— Конечно, — улыбнулась она. — Итальянский князь, одетый с головы до ног от Армани…
— От Джанфранко Ферре, — с некоторым недоумением поправил ее князь, словно каждый тупица обязан был разбираться в стиле его элегантного костюма.
— Ладно, пусть Ферре, — покладисто согласилась Софи. — Но вы говорите, что князь и нищая дочь викария… связаны? — закончила она с шутливым изумлением, и глаза ее наполнились смехом.
— Викарий, — задумчиво повторил князь. — Это многое объясняет.
— Тогда объясните и мне, — попросила она, быстро справляясь с предательской дрожью в губах.
— Позже, — произнес он очень мягко. — Поверьте, наши жизни соединены. Вот почему мы оба здесь. Приготовьтесь услышать нечто удивительное. Но это хорошие новости. Они изменят всю вашу жизнь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Софи нервно проглотила слюну и откинулась назад. У нее голова пошла кругом. Она вовсе не хотела, чтобы ее жизнь менялась, по крайней мере коренным образом. Работа, любимый человек и хотя бы один ребенок вместо четырех вполне бы ее устроили.
Руки Розано, сжимавшие запястья Софи, согревали и успокаивали. Женщина чувствовала, как его сила переливается в нее. Лицо Фрэнка выражало радость. Она не услышит ничего плохого, иначе ей предлагали бы алкоголь и совали под нос нюхательные соли.
— Я готова, — решительно произнесла Софи. — Говорите.
Нотариус знаком попросил Розано продолжать. Князь внимательно смотрел на нее, словно исследовал каждую ее черточку, но его лицо оставалось непроницаемым.
— Ваша мать умерла, когда вам было…
— Два года. — Неужели это имеет отношение к делу? — удивилась Софи. Он, кажется, ждал, чтобы она продолжала, и Софи решила пойти ему навстречу. — Мама везла меня в прогулочной коляске по улице, когда грузовик вдруг потерял управление и…
Софи нахмурилась, в глубине ее серых глаз отразилась боль. Отец был безутешен. Софи помнила, как он плакал часами напролет, как с ней нянчились молчаливые прихожанки.
— Бедный папа, — тихо произнесла она, — он так любил ее.
В комнате стало очень тихо. Софи была рада, что Розано не произносит никаких сочувственных банальностей в адрес людей, которых никогда не знал. Но казалось, что его сильные руки стали еще нежнее и теплее.
— Пожалуйста, расскажите о ней.
— Я мало что помню, — созналась Софи. — Мне кажется, я помню ее поцелуи, объятия, смех… И еще она всегда чудесно пахла. У нее было много таких красивых флакончиков с духами… — Софи остановилась, чтобы справиться с волнением. Сверкающие глаза Розано гипнотизировали ее. Софи выпрямилась, отгоняя странное ощущение, словно ее несет могучий теплый поток. Что за нелепость! — У меня есть несколько ее фотографий, — закончила она отрывисто.
— Опишите ее, — мягко попросил князь.
Софи хотелось, чтобы они поскорее перешли к делу. С каждой секундой ей становилось все труднее сохранять спокойствие.
— Высокая, гибкая, длинные черные волосы, веселые глаза. И очень красивая, — ответила она печально. Если бы только ей довелось поближе узнать свою мать! Когда Софи была маленькой, она иногда ночами не могла заснуть и все представляла, что, как и другие знакомые ей девочки, тайком пользуется маминой косметикой, ездит с ней в город за покупками, возвращается из школы домой, где пахнет свежеиспеченными пирожками…
— Софи! — окликнул ее князь. — Вы, похоже, отвлеклись.
Она кивнула и виновато посмотрела на него.
— Я задумалась о грустных вещах… Отец много рассказывал мне о ней. Он обожал ее. По-моему, — продолжала размышлять Софи, — ему казалось, что мама нуждается в защите, что она слишком хрупка и ранима. Вот, взгляните, у меня есть с собой одна из ее фотографий.
Розано выпустил ее руки, и Софи, порывшись в сумочке, вынула выцветшую фотографию, которую тысячу раз изучала с жадным вниманием. Розано взял ее, кивнул и передал Фрэнку.
— Виолетта д'Антига, в этом нет сомнения. — Он вскинул тонкую руку, не дав ей возразить. —
Софи изумленно раскрыла глаза, вникая в смысл его слов. Сердце у нее учащенно забилось. Так вот что это за тайна!
— В самом деле? — спросила она дрогнувшим голосом.
— В самом деле, — подтвердил Фрэнк. — Могу предоставить вам веские доказательства.
Софи замолчала, стараясь свыкнуться с услышанным. Уверенный тон Фрэнка заставил ее поверить.
— Значит, я наполовину итальянка, — произнесла Софи, обращаясь к себе самой. Она услышала, как звякнули чашки: мужчины, видимо, принялись за кофе. Наполовину итальянка. Ей вспомнились кадры из фильмов, картинки из журналов. Солнце, на красивых площадях открытые кафе под полосатыми тентами, оживленные разговоры, театральные жесты… Густое красное вино, любвеобильные семьи, пылкие страсти.
Она радостно улыбнулась.
— Венеция! — произнесла она негромко. Глаза ее засияли счастьем, которое отразилось в каждой черточке подвижного лица. — Венеция, — прошептала она восторженно, представляя голубую лагуну, острова, сказочный средневековый город, построенный на воде.
— Вы рады?
— Я заинтригована.
— Что вы знаете о Венеции?
Мечты Софи мгновенно отразились в ее глазах. Дома у нее была книга о Венеции с чудесными фотографиями. Она коротко рассмеялась, поняв теперь, почему отец обращался с ней так бережно.
— Отец побывал там в молодости, когда готовился принять сан и изучал жизнь святого Марка для своей диссертации. — Ее лицо расплылось в улыбке. — Наверное, тогда он и познакомился с мамой, — проговорила она растроганно и представила, как ее юные родители плывут в гондоле по ночному каналу.
— Софи! Вернитесь к нам. — Голос князя, полный мягкой иронии, сразу вернул ее в настоящее.
— Я думала о том, какой это романтический город для влюбленных, — объяснила она застенчиво, все еще не желая расставаться с родившимся в ее воображении образом.
— Так вам довелось побывать там? — спросил он.
— Нет, что вы! Но отец много говорил о Венеции, и мне кажется, что я все хорошо там знаю. Мы вместе рассматривали путеводитель по городу, он описывал разные дворцы, площадь святого Марка, соборы с фресками. Мне казалось, я все это вижу собственными глазами.
— Да, это самый красивый город мира, — пробормотал Розано. — Жители Венеции жалеют тех, кому не посчастливилось родиться в их городе.
— Вы-то, конечно, родились именно в Венеции, — предположила Софи сдержанно. В его глазах вспыхнули огоньки. Охваченная нетерпением узнать о родине матери, Софи добавила: — И давно ваша семья живет там?
— Уже около семисот лет, — ответил он без всякого высокомерия.
— Семьсот лет…
Софи даже приоткрыла рот от изумления. В ее голове не укладывалось, каково это — знать своих предков, живших даже в таком далеком прошлом. Внезапно Софи захотелось подразнить своего собеседника.
— Боже мой, на столько веков застрять в Венеции! Видно, вы не из тех, кто стремится увидеть мир.
— Когда находишь бриллиант, его не размениваешь на стразы.
Она нахмурилась и опустила ресницы. Но через секунду решительно взглянула в лицо Розано.
— Мне все-таки до сих пор непонятно, что привело вас в Англию, — произнесла она деловым тоном. — И почему отец скрыл от меня, кем была моя мать. Я не вижу в этом смысла. Быть итальянкой не преступление.
