Донельзя смутившись, она хотела запротестовать, но не смогла, потому что смущение сменилось острым потрясающим наслаждением. Восхитительным экстазом.
Уже почти ничего не соображая, Айви почувствовала в себе его пальцы, которые активно двигались взад-вперед до тех пор, пока мышцы ее тела не расслабились. Внезапно Саймон сделал резкое движение, и тело Айви пронзила боль.
Наслаждение вернулось, когда он стал нежно гладить и ласкать ее. Его пальцы творили чудеса, а губы опять целовали грудь, горло, щеки…
— Айви! — Он повторял ее имя снова и снова, и горячее дыхание обжигало ее лицо.
Саймон опустился на нее всей тяжестью, и она почувствовала, как ее наполняет твердый пульсирующий фаллос. Она приняла его с готовностью, как приемлют любимого человека.
Границы между болью и наслаждением размылись. Откуда-то подступила горячая пульсирующая волна, которая поднималась все выше и выше и, наконец, накрыла Айви с головой.
Саймон старался быть как можно более нежным и деликатным, чтобы сделать их первую близость менее болезненной. Он изо всех сил старался сдерживаться, но когда его фаллос плотно сжали мускулы ее тела, все благие намерения утонули в наслаждении. Оказалось, что он так же не может утолить свой чувственный голод, тягу к своему изумительному ассистенту, как и остановиться на пути исследований чудес науки.
А это, это было одним из таких чудес — чудо соединения, слияния, общего пути к экстазу.
Разум оцепенел, чувства стали кинжально острыми. Айви двигалась под ним, подгоняя его вперед до тех пор, пока вся его страсть не образовала бешено вращающийся сгусток энергии, который жил собственной жизнью, не повинуясь доводам рассудка. В последний раз вонзившись в нее, Саймон выкрикнул ее имя и растворился в вихре эмоций.
В течение нескольких секунд после этого, а быть может, целую вечность нечто похожее на электрические заряды возбуждало все его члены. Фаллос, остававшийся внутри Айви, пульсировал, будто был готов снова прийти в движение. А Саймон чувствовал себя полностью удовлетворенным, насытившимся: тепло ее тела дарило ему радость и покой.
Он перекатился на спину, увлекая за собой Айви. Теперь она лежала сверху, и ее прерывистое дыхание шевелило волоски на его груди. А он медленно поглаживал ее спину.
—Айви…
— Ш-ш-ш. Не надо слов. — Она пристроила щеку в углубление между его грудными мышцами и вздохнула. — Пока не надо.
Саймону всего лишь хотелось знать, все ли с ней в порядке. Но то, как доверчиво она всем телом прильнула к нему, само по себе было ответом. По крайней мере в данный момент. Они оба, вероятно, на какое-то время задремали, потому что, открыв глаза, маркиз отметил, что солнце светит в комнату уже под совсем другим углом.
Он легонько потряс ее за плечо, надеясь, что она не спит. Блаженная истома, охватившая его после любовных объятий, постепенно развеялась, и ему захотелось поговорить.
— Айви!
— М-м-м.
Саймон резко дунул, и взъерошенные кудряшки Айви зашевелились.
— Что заставило тебя передумать? Я имею в виду, почему ты мне поверила?
Она сразу не ответила, и неожиданно маркиз понял, что ответ для него не так уж и важен. Какая разница, почему она ему поверила? Главное, что поверила!
А потом Айви подняла голову и весело улыбнулась:
— Я поверила, потому что это сказал мне ты, потому что я знала, что Саймон — не тот человек, который будет мне лгать, а лорд Харроу, ученый, не станет делать заявлений, не имея подтверждающих их доказательств.
Простота ответа и глубина ее доверия потрясли маркиза.
— Все так просто?
— Просто? Разве? Еще неделю назад и с кем-нибудь другим я пришла бы к совершенно противоположным выводам. Уверяю вас, сэр, доверие далось мне с трудом.
Рассмеявшись, Саймон повернулся на бок. Айви лежала лицом к нему, и он мог сколько угодно целовать ее желанные губы. Он снова ощутил эрекцию.
— Ты необычная женщина, — сообщил он между поцелуями, — и знаешь об этом, не правда ли?
Ее лицо стало серьезным.
— Но я все еще твой ассистент. Надеюсь, ничего не изменилось?
Маркиза охватили дурные предчувствия. Ему хотелось заверить ее, что ничего не изменилось и место в лаборатории принадлежит ей по праву, но, глядя на прелестное личико в форме сердечка с огромными темными глазами и пухлыми губками, он с болезненной ясностью понял, что изменилось абсолютно все.
Еще неделю назад она была никому не известным юнцом, одним из многих, и привлекла его внимание лишь тем, что смело подняла руку, невзирая на его строгий запрет. В работе юного «Неда» Саймон увидел страсть, которую искал в ассистенте. Зубы Галилея, он помнил, что такой же неподдельный и неограниченный энтузиазм сопровождал все, что делала Аурелия. И если вчера и даже сегодня утром воспоминания о жене причиняли ему сильную боль, сейчас он мог думать о ней без горечи — с одной только любовью.
Маркиз мимолетно удивился этому, но понял, что причина находится рядом с ним и с видимым напряжением ожидает его ответа.
— Что-то изменилось?
Он тяжело вздохнул:
— Конечно. Как могло ничего не измениться? Ты не Нед. Но ты и не наглая молодая девица, под ложным предлогом проникшая в мою лабораторию. Ты Айви.
Милая, несравненная Айви, сумевшая изгнать демонов его прошлого и вернувшая его обратно, когда он стоял на пороге смерти. Он потрогал завиток волос, упавший на ее щеку. Как объяснить ей, что после того, что между ними было, он не сможет подвергнуть ее риску? А его опыты, пусть даже проводимые с особой осторожностью, все равно остаются рискованными.
Он не сможет пережить, если с ней что-то случится.
Не в силах и не желая анализировать свои чувства к Айви, сожалея, что их нельзя сбросить так же быстро, как сбрасываешь одежду, он закрыл глаза. Чувства никуда не делись. Они уже стали частью его существа, хотя он был уверен, что никогда не испытает ничего подобного снова. Именно таких чувств он был намерен всеми силами избегать.
— Саймон…
Маркиз прижал палец к губам Айви.
— Не надо слов. Ты сама сказала. Хотя бы пока мы в объятиях друг друга. И, как опять же ты сказала, сегодня воскресенье. Я не должен был работать. Да и для споров день неподходящий.
Айви с неохотой ухмыльнулась:
— Ну ладно. Только на сегодня. Но завтра я намерена продолжить работу и, если потребуется, буду отстаивать это право.
— Насколько я понимаю, мужская одежда сделала тебя упрямой и дерзкой.
— Зато не безумной.
Маркиз рассмеялся.
— Ты имеешь в виду кого-то конкретного?
Нахмурившись, Айви отвернулась и прижалась к нему спиной. Но когда он обнял ее за талию и начал целовать плечи и затылок, она испуганно пискнула, и ее рука исчезла под одеялом.
— Тебе больно? Что случилось?
Он приподнялся на локте и проследил за ее взглядом, устремленным под одеяло. Ее бедра были покрыты бурыми точками. Несколько капель крови попали и на простыню.
Ее испуг был несравним с немедленно охватившим ее чувством вины. Он же знал, что она невинна, и все же не смог умерить свою похоть и был непозволительно груб.
