В то время Николай Кузнецов и его боевые товарищи готовились к одной из самых дерзких и смелых операций нашей разведки в глубоком тылу врага.
В состав оккупационных войск на Украине, кроме немецких соединений, входили и так называемые «остентруппен». Они включали в себя части РОА («Русской освободительной армии», так пышно именовали себя предатели-власовцы), украинских националистов и разных легионеров, набранных из уроженцев Кавказа и Средней Азии. Командовал ими генерал Ильген. Основной контингент «остентруппен» состоял из бывших белогвардейцев, вернувшихся из-за кордона вместе с оккупантами, предателей Родины, изменивших воинской присяге, уголовников, а также всякого рода антисоветских элементов, выжидавших своего часа. Достаточно сказать, что одним из заместителей Ильгена был петлюровский генерал Омельянович-Павленко, сменивший теперь смушковую папаху на немецкую генеральскую фуражку. Его преступления в годы гражданской войны еще не забыла Украина.
План настоящей операции был тщательно разработан и утвержден в Центре. Небольшой группе разведчиков во главе с Кузнецовым поручалось уничтожить генерала-карателя Ингеля. Учитывалось при этом то обстоятельство, что в его доме – длинном одноэтажном особняке на Млынарской, 3,– работала экономкой Лидия Ивановна Лисовская, советская разведчица.
Нападение Германии на Польшу сразу же принесло ей горькую весть – пропал без вести ее муж, офицер польской армии. В ту пору Лисовской было тридцать лет. Осенью 1941 года Лида возвратилась в родное Ровно из Львова. Ей удалось устроиться помощницей повара на кухне офицерской столовой в лагере для советских военнопленных.
Здесь Лида познакомилась с военнопленным Владимиром Грязных. Вместе они устраивали побеги пленных к партизанам. С одной из групп беглецов пришел в отряд «Победители» и Грязных. От него здесь, а затем и в Центре узнали о Лисовской. После тщательной проверки было решено привлечь Лидию Лисовскую к подпольной работе.
К этому времени «пани Леля», как называли Лисовскую в кругу ее знакомых, уже стала старшей официанткой ресторана «Дойчегоф». Ей удалось завести знакомство с высшими гитлеровскими чинами, среди которых у молодой, обаятельной женщины было немало поклонников. Ведь в тридцатые годы Лида была «мисс Полония» – победительницей конкурса красоты в Варшаве. Она увлекалась музыкой, живописью, училась в балетной школе и даже приглашалась на работу в Голливуд. Именно от своих «поклонников» разведчица Лисовская добывала много ценной информации. В частности, от знакомого летчика она узнала о том, что спецшколу, находившуюся под Ленинградом, в 30 километрах от Ораниенбаума, собираются перебросить в Иран для проведения террористических актов против англичан. От него же Лисовская получила сведения о разрабатываемом и утвержденном плане химической войны против СССР. Естествено, вся информация немедленно передавалась советскому командованию.
Вместе со своей кузиной Майей Макаровной Микотой, которую Лисовская привлекла к разведывательной работе, они помогли Н. И. Кузнецову нейтрализовать сотрудника рейхскомиссариата «Украина» Геттеля, заподозрившего в Кузнецове разведчика.
Большая заслуга Лидии Ивановны и Майи Микоты в создании условий для похищения генерала Ильгена. Дело в том, что генерал сам предложил Лисовской сменить сомнительное для молодой женщины положение официантки на вполне респектабельную и более выгодную материально должность экономки.
«Это был, должно быть, единственный случай, – пишет в книге „Николай Кузнецов“ заместитель командира отряда „Победители“ по разведке А. А. Лукин, – за всю войну, когда полностью совпадали интересы гитлеровского генерала, фашистской службы безопасности и советской разведки!».
И вот день «акции Ильген» настал. Это было 15 ноября 1943 года.
– В этот день Николай Кузнецов подъехал к нашему дому и зашел, в квартиру, неся с собой офицерский вещмешок и чемоданчик. Он был какой-то замкнутый, сосредоточенный. Сразу после приветствия перешел к делу, – вспоминает Стефанский.
– Мечислав, мы предлагаем принять участие в одной операции. Должен предупредить: дело весьма опасное и может случиться, что не выйдем из него живыми. Так что прежде чем дать ответ, хорошенько подумайте.
Стефанский не раздумывал – он готов был выполнить любое задание. Беспокоила только судьба сыновей и жены. Что случится, если он попадет в лапы немцев? Тогда они, установив его личность, расправятся и с четырьмя его мальчиками, и с Чеславой, и со всей многочисленной родней, проживающей в Ровно. Эта мысль тревожила его. Но вместе с тем он понимал: раз к нему обратились, значит, верят, значит, он нужен.
– Я прежде всего солдат. И долг для меня превыше всего.
– Тогда быстро переодевайся. – С этими словами Кузнецов открыл чемодан и выложил из него мундир лейтенанта, а из вещмешка – ботинки.
– И все как на меня шито, даже ботинки пришлись по ноге. Это тоже, если хотите, своего рода разведка, – улыбаясь, вспоминает Мечислав. – Куда и зачем мы едем, я еще не знал. Только в машине, когда мы въехали в ту часть города, где жили немцы, Николай Иванович спросил:
– Мечислав, вам приходилось когда-нибудь красть?
– Нет, не приходилось.
– А мне вспомнилось, как в школе я подрался с мальчишкой, который утащил из класса чернильницу. Ох и драчка была тогда… – Он обвел смеющимися глазами всех сидящих в машине. – А сейчас мы с вами будем не чернильницу… генерала красть. Ну да ничего, не робейте, друзья. Думаю, все обойдется как надо.
…Улица Млынарская, 3. Особняк генерала, обнесенный двумя рядами колючей проволоки, напоминал крепость. У ворот – часовой. Мимо особняка промчался раз, другой, с небольшими промежутками серый «адлер». Рядом с шофером непринужденно полулежал на сидении Пауль Зиберт. Заднее сидение занимали Мечислав Стефанский и Ян Каминский. Оба также в немецкой форме.
– Ян Каминский, по профессии пекарь, был богатырского сложения. Когда он вошел в дом, я подумал: настоящий медведь из зоопарка, – смеется Стефанский.
Каминский состоял в действовавшей в Ровно подпольной антифашистской организации и, когда ему представилась возможность, начал с готовностью помогать медведевцам. Кузнецов привлек этого смелого, самоотверженного человека к разведывательной работе, брал на самые опасные операции.
– Его дома нет, – невозмутимо сказал Кузнецов. – Штора опущена.
