Они поднялись в воздух и сразу увидели солнце. Большое, оранжевое, оно выплывало из-за горизонта. Париж лежал под ними, далеко внизу, еще затянутый предрассветной дымкой. Только на верхушке Эйфелевой башни уже золотились первые лучи солнца.
Юрий махнул рукой:
— Прощай, Париж!
Самолет летел на восток, на солнце, и Юрий вспомнил, как недавно он вел машину по шоссе прямо в закат. Было такое впечатление, будто они мчатся на солнце. Но тогда с ним была Ганна… Казалось, все это было очень давно, а между тем не прошло и двух недель.
Волох вел самолет на высоте около тысячи метров. Мотор гудел уверенно и надежно. Земля проплывала под самолетом, напоминая рельефную карту крупного масштаба. Они делали около трехсот километров в час.
Пассажирская кабина в этой машине имела отдельный вход с крыла. С кабиной пилота она сообщалась только маленьким окошечком.
Юрий посмотрел через толстое стекло и засмеялся — Яринка спала в глубоком кожаном кресле, подложив под щеку кулачок. Во сне она казалась маленькой девочкой.
Волох вел машину так уверенно, будто ежедневно летал по этой трассе. На самом же деле он пролетал здесь всего один раз, но этого ему было достаточно: пилот запомнил трассу на всю жизнь. При таком пилоте, как Марк Волох, Крайневу нечего было делать. Он сидел на своем месте бортмеханика, время от времени посматривая то на приборы, то вниз на землю, и мечтал о той минуте, когда, наконец, увидит Киев. Под монотонный рокот мотора Юрий незаметно задремал. Волох его не тревожил.
Юрий проснулся, когда подлетали к Германии. Видимо, ему снилось что-то приятное, потому что он проснулся с улыбкой на губах. Волох, взглянув на него, засмеялся, и несколько минут в кабине пилота было очень весело. Потом Юрий взял карту и начал отыскивать место, над которым они сейчас пролетали, но Волох тронул его за плечо и, показав глазами вниз, сказал:
— Смотрите, Рейн.
Отлогие берега Рейна сверху казались совсем мертвыми.
— Скоро будем в Берлине, — добавил Волох.
«Хорошее «скоро», — подумал Юрий, — еще добрых полтора часа».
Они летели теперь над Германией. Аккуратно нарезанные прямоугольники огородов возле маленьких сел напоминали кусочки торта.
Юрий опять задремал и проснулся тогда, когда самолет стал снижаться к берлинскому аэродрому. Спал Крайнев сладко. Отоспался за все время конгресса, когда он ни разу не выспался как следует.
В Берлине на Темпельгофском аэродроме их не задерживали. С самолета разрешили сойти только пилоту и бортмеханику.
Пока два мрачных парня заливали в баки горючее, Юрий успел осмотреть и проверить мотор. Волох вернулся из здания аэропорта с оформленными для дальнейшего полета бумагами, и Юрий отрапортовал ему о полной готовности самолета. Волох попытался все обратить в шутку, но из этого ничего не вышло. Он внимательно всматривался в небольшую карту погоды, и лицо его с каждой минутой мрачнело все больше. Юрий тоже посмотрел на карту и сразу понял причину волнения пилота: погода в Восточной Европе буквально взбесилась. Барометр падал неимоверно быстро. Сообщения о грозе еще не было, но можно было с уверенностью утверждать, что они ее встретят не дальше, чем через сто-полтораста километров.
Волох свернул карту и положил ее в карман комбинезона. Юрий посмотрел на него несколько встревоженно, но пилот, не оглядываясь, полез в кабину, насвистывая монотонную песенку, — волноваться еще не было причин.
— Будем лететь, Юрий Борисович!
Возле машины стояло несколько немецких чиновников таможни и аэропорта. Юрий вдруг услышал свою фамилию, произнесенную не очень любезным тоном. Он оглянулся, но ничьи глаза не встретились с его взглядом. Минуту Крайнев смотрел, потом влез в кабину и задвинул за собой дверцу.
Они подождали, пока с аэродрома отправится пассажирский самолет. Затем Волох дал сигнал к взлету, получил ответ; мотор оглушительно заревел, и самолет медленно тронулся с места.
Юрий заглянул в кабину. Яринка улыбнулась ему сонными глазами — она только что проснулась.
Самолет оторвался от земли и быстро набрал высоту. Волох сидел, большой и спокойный, уверенный в себе.
Его манера управлять машиной напоминала Крайневу Валю. Девушка так же свободно, без напряжения держала руль даже тогда, когда машина развивала предельную скорость,
В самой позе Волоха чувствовалась большая сосредоточенность. Это было полное слияние воли пилота с убедительной мощностью машины. Самолет становился как бы живым существом, а мозгом и сердцем его был спокойный пилот Волох.
На востоке начали появляться тучи. Сначала показались легкие темные облачка — они надвигались быстро, подгоняемые сильным ветром. Где-то далеко за ними шла гроза. Ее еще не было видно, но она уже чувствовалась там, за горизонтом, невидимая, таинственная и грозная. Они летели прямо на грозу, навстречу буре, не представляя даже приблизительно ее силы.
И грозовой фронт появился на горизонте. Темная полоса заволокла мглистую линию горизонта. Она росла с удивительной быстротой и с самолета уже казалась грозою.
Юрий взглянул на Волоха. Тот сидел подчеркнуто неподвижно. Ни один мускул на его лице не выдавал волнения. Он летел навстречу грозе так же спокойно, как утром летел к солнцу.
Не первый раз сталкиваться Волоху с грозами! Снеговые бураны не раз заставали его в воздухе. Сотни километров пролетал он слепым полетом. Стоит ли волноваться из-за этой грозы! Она пройдет через три минуты. На своем самолете он промчится сквозь нее, как пуля, и вихрь от пропеллера сметет с крыльев мельчайшие капельки дождя.
Они летели в грозу, и гроза летела на них. Приближение ее почувствовалось сразу — начало болтать. Самолет подбрасывало вверх, потом он стремительно падал вниз, как в огромную яму. Его кренило на один бок, затем неожиданно переворачивало на другой. А туча еще только надвигалась, черная и грозная, как тень от гигантской горы.
Волох вначале хотел облететь грозу, но горизонт уже исчез. Со всех сторон небо затянуто было серой пеленой.
Самолет болтало все сильнее — впереди грозы шли восходящие потоки воздуха.
Волох стал резко набирать высоту. Он хотел перескочить через грозу, хотя надежд на это было мало. Машина поднималась все выше и выше, стрелка на черном циферблате уже дошла до четырех тысяч, а перед самолетом по- прежнему стояла непроницаемая стена мутно-серых туч.
И вот машина врезалась в похожие на чудовища холмы тумана. В кабине сразу стало темно. Стрелки и цифры приборов засветились перед Волохом. За окнами кабины клубился густой темный туман. Казалось, будто самолет стоит на месте. Теперь Волох смотрел только на стрелки приборов. Самолет болтало значительно меньше. Грома не было слышно: гроза проходила где-то в стороне.
Неожиданно в кабине посветлело, и самолет вынырнул из тумана. Солнце заиграло на плоскостях крыльев.
Юрий посмотрел вперед и тихо ахнул. Настоящая буря только начиналась. Вторая огромная волна туч шла за первой. Бешеный ветер скручивал туман в тугие черные спирали. Темные, зловещие тучи клубились, как бы кипели, поднимаясь вверх, чтобы вдруг обрушиться с высоты на свободный от них простор.
Волох крепко сжал губы. Рот казался серой чертой. Юрий посмотрел на пилота, и чувство тревоги впервые коснулось сердца. Бежать некуда. Со всех сторон громоздились непроницаемые тучи. Переплетаясь, они постепенно закрывали последние просветы. Идти вперед! Другого выхода у Волоха не было, и он направил самолет вперед, прямо в водоворот черных разъяренных туч.
Тяжелую машину подхватило, как щепку, и понесло. Обвалы ветра были сильнее мотора. Волох старался удержать самолет. Теперь он не думал, куда летит. Была одна только мысль — удержать самолет в горизонтальном положении — тяжелая пассажирская машина при таком ветре могла вообще не выйти из штопора.
Они очутились в самом центре грозы. Глухой рокот грома, повторенный многократным эхом, казалось,
