы разделать эту тушу и убрать в шкаф для провизии? – поинтересовалась девушка.
Возможно, этот тип знал только язык своей страны. Но разве можно быть уверенным до конца? Школа в наши дни способна преподнести любой сюрприз.
– Простите, но лучше попросите меня сразу покончить жизнь самоубийством, – сказал я.
– Значит, я так же молча должна сносить оскорбления этой мясной глыбы? – Глаза Миры сверкали гневом. – Вы же видели, что он сделал! Это мне неприятно.
– Не драматизируйте ситуации и успокойтесь. Вот с такими по-боевому настроенными женщинами только и устраивать революции.
В этот момент появился хозяин. Он с опаской обошел колосса, поставил перед нами пиво и исчез.
Громила снова закурил и вторично швырнул в нас окурком. На этот раз он угодил прямо в бокал Миры. Я протянул ей мой, раньше чем девушка успела раскрыть рот.
– Вот, моя прелесть, и, ради Бога, не раздувайте из ничего паники.
Вид Миры испугал меня. Ее лицо стало совершенно белым, а глаза сверкали, как у кошки в темноте. Гигант разразился смехом. Весьма самоуверенным, как и подобает такому здоровяку.
– Должно быть, в жилах сеньора течет молоко, – бросил он с презрением и хлопнул себя по ляжке.
Я испытывал огромное желание смешать с грязью, растоптать, растереть в порошок этого жирного типа, но меня удерживал инстинкт самосохранения. Я уже имел порядочный опыт обращения с мексиканскими хулиганами, но этот образчик являл собой что-то новое. Чтобы взяться за дело, мне нужен был револьвер, а его как раз и не было.
Мира не казалась испуганной. Скорее наоборот. Она бросила на верзилу взгляд дикой лошади и прошипела сквозь зубы:
– Иди умойся, сопляк, и, если можешь утопиться, не стесняйся.
Наступила такая тишина, что было слышно, как звенит воздух. Потом здоровяк расхохотался.
– С вашим длинным языком, мой крольчоночек, вы можете нажить себе неприятности.
Дети мои, если бы он мог превратиться в корову.
– Исчезни, куча говядины! – крикнула Мира. – Изыди, убирайся отсюда!
Рука гиганта скользнула под серапе. Там был револьвер, это несомненно.
– Без историй. Все в порядке, старик, – выдавил я нервно.
Он никак не отреагировал на мою тираду, а застыл неподвижно, как гранитный монумент. Выпученные глаза придавали ему сходство с жабой. Я перевел взгляд на Миру. Между ее чуть согнутыми пальцами виднелась головка маленькой зеленой змеи. Это была гадюка с квадратной головкой. Язычок ее то появлялся, то исчезал, готовый к нападению. Это было зрелище даже более жуткое, чем сам колосс. Мира подняла голову и взглянула на гиганта ласково, как на друга детства. Змея исчезла.
Нужно было видеть это превращение. Грубость и самоуверенность покинули здоровяка. Он превратился в шар, из которого выпустили воздух. Затем верзила опустил глаза и покачал головой.
– Разве ты не слышал? – спросила Мира. – Убирайся!
Появился старый мексиканец и что-то прошептал колоссу на ухо. Гигант перевел на него недоумевающий взгляд, потом снова ошеломленно уставился на нас.
– Мы еще встретимся, – прошипел он. – Особенно с сеньоритой. Я влеплю ей заряд прямо в рот, – сказав это, он исчез, оставив старого мексиканца стоять на дороге. Тот молча смотрел на быстро приближающееся облако пыли.
– Какого дьявола вы связались с этим громилой? Слышали о револьвере? – высказал я недовольство своей спутнице.
– Болтовня! – с пренебрежением заявила Мира.
– Вопрос, конечно, спорный, но лучше все же здесь не задерживаться. Что-то мне не нравится эта деревушка.
Едва мы подошли к машине, как увидели мчавшихся всадников. Маленький человек, цвет лица которого напоминал высохший сыр, остановил отряд. Судя по знакам различия на грязной форме, он был офицером.
– Добрый день, – сказал я и машинально полез в карман за документами. Но старший из прибывших хотел только знать, не встречали ли мы высоченного здоровяка. Мира уже открыла рот, но я с помощью локтя приказал ей воздержаться от объяснений.
– Мы никого похожего не видели. Спросите у кого-нибудь из местных, – быстро сказал я.
– Они утверждают, что тот, кого мы ищем, был здесь минут пять назад, – заявил офицер, слезая с лошади и нервно теребя рукоятку револьвера.
– За пять минут много чего могло произойти. А кто он, собственно, такой?
Мой вопрос остался без ответа: офицер уже допрашивал старого мексиканца. Я поспешно толкнул Миру в машину и сел за руль, горя желанием как можно быстрее оказаться подальше от этого места.
– Нужно было не скрывать от этого доходяги, что мы видели разыскиваемого ими здоровяка, – проговорила Мира, переводя дыхание. – Неужели вы боитесь?
– Здесь есть чего бояться. Я прожил среди этого народа достаточно долго, чтобы понять – нельзя вмешиваться в дела, тебя совершенно не касающиеся. Это всегда мне помогает, и какие-либо доводы не заставят меня изменить эту точку зрения.
Я гнал машину на предельной скорости в направлении Орисабы.
– Вы видели физиономию верзилы, когда я показала ему змею? – Мира расхохоталась.
– Да, и слышал его угрозы. Эта история с выстрелом…
– Ну и что?
– А ведь он способен сдержать свое обещание и потом преспокойно отправиться спать. В нашу следующую встречу с ним я вначале начну стрелять, а уж потом побеседую на отвлеченные темы.
Мира больше ничего не сказала, и весь оставшийся путь мы проделали в молчании.
Богль сидел на веранде, занятый созерцанием бутылки с пивом.
– Откуда вы взялись? – удивленно произнес он, поднимаясь. – Дон уже решил, что вы удрали. Он очень волнуется.
– Вам лучше оставаться в темноте, Сэмюэль, – не преминула уколоть парня Мира. – Свет вас не красит.
Богль смотрел на удаляющуюся девушку со злобной усмешкой.
– Однажды она допрыгается, – угроза в его голосе была очевидной. – Я всегда это знал, а теперь убедился еще больше, что блондинкам нельзя доверять. Имел я одну с такого же цвета волосами. У нее был самый прекрасный ротик, но если бы вы слышали прозвища, которыми она меня награждала!
Обнаружить такую чувствительность в Богле было поистине удивительно, но я не стал показывать свое удивление.
– Ваша личная жизнь надрывает мне сердце, – посочувствовал я и зевнул. – Где Док?
– Набивает себе пузо. Я отказался разделить с ним трапезу, но сейчас и сам не прочь перекусить.
– Я как раз собираюсь этим заняться. Присоединяйтесь ко мне, – предложил я.
– Лучше жрать в одиночку, чем переносить оскорбления этой грубиянки, – мрачно сказал он. – Спасибо, старик, но для хорошего пищеварения мне нужен полный покой.
– Как скажешь, – я повернулся и ленивой походкой направился к шезлонгу. Не успел я устроиться там, как на веранду поднялся маленький индеец с деревянным ящичком. Это был плохо умытый парнишка,
