Положив приспособление на сгиб руки, она указательным пальцем покачала искусственные пальцы вверх-вниз.
— Это удивительно. Я и подумать не могла, что она не настоящая. И еще не могла понять, как вы сумели ее так здорово сохранить.
Маркиз промолчал, и Айви стала внимательно изучать паутину из проволоки и электродов, которая тянулась через запястье к каждому пальцу.
— Она работает?
— Зависит от того, что ты считаешь работой. Я сделал ее просто как модель, чтобы понять, каким образом нервная система передает электрические импульсы от мозга во все части тела, которые начинают двигаться.
Теперь Айви смотрела на маркиза глазами, полными благоговейного восторга.
— Вы — гений, — заявила она.
Саймон улыбнулся:
— Вовсе нет. Просто мне всегда хотелось отбросить условности, забыть об устоявшихся представлениях. Я всегда думаю: а что, если… Когда я конструировал эту руку, я был близок к отчаянию.
— Не понимаю.
Саймон положил сосуд с сердцем Нелсона обратно в ящик. Потом он встал и помог Айви подняться.
— Ты хочешь знать правду о моей жене?
Она вложила руку в его большую ладонь и не отнимала ее всю дорогу, пока они шли по винтовой лестнице, а потом по галерее, расположенной на втором этаже дома. Вместе они прошли мимо нескольких поколений де Бергов, строго взиравших на них со своих полотен. Саймон сам удивлялся сводим поступкам и ни за что не смог бы объяснить, зачем он все это делает. С какой целью заговорил об Аурелии? Почему собирается вновь открыть свое сердце для мучительной боли?
Одно он знал точно: ему было необходимо, чтобы Нед. все правильно понял о его прошлом, о нем, Безумном Маркизе Харроу. А когда все это будет сделано, настанет черед Неда сказать правду.
В самом углу галереи, у двери в его апартаменты, маркиз остановился. Изумительная, как всегда, Аурелия улыбалась ему — любящая, терпеливая, бесконечно терпимая к его комплексам.
— Вот она, моя жена Аурелия.
Звук любимого имени отозвался знакомой болью в груди.
Губы Айви сжались. Она внимательно изучала портрет.
— Ваша жена была…
— Веселая и пышущая здоровьем, да.
— Я хотела сказать, что она была очень красива.
— Конечно, она была красива. Но ты видишь на картине что-нибудь еще?
Нед подошёл ближе.
— Мне кажется, ее глаза светятся острым умом.
— Да, она была умна, но я не это имел в виду. Ты видишь, на чем она сидит?
Нед перевел глаза на спинку кресла из обитого парчой дерева, которая виднелась за плечами Аурелии. В ней не было ничего особенного.
— Если присмотришься, то заметишь тень рукоятки с правой стороны. Вот здесь.
— О… инвалидное кресло?
Почувствовав, что у него перехватило горло, Саймон молча кивнул.
— У нее было заболевание нервной системы, которое медленно, но верно лишало мышцы силы. Все это началось еще до того, как мы поженились.
Глаза Айви расширились. Теперь она испытывала только понимание и сострадание. Их Саймон мог принять. Он облегченно вздохнул, не заметив в ее глазах жалости.
— Как…
— Ты хочешь знать, как она умерла?
Айви молча кивнула.
— Несчастный случай. Аурелия проводила много времени в оранжерее среди своих растений. Там есть дверь, ведущая вниз — в подвал, где хранились семена и удобрения. Однажды помогавшая ей служанка оставила эту дверь открытой. Аурелия слишком сильно сдала назад и случайно переехала через порог. Она скатилась по двадцати ступенькам на каменный пол.
— Как жаль.
Рука Айви легонько коснулась рукава сюртука маркиза. Первым его побуждением было ее стряхнуть, но он не сделал этого. Сначала ее прикосновение было мучительным, но потом он неожиданно почувствовал себя легче. Даже боль в сердце ослабла, пусть только чуть-чуть.
— А что стало со служанкой? Вы…
— Уволил ее? Нет. Я нашел ей место в другом поместье. — Он вспомнил, каким трудным было это решение, как ему хотелось лично убить нерадивую девчонку. — Уверен, что этого хотела бы Аурелия.
Положив руку на плечо Айви, он увлек ее за собой к ближайшему окну, выходившему на просторные лужайки, расположенные позади западного крыла дома. Внизу виднелась каменная стена, окружавшая небольшую группу могил. А вокруг росли великолепные клены, зеленые кроны которых уже позолотила осень.
— Она там, вместе с моими предками. Раньше де Бергов хоронили в городе, в церкви Святой Троицы. Но я решил, что она останется здесь, в месте, которое так любила.
— Почему вы не рассказали об этом людям?
— Зачем же придавать значение слухам о Безумном Маркизе, опровергая их? — Он покачал головой. Теплые солнечные лучи осветили альков, в котором они стояли, принесли мягкое осеннее тепло. — Люди, которые мне небезразличны, знают правду.
Саймон не сразу понял, что сам только что сказал. Теперь Нед знает правду. И по его же, Саймона, словам, ему небезразличен… небезразлична… Что ж, он не мог отрицать, что его чувства к ней достаточно сильны. Но он не собирался приветствовать эти чувства, не желал дать им возможность снова разбить его жизнь. Второй раз он может и не собрать разбитые куски воедино.
У него есть работа. У него есть воспоминания. Больше ему ничего не нужно.
Ее рука все еще лежала на его рукаве. Но только тонкие пальчики больше не гладили рукав, а крепко вцепились в него. Словно прочитав его мысли, Айви прошептала:
— Что теперь?
Вопрос проник в самую глубину его существа, усилив сожаления и боль потери, которые, вероятно, станут его постоянными спутниками до могилы. Маркиз взял ее руку, поднес к губам и поцеловал пальцы, после чего тихо сказал:
— А теперь, Нед, ты должен покинуть Харроувуд навсегда.
Слова маркиза вселили в душу Айви больше ужаса, чем сердце в сосуде и искусственная рука. Она могла дать только ответ.
Упрямо топнув ногой, она уверенно заявила:
— Нет.
— Нед, следует мыслить здраво.
— Не надо называть меня Недом. Меня зовут Айви!
Теперь она была охвачена настоящей паникой: кто выполнит за нее миссию, порученную Викторией? Но это было не главным. Айви и думать не могла о том, что лишится всего, чего достигла, работая с лордом Харроу.
Она не могла вынести мысли о том, что навсегда потеряет его.
— Вы не можете выбросить меня из дома.
Саймон с непроницаемым лицом смотрел куда-то поверх ее плеча.
— Я вовсе не собираюсь выбрасывать тебя. Я прикажу подать экипаж, и тебя отвезут, куда ты захочешь. Даже обратно в Кембридж, если пожелаешь.
— А я хочу остаться здесь.
