работником, а хозяином. Вникай в новое дело, поведешь его.
Сам Винченцо впервые чувствовал что-то вроде робости, впервые не радовался переменам. Неужели сказывался возраст? Неужели он успел за это время состариться? Или его огорчала судьба Катэрины, которую они должны были оставить тут со слабаком Маурисиу, который против матери слова не скажет?
Дочь сказала ему, что перебирается к мужу, и сердце Винченцо защемило. Нет, не нравилось ему, как Катэрина распорядилась своей судьбой. Ему трудно было найти общий язык с зятем. Он мечтал совсем о другом парне — ладном, коренастом, который споро делал бы любое дело, был привычен к физическому труду, и они вместе с Катэриной, словно пара крепких лошадок, тянули бы, не уставая, воз нелегких житейских забот. А Винченцо с Констанцией радовались бы внучатам, что подрастали бы рядом с ними.
Но Катэрина, сделав свой выбор, ушла из семьи. Внуки Винченцо не будут крестьянами, не будут любить землю, работать на ней. И Катэрина, если приживется в семье мужа, станет со временем им чужой. Кто знает, может, даже будет стыдиться деревенской родни. Как ни поверни, выходило, что он лишается дочери, и Винченцо горевал об этом, потому что любил красавицу Катэрину. Надеяться им с Констанцией приходилось теперь только на Марселло. Сын, похоже, оказался надежнее и разумнее дочки, раз задумал расставаться со своей кралечкой и заинтересовался животноводством.
Марселло перед отъездом не мог не повидать Беатрисы. Он встретил ее, когда она возвращалась из школы, и пошел рядом как делал уже много-много раз и как не будет делать больше никогда.
— Я рад, что война наконец закончилась, — сказал он, начиная трудный разговор.
— Рад тому, что мы с тобой разлучимся, Марселло? — прозвучал ему в ответ звенящий слезами нежный голосок Беатрисы. — Если б ты только знал!.. Мне так больно! Я…я… ты повсюду со мной! Я не могу забыть тебя!
— Беатриса! — Марселло приостановился и положил ей на плечи руки. — Если бы феи могли жить с простыми смертными, то мы с тобой были бы счастливы.
— Но феи живут среди цветов на лугах и питаются медом, ты это хочешь сказать? — печально спросила Беатриса. — Нет, дело совсем не в этом, а в том, что ты должен помочь своим родителям. Они уже в возрасте, и им будет трудно обживаться на новых местах. И потом, не останешься же ты здесь, чтобы работать батраком? А я? — Марселло ждал, что же она скажет про себя. — Я не могу оставить школу, — очень серьезно сказала Беатриса. — Я отвечаю за детей, которых начала учить. Ты меня понимаешь?
Марселло наклонился и нежно коснулся губами розовых лепестков — губ своей возлюбленной феи.
Глава 33
Мадалена ласково смотрела на Нину. Та, вернувшись с фабрики, с аппетитом ужинала и рассказывала новости.
— Ты осунулась, доченька, — жалостливо заметила Мадалена. — Тебе бы отдохнуть! Почему ты не выйдешь замуж?
— Не за кого, мама. Не встретила пока того, с кем хотела бы пройти всю жизнь рука об руку.
— Уж больно многого ты хочешь, Нина! В браке важно не счастье, а постоянство. Почему бы тебе не выйти за Жозе Мануэла? Он ведь любит тебя, и человек, кажется, состоятельный. Родила бы мне внука. И я бы на старости лет порадовалась. А то так и умру, не дождавшись внучат.
После того как стало известно, что Жозе Мануэл — сын богатого промышленника, Мадалена все чаще подумывала о нем как о женихе. А главное, хотела выяснить, что подумывает на его счет Нина.
Нину же подобные разговоры крайне раздражали. Она не любила, когда матушка вмешивалась в ее личную жизнь. Ей вообще сейчас не до личной жизни, и тем более не до замужества!
Стоило Мадалене упомянуть об этом, как Нина начинала сердиться. И о Жозе Мануэле она не хотела говорить с матерью.
— Хватит, мама! Давай не будем об этом! — Нина встала из-за стола и отнесла тарелку в раковину. — Знаешь, что я тебе скажу? Радуйся чужим детишкам! Ты же знаешь, о чем я сейчас думаю? О наших фабричных яслях! Я ими занимаюсь. Я тебе рассказывала, если у нас будут ясли, тогда наши работницы смогут спокойно рожать детей, они будут работать, дети будут рядом, матери будут их кормить. И все будет хорошо!
— Ты такая же выдумщица, как твой отец, — улыбнулась мать. — Как начнет рассказывать про хорошее — заслушаешься. И так все складно выходит! Вот и у тебя тоже. А на деле-то не так.
— Так! Вот увидишь! Я своего добьюсь! Ясли — это прямая выгода для производства! И наш бестолковый управляющий, сеньор Умберту, должен наконец это понять.
Она вспомнила несчастную, у которой приняла ребенка прямо между станков. Из-за ребенка ее и уволили, а какая была хорошая работница! Совсем не обязательно было ее увольнять. Будь на фабрике ясли, она могла бы кормить ребенка и продолжать работу.
— Ах, Нина! Нина! Вся в отца! Хорошо бы, из твоих затей вышло больше толка, чем из его! — вздохнула Мадалена.
Нина засмеялась:
— И мне тоже этого хочется, мамочка! Ты даже не можешь себе представить, как хочется!
Каждый день Нина с утра отправлялась к Умберту, который должен был дать распоряжение отпустить средства на обустройство яслей. Он встречал ее улыбкой. Нина опять и опять излагала свой проект насчет яслей, а Умберту продолжал с улыбкой на нее смотреть. По его улыбке было ясно, что хозяин очень далек от ее проектов и очень занят своими.
— Моей жене стало гораздо лучше, — в очередной раз сообщил он. — У нее уже двигаются ноги.
— Очень рада за вас и за нее, — вежливо ответила Нина.
— Мне кажется, ты не даешь себе труда понять меня, Нина! — настойчиво проговорил Умберту. — Я еще раз повторяю, что могу быть счастлив только с тобой. Но я не оставляю жену, потому что чувствую свою вину перед ней: за рулем сидел я, и выходит, что я оставил ее калекой. Мы не жалеем средств на лечение. И когда ее здоровье восстановится, я подам на развод.
— На вашем месте я не делала бы этого, — сказала Нина. — Вам будет трудно одному.
— Но я надеюсь, что ты будешь со мной, — настойчиво проговорил Умберту. — Разве есть какие-то еще препятствия, кроме моего брака? Я же тебя люблю!
Нина посмотрела на Умберту даже с некоторым сочувствием.
— Мне кажется, для брака одной любви мало, — сказала она.
— Я человек состоятельный, ты же знаешь! У тебя будет все, что пожелаешь, — сказал он, словно бы объясняя очевидные вещи непонятливому ребенку.
— Я имела в виду любовь только с вашей стороны. А у тех, кто вступает в брак, любовь должна быть взаимной, — строго пояснила Нина и вновь перешла к главному: — Так что же вы мне скажете насчет моего предложения по поводу яслей?
— То же, что ты ответила мне на мое, — отрезал Умберту.
— Но это неравнозначные предложения! Мое касается многих и выгодно прежде всего вам, а ваше касается одной меня и совершенно никому не выгодно! — заявила Нина.
— Если ты подумаешь над моим, то я подумаю над твоим, — предложил Умберту.
— Думайте, — требовательно проговорила Нина. — Иначе мне придется напрямую обращаться к сеньоре Силвии!
В вечернем разговоре с матерью Нина рассказала о разговоре с хозяином. Мадалена вновь принялась вздыхать.
— Не пойму я тебя, дочка, два богатых человека вьются возле тебя, а ты никак не можешь сделать выбор.
— Да я давно его сделала, — засмеялась Нина. — Я выбрала свободу.
— А мне-то казалось, что тебе нравится Жозе Мануэл, — осторожно кинула пробный камешек Мадалена.
