— Все свиньям в свинарник! — скомандовала она, указывая подбородком на почти полные кастрюли на кухне. — Узнаю, что отнесла не свиньям, выгоню на улицу!
Жулия не решилась ослушаться хозяйку. С тех пор как она узнала тайну своего рождения, ей стало особенно неуютно рядом с этой женщиной, которая имела полное право ее возненавидеть и с ней расправиться. Жулия трепетала при одной мысли, что будет, если и Франсиска узнает эту тайну. Поэтому она предпочитала не гневить хозяйку и исполнять все ее приказы, даже самые несправедливые. Скрепя сердце она отнесла весь обед в свинарник, оставив голодными Маурисиу и Катэрину.
А у них в доме не было ни крошки. Они легли бы спать голодными, как наказанные за провинность дети, если бы не Беатриса. Услышав возмутительное распоряжение матери, она не стала вступать с ней в спор, но пошла потихоньку в кладовку, положила в корзину то, что считала наиболее полезным при беременности, и отнесла припасы брату и невестке.
— Ты понимаешь, что жить так невозможно, — заговорил, обращаясь к сестре, Маурисиу. — Матушка держит нас за нашкодивших котят.
Подобное отношение матери, пожалуй, даже смешило его. Он чувствовал себя едва ли не старше своей матери после того, что пережил на баррикадах, и, разумеется, не собирался затевать войну в собственном доме с престарелой женщиной.
— Постарайся что-нибудь сделать, как-то наладить свою жизнь. Конечно, нелепо зависеть от матушкиной кухни! — отозвалась Беатриса. — Если вам что-то понадобится, скажите мне, и я позабочусь, чтобы у вас не было ни в чем нужды.
— Спасибо, — Катэрина была растрогана чуткостью золовки.
На следующий день Маурисиу вывел из гаража отцовский автомобиль, усадил в него Катэрину, и они уехали в направлении города.
Франсиска была вне себя от возмущения.
— Как он посмел? Как посмел?! — гневно восклицала она, собираясь устроить сыну разнос.
— Я думаю, брат повез Катэрину к врачу, — спокойно отозвалась Беатриса, подняв голову от тетрадок, которые проверяла. — Ей пора уже определяться со сроками.
— Невероятно! — еще больше возмутилась Франсиска. — Даже я, барышня из благородного дома, рожала при повитухе негритянке с плантации. Мы и понятия не имели ни о каких докторах.
— Очень жаль, — покачала головой Беатриса. — Я надеюсь, что мой ребенок появится в цивилизованных условиях.
— Что?! И ты ждешь ребенка?! — вскинулась Франсиска. — Нет, пока еще нет, — спокойно ответила Беатриса.
Маурисиу с Катэриной вернулись, нагруженные всевозможными припасами, после чего Маурисиу принялся сооружать летнюю кухню, где могла бы хозяйничать Катэрина.
На возмущенные упреки матери в самоуправстве он с полным самообладанием отвечал:
— Мне кажется, что и я имею право на отцовское наследство. Ты не умеешь управлять автомобилем, а я умею, поэтому и забираю его себе. И потом, не думаю, чтобы ты поставила себе целью уморить нас с Катэриной голодом.
Франсиска почувствовала в сыне такую несгибаемую волю, поняла, что он не уступит ни на шаг, и невольно отступила сама.
— Но внука-итальянца у меня не будет, пусть не обольщается! — процедила она сквозь зубы и ушла в дом.
Катэрина очень скоро подружилась с Ритой. Старая негритянка обладала веселым нравом и была неистощимым кладезем житейской мудрости. Предстоящие роды не могли не пугать молодую женщину, и Рита всячески успокаивала ее, обещая помощь.
— Я бы хотела рожать у мамы, — призналась Катэрина.
— И на здоровье, — отозвалась Рита. — Отправишься туда. А если захочешь, то и я с тобой вместе. Я этих малышей приняла целый полк, не меньше, приму и твоего. Главное, не бойся.
Жулия по целым дням оставалась в господском доме, работы там у нее хватало, а Рита с Катэриной коротали долгие дни в разговорах. Старая негритянка много чего успела рассказать ей и про свою молодость, и про своего мужа, и про свою дочь.
Катэрине было интересно слушать Риту, она погружалась в прошлое той страны, которая дала им приют и стала родиной. Многое она узнала и о семье Маурисиу… Поведала ой Рита и тайну рождения внучки Жулии. Катэрина замерла.
— А Маурисиу знает об этом? — поинтересовалась она. Рита замахала на нее руками:
— Что ты! Что ты! Никто и не подозревает об этом! И ты не говори ни одной живой душе! Это я так тебе сказала, по большой дружбе. Поклянись, что никому не скажешь!
— Клянусь, — торжественно произнесла Катэрина, но на сердце у нее было при этом неспокойно. Все тайны производят большие потрясения, когда открываются. И нет такой тайны, которая бы не открылась. Чем им всем грозит открытие этой тайны?
Но Катэрина чувствовала еще и невольное злорадство. Она сочувствовала мужу Франсиски, а не свекрови. Ее не удивляло, что у него появилась внебрачная дочь. Любить такое чудовище, как дона Франсиска, невозможно! В обманутых мужьями женах есть что-то жалкое, и Катэрина про себя уже свысока смотрела на ненавистную свекровь. Теперь ей было понятно, отчего Франсиска зла на весь белый свет: она чувствовала, что никто ее не любит!
Маурисиу все пытался договориться с матерью о выделении его доли наследства, но Франсиска и слышать не желала об этом.
— Если бы отец желал этого, он специально оговорил бы это в завещании, — твердила она. — Но он оставил меня распоряжаться всем имуществом, и я распоряжаюсь им, преумножая наше общее достояние, а не разбазаривая его!
Неугодная ей, неразумная женитьба на беднячке была в ее глазах расточительством, и Франсиска твердила об этом Маурисиу постоянно. Он понял, что добровольно она ничего ему не выделит, но пока не был готов к тому, чтобы судиться с родной матерью и требовать от нее раздела. Честно говоря, ему было ее даже жалко. «Хватит и кастрюли с макаронами, которую моя женушка опрокинула ей на голову, — думал он. — От других забот я пока ее голову избавлю».
Он предложил Катэрине подождать.
— Главное для нас, чтобы ты родила спокойно, — говорил он. — А я пока буду советоваться с юристами, и мы найдем тот беспроигрышный ход, который приведет нас к победе.
Отец и мать Катэрины нет-нет да и упрекали зятя за бездеятельность и мягкотелость.
— Все забрала и держит Франсиска Железная Рука, — вздыхала Констанция. — А ты так и будешь на задворках пыль мести. Учись у нее хотя бы, как мужа к рукам прибирать, все ведь ей оставил!
— Нечему мне у нее учиться! — вспыхнула Катэрина. — Муж от нее бегал к негритянкам и даже дочь незаконнорожденную оставил!
Сказала и зажала рот рукой.
— Только это, мамочка, тайна, и ты никому-никому не говори!
— Не скажу, дочка, не скажу, — пообещала Констанция, — ты сама молчи, а то неприятностей не оберешься. Она и так тебя терпеть не может, а если узнает, что ты ее порочишь, со свету сживет!
Констанция была недалека от истины. Если бы Франсиска могла, она и впрямь сжила бы итальянку со света…
Как ни готовилась Катэрина к родам, схватки, — так оно всегда и бывает, — начались неожиданно. Маурисиу был в городе. Она хотела было отправиться к матери, но испугалась, что родит где-нибудь на обочине дороги под кустом. Хорошо хоть, Рита была рядом,
— Ложись-ка на кровать, — распорядилась она. — К матери твоей я пошлю Жулию. Она придет, и мы с ней вдвоем прекрасно управимся. Так что волноваться тебе не о чем.
Но когда Жулия сказала Франсиске, что ей нужно позвать Констанцию, потому что Катэрина рожает, Франсиска злобно прошипела:
— Пусть подыхает! И щенок, которого она родит, тоже! Жулия в ужасе перекрестилась:
— Господи! Спаси и сохрани мать и младенца! Грех-то какой! Какой грех! — и уже не оглядываясь на хозяйку, побежала по направлению к соседней фазенде.
